о милиции засекретить для полного соответствия «реалиям»), составы троек — секретные, актов о приведении приговоров троек в исполнение нет (представляете?!), мест захоронений расстрелянных нет (даже на Бутовском полигоне боятся копать), воспоминаний тех, кто по приговорам «троек» был не расстрелян, а приговорен к заключению — нет…
Снимите с себя мантии ученых! На рясы их поменяйте. А еще лучше — шаманские бубны в руки возьмите.
* * *
Когда я выложил в блоге кусок о том, как наши историки из себя священнослужителей изображают, мне написали в комментариях, что они могут прекрасно знать о фальсификациях репрессий 1937 года.
Я лично в этом не сомневаюсь. Знают об этом и в обществе «Мемориал». Прекрасно знают. Нет, я их не собираюсь обвинять в фальсификациях. Такого подарка они от меня не дождутся. Я всего лишь высказываю предположение, что они — мошенники. Я на это имею полное право. И когда-нибудь они ответят по закону, по УК, за свою мемориальскую деятельность, которая по факту является мошенничеством в особо крупном размере. Денежки из бюджета они на эту деятельность получают очень и очень неплохие.
Я с большой степенью уверенности могу предполагать, что есть еще одна категория людей, кроме историко-архивистов и мемориальцев, которые знают об этой фальсификации. Только они не понесут уголовной ответственности, потому что не зарабатывали на теме. Прямых доказательств у меня нет. Да и косвенных нет. Есть только информация, которую пока никак невозможно проверить, поэтому всё, что ниже напишу, прошу только непроверенной информацией и считать.
История такая. В самом начале нулевых я был первым заместителем начальника Гродековской таможни по правоохранительной деятельности. Тот период службы у меня был очень интересный. По приказу начальника таможни отдел собственной безопасности таможни разрабатывал меня и моих оперативников, как организованную преступную группу. Что там они за нами усматривали — я не знаю. Эту информацию никогда получить невозможно. Секретность. Вместе с нашим отделом ОСБ нас разрабатывал и местный, в пос. Пограничном, отдел ФСБ.
Одновременно я со своими оперативниками, совместно со Службой собственной безопасности Дальневосточного таможенного управления (с начальством нашего ОСБ) и службой экономической безопасности Управления ФСБ по Приморскому краю (начальством отдела ФСБ в Пограничном) разрабатывали преступную группу, возглавляемую начальником таможни, в которую входили таможенники и коммерсанты, а содействие им оказывали сотрудники некоторых силовых ведомств, которые разрабатывали меня и моих оперативников.
Вот такая юмористическая ситуация была. Смысл взаимодействия государственного секрета не составляет, тем более, что почти всё для суда было рассекречено: мы, таможенные оперативники, работали по коммерсантам, ССБ — по начальнику таможни и другим таможенникам, УФСБ — по остальным силовикам.
Результат был неплохим. Начальник таможни отхватил 10 лет строгача за организацию контрабанды. Его приближенные таможенники по пятерке, коммерсанты тоже что-то прилично получили. Силовики, которые по просьбе начальника таможни нам кровь сворачивали, испортили себе жизнь неплохо, хоть и на нары не присели. Но силовиков к преступной деятельности подтянуть тогда было почти невозможно. Это сегодня они какие-то то ли тупые, то ли отмороженные.
А взаимодействовал я тесно со стороны УФСБ с очень хорошим парнем, он тогда еще в майорском звании был, мы потом очень долго приятельствовали, пока судьба нас не разбросала. Несколько раз мы с ним, обмывая удачно проведенные совместные мероприятия, эти мероприятия так обмывали на других совместных мероприятиях, что теперь я бы даже не рискнул повторить — очень опасно для здоровья. Тогда — молодость.
И несколько раз он мне говорил, что в конце 80-х (он службу еще в КГБ начинал) и начале 90-х их, оперативников, очень часто командировали работать в архив УФСБ. Причем, так часто, что народ очень сильно этим возмущался. Чем они в архиве занимались, он не рассказывал. Я и не расспрашивал. Этика. Может, разглашению это не подлежало и сейчас не подлежит. Но только мой приятель говорил, что работа была до тошноты омерзительной. И всё.
Больше никакой информации нет. И эта информация — всего лишь слух, исходящий от меня. Может быть, даже не стоило об этом писать, но чем черт не шутит: а вдруг найдется человек, который сможет что-то дополнить?
И когда-нибудь мы все-равно узнаем, с какой целью именно во время работы реабилитационной комиссии А. Яковлева, в состав которой входил Председатель КГБ Чебриков, даже оперативников КГБ, которых обычно начальство старается не отвлекать от прямых обязанностей, отправляли что-то делать в архивы. Тайное всегда становится явным. Думаю, о неприглядной роли бывшего Председателя КГБ, ставшего после распада страны, в котором есть и его заслуга, начальником личной охраны певца Кобзона (такая вот карьера!), в фальсификации жертв сталинских репрессий мы тоже узнаем. Время со многого покровы тайн срывает.
Троцкизм. (из черновых набросков к книге)
3 ноября, 2018 https://p-balaev.livejournal.com/2018/11/03/
Знаменитые Московские судебные процессы 1938 года. В залах заседаний полно иностранных корреспондентов, сотрудников посольств. Вводят подсудимых. Наблюдатели со стороны «международного сообщества» с удивлением не замечают на довольно свежих, хоть и слегка опечаленных лицах, никаких следов пыток. Глаза не выбиты, уши на месте. Может, не по лицу били садисты-следователи? По почкам? Но тоже не заметно, что подсудимые едва переставляют ноги и кривятся от боли при различных телодвижениях. Одеты чисто, костюмчики выглажены, у некоторых в кармашках костюмчиков — газетки. Так с газетками на суд и пришли. Газетки в карманах подсудимых — это вообще очень забавно. Какой-то наверно особый психоделический садизм. Дальше, изощреннее — только кофе-бутерброды и гаванские сигары для сидящих на скамейке подсудимых.
Но государственного обвинителя с говорящим прозвищем Ягуарьевич любители прессы слушали внимательно. Ягуарьевич был отличным оратором, если бы он выступал на митинге перед «народом джунглей», когда волки рассматривали ходатайство тигра Шерхана насчет мальчика Маугли, то будь государственный обвинитель СССР на стороне человеческого детеныша, компромиссного решения «народ джунглей» не принял бы. Самого Шерхана освежевали бы.
Шутки-шутками, но подсудимые сидели молча, как бандерлоги во время речи питона Каа,