треск.
Мое сердце подпрыгивает к горлу, и я замираю, мое тело дрожит, но на этот раз не только от холода.
О чем, черт возьми, я думала, приходя сюда глубокой ночью?
Это просто животное.
Просто лиса.
Барсук.
Это э-э…
Шаги приближаются, и весь кайф, который я получила от косяка, кажется, исчезает, когда мой страх берет верх.
Я собираюсь здесь умереть. Одна. В моей пижаме.
Черт возьми, на мне даже нет нижнего белья.
Что большинство нормальных матерей говорят своим дочерям? Убедитесь, что вы всегда выходите на улицу в чистых трусиках на случай, если окажетесь в больнице.
Или дайте легкий доступ психопату-насильнику, который собирается напасть на вас.
Что бы это ни было, сейчас оно находится прямо по другую сторону дерева.
Я смотрю в сторону и вижу дуновение холодного воздуха.
Блядь.
Это действительно человек.
Или медведь. В сельской местности Эссекса… маловероятно.
Блядь. Блядь. Блядь.
Я крепко зажмуриваю глаза, не желая смотреть на своего убийцу. Не желая вспоминать свой последний момент в руках того, кто собирается перерезать мне горло или…
Надо мной нависает фигура. Даже с закрытыми глазами я вижу тень его тела, когда он загораживает лунный свет.
Всхлип угрожает вырваться из моего горла, когда я набираюсь смелости открыть глаза и перестать быть такой слабачкой.
Я бы не была такой жалкой, если бы уже не была наполовину под кайфом, я уверена в этом.
Но затем до меня доходит его запах, и мои глаза распахиваются.
— Какого хрена ты…
Его рука зажимает мне рот, останавливая мой пронзительный визг.
— Заткнись, Мегера. Если только ты не хочешь, чтобы здесь был твой дорогой папочка, — предупреждает он.
— Я? — Я шиплю за его рукой. — Ты должен быть тем, кто… — Его рука сжимается, останавливая меня от моего собственного предупреждения о причине, по которой мой отец и другие действительно не хотят его здесь видеть.
Я прищуриваюсь, глядя на него, молча задавая миллионы вопросов, которые вертятся у меня на кончике языка, но не могут вырваться наружу.
Он пристально смотрит на меня в темноте, его глаза широко раскрыты и опасны, но на его губах играет веселая ухмылка.
Его пальцы находят мои, и на краткий миг мне кажется, что он собирается взять меня за руку.
Странный прилив возбуждения разливается по моим венам, прежде чем наступает реальность, и он выхватывает косяк из моих пальцев и подносит его к своим губам.
Я зачарованно наблюдаю, как он затягивается, его глаза все это время сверлят меня.
Мой желудок сжимается от желания, когда он медленно выпускает дым, позволяя ему подниматься с его полных, соблазнительных губ.
— Что ты здесь делаешь одна, Мегера? — Спрашивает он, его голос, грубый и сочащийся сексом.
— Очевидно, пытаюсь, чтобы меня изнасиловали и убили, — саркастически бормочу я.
Его губы сжимаются в ровную линию, а челюсть дергается от разочарования.
— Нет. Забавно, — выплевывает он, подходя ближе, пока его тепло не проникает в мое замерзающее тело.
— Почему ты здесь одна? — Он пытается снова.
Закатив глаза, я забираю свой косяк обратно и делаю затяжку, его взгляд все это время прикован к моим губам.
— Потому что, — говорю я, выпуская дым ему в лицо, — пары надо мной трахались. Громко, — добавляю я.
На его губах появляется ухмылка.
— Скучала по мне, Мегера? — Спрашивает он, наклоняясь и проводя кончиком носа по моей щеке.
Это странно нежный жест по сравнению с тем, к чему я привыкла от него.
— Р-разве ты не должен быть на претенциозной вечеринке своих родителей прямо сейчас?
— Должно быть, да. Но, похоже, вместо этого я нахожусь здесь.
— Почему? — Выдыхаю я.
Он не отвечает, он просто смотрит мне в глаза, наши носы всего в нескольких дюймах друг от друга, наше прерывистое дыхание смешивается, когда наши груди вздымаются.
— Хотел бы я знать, — наконец говорит он, но так тихо, что я задаюсь вопросом, осознает ли он вообще, что сказал это вслух. — Я был на их вечеринке.
— Я знаю, я видела фотографии. — В ту секунду, когда эти слова слетают с моих губ, я понимаю, что это была ошибка.
— Ты преследовала меня, Мегера?
Я усмехаюсь. — Это сильно сказано. Почему ты здесь, Теодор? Что тебе могло понадобиться от меня, из-за чего ты проделал весь этот путь в канун Рождества? — Его зубы скрипят, когда я произношу его имя целиком, и я не могу сдержать волну удовлетворения, которая захлестывает меня.
Он подходит еще ближе, зажимая меня между своим твердым телом и деревом за моей спиной.
— Очевидно, это было сделано не из-за твоей выдающейся личности, — бормочет он.
— Что я могу тебе дать такого, чего не может ни одна из тех кукол Барби, с которыми ты гулял сегодня вечером?
Его глаза перебегают с моих на толстовку, которую я ношу. Это позволяет мне предсказать следующие слова, которые сорвутся с его губ, поскольку он не так уж тонко избегает моего вопроса.
— Чье это? — спросил он.
— Моего парня, — парирую я.
— Верно, — смеется он. — Если это хоть в какой-то мере правда, то тебе нужно принести ему чертовски много извинений.
Мои брови сводит, когда я думаю о тех двух случаях, когда мы были вместе. Я бы не стала точно описывать это как чертовски много, но неважно.
Тупой ублюдок даже не поцеловал меня. Или трахнул меня.
Если он пытается пометить свою территорию или что бы это ни было, черт возьми, тогда ему действительно следует начать свою игру.
— Как будто тебя это волнует в любом случае. Твоя мораль настолько распущена, что ее почти не существует.
— О, Мегера, — говорит он, в его глазах пляшет мрачное веселье. — Ты, блядь, понятия не имеешь.
Вздох срывается с моих губ, когда он распахивает толстовку и жадно смотрит вниз на мои твердые соски, которые более чем очевидны под тонкой майкой, и он засовывает руку под ткань моих пижамных штанов.
Низкое рычание вырывается из его горла, когда он обнаруживает, что под ними у меня ничего нет.
— Ты заставляешь меня думать, что ты ждала меня, — бормочет он, опуская два пальца ниже и погружая их в меня. — Черт. Ты так и делала, не так ли?
Я почти яростно качаю головой, испытывая потребность отрицать правду. — Нет, — кричу я в тишину вокруг нас.
— Ты хочешь, чтобы нас поймали? — Спрашивает он, его губы касаются моей щеки, его горячее дыхание стекает по моей шее и заставляет меня дрожать.
— Т-тебе не следует быть здесь. Т-ты должен…
— Я не думаю, что ты хочешь, чтобы я был где-то еще, Мегера.