Сети Кализ было много веков, Адептус Механикус и местные технические специалисты зашивались, поддерживая в рабочем состоянии ветхие генераторы и реле. До Глубокого каньона Шесть гвардейцы или силы СПО смогли бы добраться лишь за десять дней — именно там Адептус Механикус обнаружили первоисточник системных проблем. Уриил тут же предложил помощь Ультрамаринов.
— И как вы собираетесь это сделать? — спросил Уинтерборн.
— Отправимся туда и будем готовы к бою. Мы пойдем по одному спуску, а вы со своими людьми — по другому. Если там есть вражеские подразделения, уничтожим их и посмотрим, какой ущерб они нанесли.
— Как просто. Мне нравится, — сказал Уинтерборн, с трудом удерживая собак на сворке. — Мать вашу! Жермена! Финлэ! К ноге!
Животные не обращали внимания на хозяина и продолжали рваться с привязи, их пасти покрылись пеной, отчаянный лай разносился по долине.
— Что с ними? — спросил Уриил.
— Проклятие, если б я знал! К ноге! К ноге, кому говорю!
Еще один рывок — и псы вырвались и помчались по скалам к ближайшему желобу, ведущему вниз, к Глубокому каньону Шесть. Уриил и Уинтерборн побежали за ними, а следом и штурмовики.
Они вскоре догнали собак, одна из которых принюхивалась к земле и рычала у входа в желоб. Трехногое животное кружило по склону холма и заливалось голодным лаем. Уинтерборн подбежал к своим питомцам и прошелся тростью по их бокам.
— Проклятые непослушные твари! — кричал он, собирая поводки и затягивая ошейники. — Никакой дисциплины, вот в чем ваша беда. Надо было вас пристрелить.
Уриил опустился на колени на землю, которую обнюхивали псы, и пробежал пальцами по скользкому камню. Его усовершенствованное зрение и автоматические органы чувств уже уловили шлейф запаха слишком хорошо знакомого вещества.
— Кровь.
— Человеческая? — спросил Уинтерборн, и Уриил кивнул:
— Да, и ей не больше одного дня.
— Откуда вы знаете?
— Запах слишком свежий. Еще немного — и дождь смыл бы все следы. Острый нюх здесь не только у ваших собак, лорд Уинтерборн.
— Дурной знак, — заметил Уинтерборн, передал сворку вокс-сервитору и обнажил меч, великолепную саблю с изогнутым клинком и сетью кристаллических нитей по всей длине, горящих огнем.
Уриил сообщил своим людям, что обнаружили собаки, и поведение Ультрамаринов заметно изменилось: они уже не просто чувствовали скорую битву, но готовились к ней.
— Вам стоит присоединиться к вашим солдатам, лорд Уинтерборн, — сказал Уриил. — Пора выступать.
— Именно, — кивнул Уинтерборн, отстегивая висящую на бедре кобуру. Полковник лаврентийцев извлек простой лазерный пистолет с матово-черным корпусом. Это было обычное оружие и старое, очень старое, но о нем явно заботились. Уриила удивило, что оно совершенно лишено украшений, с учетом того, как многие полковые командиры стремятся произвести впечатление великолепным оружием.
Уинтерборн заметил его взгляд и улыбнулся.
— Этот пистолет принадлежал моему отцу. Спас меня из многих передряг, скажу я вам. Я берегу его, а он бережет меня.
Уриил кивнул штурмовикам Уинтерборна и предоставил полковнику командовать ими. Он побежал к своей роте и быстро провел ритуал боеготовности. Каждый воин осмотрел снаряжение одного из своих братьев, проверил броню и оружие, которое и так уже трижды проверялось, потому что так поступают Ультрамарины.
Когда значки, соответствующие каждому из бойцов роты, загорелись на визоре зеленым светом, Уриил расширил угол зрения и убедился, что все воины его отряда на месте. Готовы.
Приблизился капеллан Клозель, и Уриил протянул руку:
— Отвага и честь, капеллан Клозель.
— Отвага и честь, капитан Вентрис, — отозвался тот, но руку ему не пожал.
— Мои люди пройдут по желобу, — сообщил Уриил, пряча раздражение, вызванное манерами Клозеля. — Ваши штурмовики будут ждать моего сигнала к началу маневра.
— Помните учение Кодекса, — сказал Клозель. — Руководствуйтесь им во всем.
— Буду, капеллан, — обещал Уриил. — Вам нет нужды обо мне беспокоиться. Библиарий Тигурий напомнил мне о моем долге перед учением нашего примарха.
— О да, не сомневаюсь, но Тигурий не может все предвидеть.
— Что это значит?
— Это значит, что он хотел, чтобы вы вернулись в ряды Ультрамаринов, — сказал Клозель, — и у него были свои причины, помимо блага ордена.
— Вы сомневаетесь во мне, капеллан? Моя честь незапятнанна, в моей преданности нет сомнения. Высшие чины ордена согласны с этим.
— Не все, — сказал Клозель и отвернулся. — Просто знайте, что я убежден: хорошо, что вы вернулись. Бейтесь как следует, и, возможно, вам удастся меня убедить, что сражавшийся в Великом Оке может вернуться не изменившимся.
— Я изменился, капеллан, — прошептал Уриил, когда Клозель отошел к своим воинам.
Уриил прогнал из головы мрачные слова капеллана и отдал распоряжения. Скауты должны были остаться у «Громового ястреба», пока Уриил пойдет с одним отрядом по южному желобу к основанию каньона. Лорд Уинтерборн со своими штурмовиками поднимется на скалы над базой и будет ждать приказа Уриила к наступлению.
Уриил подозвал своих людей ближе, Леарх был рядом с ним. Он смотрел в темный желоб, ведущий в темноту по узкой расселине в скалах, и вспоминал последний раз, когда воевал в этих горах.
Тогда он и его воины провалились на тысячи метров вниз в глубокую шахту и встретили Несущего Ночь в забытой гробнице, сооруженной, когда Галактика была еще юной. Там погиб Арио Барзано, и Пазаний потерял руку — страшная рана, которая принесла ему лишь боль и наказание.
Наказание, из-за которого Уриил отправился сражаться без своего лучшего друга.
Глава шестая
Холодный ветер дул с востока, хватка суровой зимы Макрагге немного ослабла, близилась весна, и снега на нижних склонах уже таяли. Посадочные платформы располагались у подножия гор, на которых были выстроены Библиотека Птолемея и Зал мечей, восточные ветра несли с собой перемены и счастье.
Уриил, однако, не чувствовал себя счастливым, шагая из верхних галерей к мраморной лестнице, ведущей вниз, туда, где перед кораблями системы «Громовой ястреб» выстроилась Четвертая рота. Над платформами поднимался пар, моторы урчали, технодесантники проверяли машины. Штандарт, гордо поднятый Древним Пелеем, шумно хлопал на ветру.
Около сотни воинов в ярко-голубой броне Ультрамаринов стояли неподвижно, словно статуи, опустив руки по швам и высоко подняв головы, ожидая приказа отправляться на задание. Капеллан, технодесантники, апотекарии, механики, водители, пилоты и всевозможный вспомогательный персонал собрались для официального начала кампании. С тех пор как Четвертая рота высадилась на Тарсис Ультра, ее не водил в бой специально назначенный капитан, и такой момент заслуживал особой атмосферы.
Уриил мечтал об этом с тех пор, как они с Пазанием были изгнаны с Макрагге, и вот теперь он узнал, насколько горьким может быть искупление. Сегодня он в первый раз был вынужден идти в бой без верного товарища.
Сопровождаемый четырьмя вооруженными стражами, Пазаний прибыл проститься с Уриилом в ротную капеллу вечером предыдущего дня, когда тот готовился принять доспехи брата Амадона. Уриил был одет в облегающий поддоспешник, его окружали четверо подмастерьев из армориума в красном.
Уриил подготовил свое тело постом, маслами и физическими упражнениями.
Его душа была укреплена размышлениями и боевым катехизисом.
Он был готов облачиться в броню космодесантника, и подмастерья, распевая бинарные песнопения, чтобы умилостивить Бога-Машину, одновременно смазывали священными маслами разъемы, осуществляющие взаимодействие доспеха с телом.
Капелла представляла собой длинное сводчатое помещение из серебристого камня, ярко освещенное дюжиной факелов и сиянием из окна-розы высоко на западной стене. Огненные блики плясали на стенах и на полированном латном нагруднике, висящем на прочной раме перед огромной статуей в полукруглом алтаре. Воссозданный в блистающей бронзе рукой Меллике, величайшего воина-ремесленника среди Ультрамаринов, Робаут Жиллиман взирал на Уриила сверху вниз глазами из сапфиров величиной в кулак космодесантника.
Стражи провели Пазания в капеллу, держа мечи наголо, и сердце Уриила разрывалось при виде того, как обходятся с его другом. Подмастерья попятились, склонив головы, когда Пазаний остановился перед ним, все еще одетый в черный хитон кающегося. Как и Уриил, он был признан чистым от порчи душой и телом, но за преступное сокрытие правды о своей зараженной руке был объявлен виновным в нарушении Законов Честности ордена.