Читать интересную книгу "Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Сергей Альбертович Протасов"

друзьям, получить ответы на которые великий князь Михаил и штаб адмирала Дубасова желали незамедлительно.

Благо их представителя корветтен-капитана Хартога даже разыскивать не требовалось. Он вместе со своим секретарем весь бой торчал на мостике. Вот и сейчас топорщился усами, явно понимая, что появилась тема для беседы. При этом сам тоже пребывал в заметном замешательстве, хоть и пытался это скрыть. Вряд ли притворялся. Насколько его успели узнать, он не слишком изворотливый переговорщик, хотя и ловкий картежник. Но чтоб так правдоподобно сыграть…

Разговор проходил в командирском салоне и оставил у наместника императора какой-то непонятный неприятный осадок. Сам Хартог ничего нового добавить не смог. По поводу, как показала практика, вполне себе вооруженных и весьма опасных недостроенных фортов пояснил, что в свое время лично ознакомился с рапортом майора Ронне, которого японцы приглашали для консультаций при строительстве третьего форта[13].

К тому времени у них уже возникли затруднения с реализацией своего проекта. Отсыпанный из щебня остров размыло штормом в 1899 году. Ронне рекомендовал уплотнять основание, для повышения общей устойчивости конструкции и увеличить долю бетона в используемых материалах.

Хоть на уже готовый остров второго форта его и не приглашали, того, что он видел с палубы парохода, было вполне достаточно для определенных выводов. По его предположению, что-то подходящее для установки орудий серьезных калибров на обоих строящихся сооружениях могло появиться не ранее 1907–1908 годов.

Предполагаемые темпы строительства полностью подтверждались при последующих посещениях залива германскими судами. А после жесткого шторма сентября 1902 года, когда остров третьего форта снова разрушило, по нему сроки сдвинулись еще дальше. Отсюда и все прочие данные по обоим объектам в проливе. Причем сведения подтверждались и источниками в Лондоне, где в свое время тоже всерьез анализировали степень обороноспособности главных гаваней своего союзника.

Больше ничего дельного Хартог добавить не смог, сдержанно отметив оригинальность предпринятого тактического хода, позволившего быстро и с минимальными потерями вывести основные силы из-под удара. На этом с ним и расстались, продолжив совещание в узком кругу.

Если верить немцу, получалось, что коварные азиаты сумели обмануть вообще всех. И чего теперь от них ждать – не известно. Следовательно, забравшись в залив и вплотную подобравшись к главным целям экспедиции, в первую очередь следует озаботиться тщательной разведкой и полной переработкой всего плана без оглядки на прежние императивы.

Но это было уже делом профессиональных военных. великий князь Михаил помочь в этом не мог, потому удалился. Он все никак не мог понять, что вызвало такое неприятное чувство зыбкости, неустойчивости, опаски.

Конечно, во всей Токийской затее с самого начала закладывался риск, и не малый. Но к этому уже привыкли и осознанно шли на него. Тут что-то другое. То ли так повлияло внезапное разрушение ореола тевтонского всезнайства, то ли напрягало постоянное присутствие секретаря-переводчика Хартога – этого самого Краузе, словно прятавшегося за стеклом своего монокля, довольно неуместно смотревшегося при его габаритах и грации хищника. От него так и веяло опасностью.

Невольно вспоминались предостережения Рожественского и его упоминания о том, что каждый немецкий отставной офицер и унтер офицер гордо именовал себя «королевским информатором». Для них это считалось почетным. О подозрительно рациональном расселении их поселенцев вокруг крепостей и важных дорог в Царстве Польском. Да и здесь, на Дальнем Востоке, с усилением противошпионских мер за торговым домом «Кунст и Алберс» тоже кое-какие грешки уже отмечены. И прочие мелкие подробности, от которых за версту несло «третьим бюро». С такими союзниками даже спать нужно вполглаза![14]

А в штабе, снова на бегу, разрабатывался план экспромт-атаки на очередной японский порт. Причем все сведения о нем ограничивались несколькими скупыми строчками из лоции и из других, уже более сомнительных источников. Остальное – предположения.

Город Кисарадзу был единственным крупным населенным пунктом в этой местности, наверняка связанным телеграфом со столицей, так что его быстрый захват и обрыв проводной связи позволял надеяться хоть на какую-то отсрочку в обнаружении нашего временного пристанища. Конечно, если дождь не кончится. Если же погода прояснится, в просматриваемом от берега до берега заливе укрыть такую ораву дымящих трубами углеедов будет просто негде. Но зато и подобраться к ним незаметно тоже не получится.

Первым делом организовали отправку разведки. Исходя из сложившегося в ходе сумбурного последнего этапа прорыва взаимного расположения отрядов и выполняемых ими задач, выбор пал на два новых минных крейсера – «Финн» и «Эмир Бухарский». Они оказались восточнее всех.

Кроме осмотра залива на пути движения флота, они должны были высадить небольшие передовые десанты для нарушения сухопутных линий связи, предположительно шедших на запад к мысу Фуцу, а с него через форты-острова поперек пролива Урага к мысу Каннон. Или на север, вдоль берега в сторону Чибы и далее на Токио. А возможно, и в обоих этих направлениях.

Для выполнения такой задачи, еще до того, как второй ударно-штурмовой отряд окончательно ушел из зоны видимости с самого мощного островного форта, Дубасов приказал пересадить на оба «Финна» разведывательные группы из состава рот морской пехоты, размещенных на борту броненосцев. В каждую из них обязательно включить переводчика.

Основной бой с батареями к тому времени уже остался за кормой, так что японские снаряды помешать процедуре не могли. Тем не менее пересадка людей и их оружия, в нормальном понимании этого слова, так и не состоялась. Волнение, хоть и не слишком сильное, загоняемое ветром в узость и на малые глубины, усугубляемое приливом и течениями, создавало бессистемную толчею из волн разной высоты и направленности. Несмотря на все предосторожности, за четверть часа помяв и расцарапав свои совсем недавно окрашенные борта до голого железа о броню «Орла» и «Бородино» и при этом приняв менее чем по два десятка бойцов, эсминцы не стали искушать судьбу дальше и, едва дождавшись исполнительного с флагмана, резво убежали вперед, растворившись в серой дождливой предрассветной мути.

Невзирая на малочисленность отрядов, их предполагалось высадить достаточно далеко от новой основной цели. Один на западных подходах к бухте Кисарадзу, желательно в устье реки Които, а другой где-нибудь севернее, дальше приливных отмелей и равнин Банзу. Там, где невысокие горы выходили прямо к заливу, ограничивая с севера равнину Содегаура в дельте реки Обицу. Телеграфная линия из Кисарадзу в Тиба там наверняка проходит вдоль тракта, то есть по самому берегу.

Остальные корабли, оказавшись вне зоны поражения тяжелых пушек, снова собрали вспомогательные крейсеры и пароходы с оставшимися у флота силами десанта в хоть какое-то подобие строя и продолжили следование к намеченной новой цели. Правда всего