Читать интересную книгу "Сын ветра - Марианна Красовская"

отметалась, как недостойная, но сейчас вдруг Аяз подумал: а как бы он поступил, если бы речь шла о спасении его детей или внуков, а может, и самой Виктории?

Он не мог больше находиться в больнице. Переоделся, помчался домой – к жене. И конечно, все вывалил на неё – все же она была его лучшим и самым близким другом. А Вики, услышав его рассуждения, расхохоталась и принялась мужа успокаивать:

– Ты у меня на старости лет совсем дурак, честное слово. Аяз, я верю тебе больше, чем себе самой. Если ты мне скажешь, что переспал с женщиной, потому что это было необходимо, я приму это. Да, мне будет больно, обидно, я буду ревновать, но я знаю, что ты никогда меня не предашь. Но только один раз, слышишь! Один раз! И вообще, я никуда тебя больше одного не отпущу, а то пустой резерв действует на тебя угнетающе! И знаешь что? А ты прав, мы стали старые и скучные. Ты давно не упражнялся с кнутом. А форму нужно поддерживать.

26. Медицина Льена

Софи Доган была неглупой, как она сама считала, женщиной. Всё же журналистка, да еще первая в Льене. Единственная в Льене, а, скорее всего, и во всей Галлии. А это значит, какая-то наблюдательность в ней присутствовала. Не заметить, что водник Максимилиан Оберлинг внезапно заделался воздушником, она не могла. Сложить два плюс два сумела без труда. Макс – водник. У него есть брат-близнец Себастьян. Воздушник? Да она готова съесть удостоверение репортера, если это не так. По всему выходит, что место Макса занял его брат-близнец, и это, кстати, вполне можно объяснить логически, с учетом специфики службы братьев Оберлингов.

Первым ее ощущением, как ни странно, было огромное облегчение. Ее возлюбленный Макс жене не изменял. Можно поставить его обратно на пьедестал и периодически смахивать с него пыль пипидастром. Вторым – глубокое любопытство. Себастьян, он же Тьен, был ей незнаком. Но за то время, что он заменял брата, Тьен проявил себя очень неплохо. Он ответственный, внимательный, и у него есть чувства юмора. А еще, что ни говори, он трогательно заботливый. В Максе этого, признаться честно, не наблюдалось.

Угрызения совести, по некоторым размышлениям, были отброшены в сторону, как неконструктивные.

Любовная интрижка? А почему, собственно, нет? Софи вдова, свободная женщина, к тому же, как выяснилось, вполне живая, а Тьен – холостяк. Почему она не может с ним спать, если обеим сторонам это нравится? Ей-то явно нравится. Да, он не Макс. Но ничуть не хуже, а в плане репутации даже и лучше. Макс все равно останется ее кумиром, пусть стоит себе пылится, рано или поздно они с Тьеном поменяются обратно. Замуж Софи не собирается, еще не дело. Замужем она уже была, ей, в принципе, нравилось, но надо учитывать, что Тьен ее в качестве невесты и рассматривать не будет: зачем ему простая горожанка, да еще и с довеском в виде чужого ребенка?

Так что всё, что им нужно друг от друга – это немного тепла и ласки. Софи откинулась на стуле и позволила себе немного помечтать: ах, вот бы повторить то, что было в мастерских, только на этот раз – без спешки, без суеты и, желательно, в постели. Вот только в чьей постели – большой вопрос. В ее доме родители, в его – жена, в гостиницу совсем неприлично. Вот прямо совсем. Софи будет ощущать себя гулящей девкой, а это не способствует удовольствиям, которые она планировала извлечь из отношений. Впрочем, вряд ли отношения продлятся долго: слишком уж непрочно ее положение. Софи в очередной раз задумалась, а не отправить ли куда-нибудь сына, пока свистопляска с подельниками ее покойного мужа не закончилась? Жаль, что маленький еще, в школу закрытую рано отдавать.

На миг в голову пришла абсурдная мысль рассказать всё Тьену: он не Макс, с ним можно и неидеальной побыть. Однако обдумав ситуацию, Софи решила промолчать. В конце концов, после провала в полнолуние ее, кажется, оставили в покое, да и тот человек, Гвидор, мертв. Может, все само собой рассосется?

Софи решительно поправила шляпку, затянула потуже ленты, поцеловала сына и наказала ему слушаться бабушку и деда. Ее ждал новый рабочий день. Статья сама себя не напишет, материал сам себя не накопает, а в Управление, как раньше, забегать бессмысленно, там сейчас народу нет никого, да и заняты все только одним – поиском сообщников застреленного Тьеном инженера.

Столица между тем жила своей жизнью – дрались дворники, на углу Трех Ветров и Цветочной в столб въехал юноша, угнавший отцовский мобиль, в Сиротный Дом подкинули сразу трех младенцев за последнюю неделю. Странным было разве что абсолютное снижение смертности в Госпитале при Храме Пресветлой. Из последнего можно было вытянуть неплохой материал, поэтому Софи именно туда и отправилась.

Госпиталь только так назывался, а на самом деле это был длинный деревянный барак с маленькими окнами. Покойный Эстебан Галлийский давно приказал возвести для больницы новое двухэтажное каменное здание, оно стояло уж под крышей, сверкая свежими окнами. К лету, должно быть, туда перевезут всех пациентов, а этот барак сожгут, потому что использовать его невозможно. Здесь сырость и холод, на стенах плесень. Больные лежат прямо на полу, часть – в инфекционном зале, часть – в общем. Женщин принимают с другого входа, для них отдельные помещения, чему Софи несказанно рада. Впрочем, она куда больше рада, что у нее имеются деньги, чтобы вызвать на дом врача или самостоятельно отправиться в приличную больницу.

Сегодня сестры-послушницы, которые на самом деле ангелы жизни, не меньше, отправляют ее в женскую часть, потому что приезжий целитель принимает именно там. Софи смутно вспоминает, что Яхор что-то рассказывал про свою супругу-целительницу. Не она ли там, в женском отделении, принимает?

Оказалось, что там сразу два врача. Невысокий мужчина средних лет – очень импозантный мужчина, между прочим, Софи прекрасно понимала, почему в коридоре сидит просто толпа горожанок, и его, по-видимому, дочь – хорошенькая девочка с темными волосами, заплетенными в мудреную косу. У обоих целителей раскосые степные глаза, но они не кажутся странными. В Льене в последние годы много торговцев из Степи