— И чего? — подбодрил я его.
Пусть рассказывает, все равно впереди дорога долгая и тяжелая. Все развлечение, да и узнаю что‑нибудь полезное.
— Ну и ничего. Пробил он все, что требовалось, начали добычу. Припрягли поначалу отделение орденского Банка, начали совместно слитки штамповать, а те организовали платежи за «ворота».
— Стой, так туда вроде ничего нельзя перекинуть, — удивился я.
— Связь есть. Вот они вроде как по взаимному зачету с Орденом в Старом Свете работают. Здесь золото принимают, а там по нужному адресу за тебя платят.
— А Ордену это на фига? — продолжал я давить.
— Говорят, что вроде правление Ордена под себя здесь мир готовит. Там деньги зарабатывают и сюда в виде всего на свете сливают. А взамен забирают золото, которое накапливается. А как здесь жизнь организуется, а там, наоборот, увянет — сдернут за ленточку.
— Хм… — задумался я. — Ну… может быть.
В принципе, такой вариант тоже со счетов сбрасывать нельзя. Там горы ничем не обеспеченных долларов, за которые все же можно покупать что‑то ценное для этого мира. А здесь у них в обмен на это накапливается реальное золото. И жизнь на Новой Земле благоустраивается, людей прибавляется, глядишь, и через сколько‑то лет с большим даже желанием сюда и миллиардеры начнут отваливать. Но это один вариант, есть и другие.
— Ладно, с этим понятно. И что с Демидовым дальше было?
— Началось понемногу, с золота. Появились оборот и новые возможности. Загорелись они с Аверьяном идеей местный «Уралмаш» построить, благо фамилия намекала. Потому что геологи, которых из Старого Света притащили, чего здесь только не нашли. Нашли железо, олово, медь и еще прорву всего. А в довершение всего — нефть, да еще и с газом. Раньше как только не крутились: из‑за «ворот» везли ГСМ, здесь растительное топливо синтезировали, на спирт даже движки переделали. И нашли ее удачно для нас — как раз наш берег, дельта Амазонки, долина Амазонки, и туда за горы, в сторону халифата. И тут оказалась нефть у тех, кого Америка не любит, — как назло прямо. Мы да муслимы. А Орден — он ведь американский по факту, только играет в нейтралитет. Точнее сказать — Америка здесь орденская: делает, что велят.
— И дальше что? — подтолкнул я его.
— Дальше с нефтью появились проблемы, естественно, — усмехнулся он. — Нефть — это как жизнь. Мы сначала сырую нефть продавали, это еще ничего было. А потом нефтеперегонный поставили — Демидов все тот же организовал. Сумел затащить оборудование. Построили на берегу, в Новой Одессе, терминал наливной, потом еще один, в Береговом. Стали в танкеры закачивать. Денег вообще валом стало по местным масштабам. Налево не тратили — все в оборудование, в специалистов. Короче, как Днепрогэс строили.
— И как?
— Да построили, — заявил он уверенно. — Теперь и пояса подраспустили, стало можно почти полной глоткой жрать и пивом запивать. Не жируем, но хорошо живем, как мой батя профессор при советской власти. Дача там, машина, отпуск в теплом месте и полный холодильник. Тот же старлей в войсках и в те времена победней был, чем я сейчас.
— Серьезно? — удивился я.
— Вполне, — кивнул Михаил. — Жилье казенное есть, но не квартира‑маломерка, а дом какой‑никакой. Машинка приличная, «самурай», но здесь это отлично, машины‑то все через «ворота» едут, дорого обходятся. Девушку в ресторан водить хватает, в отпуск езжу, с друзьями пиво пью и на рыбалку катаюсь. Чего еще надо?
— Да и ничего, наверное, — пожал я плечами. — Если за свой труд, так и в самый раз. Когда человек заходит за свои реальные потребности, получается паскудство и чревоугодие. Социализм?
— Да не совсем, — покачал он головой. — Военные‑то просто на зарплате, тут все понятно, а на предприятиях коллективная собственность. Никаких акций, никаких бирж. Пришел работать грузчиком — у тебя, скажем, одна акция. Поднял квалификацию — две. Стал мастером — три. И так примерно до десяти, директорских. Ну и зарплата в пропорции, и голоса на собрании. Уволился — все потерял, иметь акции и жить на халяву не выйдет.
— А армию как содержат?
— Очень просто: составят смету и сначала на нее работают, каждое предприятие, каждый человек долю вносит. А что остается — твое. Сначала меньше, чем у вояк, было, теперь сравнялось. Если вырастет — и нам поднимут, чтобы из армии оттока не было.
— А частники? — уточнил я. — Не осталось? В Москву сбежали?
— Да ну! — отмахнулся Владимирский. — А магазины? А кабаки? А фермы? А автосервисы да всякое прочее? Да и самими машинами частники торгуют. У нас народ помнит, что бывает, если штанами государство торгует. Частнику тоже простор, если на свой страх и риск охота жить. Выбор есть. Да нормально у нас, серьезно говорю, никому не обидно. В России бы так!
— Да, неплохо было бы, — согласился я. — Идеализм, но воплощенный. И все же, на твой взгляд, вы богатые или бедные?
— Трудно сказать, — засомневался Михаил. — С армией по основным затратам закончили, с промышленностью тоже такой гонки нет, как раньше, хоть в основном все в нее. Зато уже система образования есть. Наших‑то учителей нищих сюда и сманивать не надо было — кому предлагали, те с радостью бежали. От первых поселенцев дети уже выросли. После школы два пути пока, правда, если не в частники: или в Демидовск на заводы, если голова есть — то инженерами или технологами, — или к нам, в ППД, в армию. Военная подготовка в школах с первого класса. У нас ведь по большому счету главные статьи доходов: нефть, золото, металл и все из металла, и боеприпасы. По местным меркам — немало. Машиностроение начало появляться, суда строим, но пока только для себя, экспорт весь европейцы держат. Моторостроительный строят, но там пока проблем хватает. Крестьяне есть, но так — своих если только прокормят, а экспорта от них нет.
— Понятно… — протянул я. — Извини, перебил. Так что там по главной интриге?
— А по делу… дальше пошли непонятки. Тут же, в местной Москве, вся шваль из прошлой жизни собралась — чиновники какие‑то проворовавшиеся, менты бывшие, из тюрем извлеченные. Бандитов вообще море, все поделили, что Коршунов под себя лично не подмял. Привыкли или грабить, или халявничать, а у Демида с Аверьяном с этим просто — участвуй деньгами или чем другим реальным в работе, а то — пошел на хрен. Халявщиков не любили. Аверьян и сейчас жив, а Демид скончался.
— То есть с этого заваруха и началась? — уточнил я.
— Ага, тут и пошел раскол на нашей территории, — подтвердил Михаил. — Орден и американцы местные сразу начали с москвичами любовь крутить. А поскольку по бумагам мы у них в подчинении были, хоть в реальности на них клали, те давай концессиями торговать: налетай — подешевело. А как эта любовь с Орденом у них пошла — так их и окончательно послали: нечего продажную сволочь на свою шею по новой плодить. Концессионными договорами тем, кто их уже заключил, вежливо предложили подтереться, а выплаченные указанным лицам деньги получать с них обратно самостоятельно. Ну а те, естественно, сразу бычить начали. И демидовская братва тоже в позу встала — крысиную натуру не переделаешь, тоже попытались на куски все потащить, плюнули на босса престарелого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});