Читать интересную книгу Со спичкой вокруг солнца - Семен Нариньяни

1966

КОПЕЕЧНЫЕ ДУШИ

Софье Дмитриевне стало плохо. У нее неожиданно закружилась голова, и она навзничь рухнула на пол.

— Ох, сердце!

Семьдесят шесть лет это сердце верой и правдой служило человеку, и вот теперь с ним случилось что-то неладное. Чья-то безжалостная рука сдавила и держала его в своем кулаке.

— Ну, вот и конец.

Старой женщине стало так страшно от собственных мыслей, что она застонала. Этот стон разнесся по квартире, но на него никто не обратил внимания.

Только на второй день к Софье Дмитриевне явилась наконец помощь. Но не от соседей. К Софье Дмитриевне пришли в гости пионеры. Пришли и увидели свою старую учительницу без чувств. Пионеры забили тревогу, стали звонить в поликлинику, директору школы, и уже через полчаса все было поднято на ноги. Вокруг постели больной хлопотали врачи. У дверей ее комнаты сидели товарищи по работе: может, и их помощь понадобится больной. И только ближайшие соседи по квартире по-прежнему были совершенно равнодушны к тому, что происходило бок о бок с ними.

— Ничего не сделаешь, — оправдывались соседи. — Умирает, — значит, время.

Полтора месяца в квартире номер 34 шла борьба за жизнь старой учительницы. В этой борьбе врачам помогали все, кто мог. Пионерки-тимуровки бегали в аптеку за лекарством, педагоги из школы номер 19, соседи из дальних квартир дежурили у постели больной, ухаживали за ней, и лишь соседи по квартире так ни разу и не зашли к больной.

— А зачем заходить? — говорили они. — Против судьбы ничего не сделаешь.

Самое удивительное, что эти соседи были не чужие, посторонние лица. Они приходились Софье Дмитриевне ближайшими родственниками: Раиса Ильинична была дочерью, а Сидор Степанович — зятем.

Софье Дмитриевне день ото дня становилось все хуже и хуже. К ее физическим страданиям прибавлялись и душевные. Старой женщине было стыдно перед окружающими за своих родственников. Еще бы! За больной не только ухаживали, — ее и кормили чужие люди.

— Вы бы хоть раз угостили мать тарелкой супа, — сказала как-то Раисе Ильиничне учительница Перлова.

— Эта старуха и так обходится нам в копеечку. Мы платим за нее и за свет и за воду, — сказала Раиса Ильинична, а ее муж добавил:

— У Софьи Дмитриевны есть сбережения. Она получает пенсию и обязана сама себя кормить.

— Софья Дмитриевна больна, — пробовала пристыдить этих копеечников Перлова.

Она взывала к их чести, совести, но все было напрасно. Лишь после того, как школьные работники сказали, что обратятся с жалобой по месту работы Сидора Степановича, дочь и зять согласились наконец взять на себя некоторые заботы о больной.

— Имейте, однако, в виду, мы берем на себя только часть издержек, — поспешила предупредить учителей Раиса Ильинична, а ее супруг в тот же вечер вручил домработнице приходо-расходную тетрадь.

— Капризам больной не потакать. Вы в ответе за каждую копейку.

И вот эта «тетрадь» перед нами. Трудно придумать более разительное свидетельство человеческой скаредности. Здесь каждый гривенник, истраченный домработницей, учтен зятем и утвержден дочерью. А тратилось этих гривенников не так уж много. «29-го куплен хлеб — 1 руб., 30-го сырок — 75 коп., 2-го сырок — 75 коп., 4-го хлеб — 1 руб.». И так ежедневно: 1 руб. или 75 коп. А когда домработница истратила как-то больше, Раиса Ильинична учинила ей скандал.

Узнав об этом скандале, жители дома решили не иметь больше дела с родичами Софьи Дмитриевны.

— Скверные люди. Ну их к бесу.

И снова все заботы о больной легли на плечи чужих людей. Эти люди варили больной бульоны, каши, кормили ее с ложечки. А дочь и зять Софьи Дмитриевны были только рады такому обороту дела. Теперь им не нужно было тратить на больную даже гривенников.

Кто же они, эти скупые, жестокосердные родичи старой, больной учительницы? Может быть, темные, невежественные люди? Да ничего подобного. Дочь и зять Софьи Дмитриевны являются кандидатами наук. Работают они оба старшими научными сотрудниками. И получают эти научные сотрудники прилично. Каждый — по три тысячи рублей в месяц.

Дело было, конечно, не в заработках, а в душах этих родичей. А души-то у них были как раз копеечные. Из-за этих самых копеек они и убивали все человеческое не только в себе, но и в своих детях, У Софьи Дмитриевны, кроме дочери, есть и внучка Лида, ученица десятого класса, комсомолка. Бабушка не чаяла души в этой внучке, а внучка, живя с бабушкой в одной квартире, за последние шесть лет ни разу не переступила порог ее комнаты. Даже теперь, во время ее болезни.

— Мне не позволяет ходить к бабушке мама.

— Да, это правда, — подтверждает Раиса Ильинична. — Я против их сближения.

— Но ведь бабушка больна. Она хочет видеть внучку. Может, это в последний раз!

— В последний? — недоверчиво спрашивает Раиса Ильинична и добавляет: — А вдруг бабушка поправится? Что же, нам тогда снова жить одной семьей, питаться за одним столом?

Опасения Раисы Ильиничны были напрасны. Бабушка не поправилась. Софья Дмитриевна так и не дождалась ни своей дочери, ни своей внучки и умерла на чужих руках. Но даже и смерть Софьи Дмитриевны не вызвала раскаяния в сердце ее родственников.

— Ну вот и хорошо, — сказала Раиса Ильинична, — теперь нас перестанут беспокоить, вызывать, прорабатывать…

— Не будут обвинять в черствости, — добавил Сидор Степанович.

И в самом деле, общественные организации не беспокоили, к сожалению, ни Раису Ильиничну, ни Сидора Степановича.

— Родственники Софьи Дмитриевны — люди беспартийные, — сказали учительнице Перловой в институте. — Так можем ли мы вмешиваться в их частную жизнь?

Частная жизнь каждого человека должна быть прежде всего честной жизнью. А если этот человек ведет себя в своей семье не по-советски, то призвать такого к ответу не только можно, но и должно,

1954

ЗЯТЬ СРЕДНИХ ДОСТОИНСТВ

Арнольд Игоревич Мокрецов (сослуживцы звали его интимнее: Арноша) решил жениться. Вокруг пропасть невест, одна другой краше, а Арноша никак не может выбрать подходящую. Вот как будто бы и встретилась та самая, единственная… Не девушка, а настоящая принцесса Грёза. Умница, красавица. Волосы у Грёзы цвета спелой ржи, глаза — васильки. А Мокрецов походил день-другой с васильками и отвернулся:

— Блондинка! Не мой идеал!

Друзья знакомят Мокрецова с брюнеткой, шатенкой… А он знай кривит рот:

— Не то!

Друзья начали сердиться:

— Да ты кого ищешь?! Уж не вторую ли Венеру Милосскую? А может, Джоконду с дипломом химика-технолога?

Но Арнольд Игоревич Мокрецов не шел так далеко в своих поисках. Его идеал был более прозаического свойства: Мокрецов искал жену, которая должна была принести ему в качестве приданого квартиру и бежевую «Волгу». Без этих компонентов никакие Джоконды не могли бы составить семейного счастья молодому инженеру.

И дело было вовсе не в том, что Арнольду Мокрецову негде жить. У молодого инженера была комната под Москвой, а ему хотелось иметь другую, в самой Москве. Молодой инженер стоял в очереди и за собственной «Волгой». Но за собственную нужно было платить деньги из своего кармана, а Мокрецову хотелось получить машину даром, в качестве свадебного подарка от будущего тестя.

Но попробовал бы только Мокрецов сказать вслух, что он ищет невесту с приданым! Друзья-приятели немедленно освистали бы его, предали позору. И жених вынужден был скрыть свои меркантильные намерения за высокопарной фразой:

— Не то! Не мой идеал!

И вдруг в конструкторское бюро, где работал Мокрецов, поступают две новые сотрудницы: сначала Инна, за ней Люся. Обе миленькие, славненькие. Но вот беда — обе полуидеальные: у Инны есть своя комната в Москве, но нет бежевой «Волги», а у Люси есть «Волга», но нет жилплощади. Ах, если бы Мокрецов мог жениться сразу на обеих! Но подобное счастье вряд ли может сбыться. Не такой уж великий султан этот самый Арноша Мокрецов, чтобы две уважающие себя девушки согласились состоять в его личном гареме.

Но как быть? Продолжать поиски идеальной невесты? А вдруг не встретишь такой! Жениться на полуидеальной? Но какой именно? На Инне? Но Инна — девушка гордая, самолюбивая. За ней можно было ухаживать целый год и получить отказ. А за это время ловкие люди увели бы из-под носа Люсю с бежевой мечтой.

Жениться на Люсе? Но Люся — тоже девушка с претензиями. За ней тоже нужно было ухаживать не меньше года, а за это время женихи-конкуренты могли оставить Арношу без квартиры со всеми удобствами.

«Что делать? Что делать? — застонал от нетерпения и досады Арноша. — А может, начать ухаживать за обеими невестами сразу? Какая окажется покладистей, на той и жениться?»

И вот для Арноши наступила страдная пора двойного ухаживания. Часы свиданий, часы ожиданий… Все, что доставляло настоящим влюбленным радость и счастье, нашему жениху было только в тягость. Арноша отправлялся на свидание, как на тяжелую, постылую работу.