Читать интересную книгу Выживают бессмертные - Вячеслав Шалыгин

«Неужели заговорщики и Хан все-таки заодно? – Мысли у Бондарева заметались, словно стрижи перед дождем. – Невероятно! Но как еще объяснить этот фокус?!»

Бондарев запоздало подался назад. Наемники все-таки заметили его и двинулись прямиком к прилавкам. И намерения у них были самые серьезные, сомневаться не приходилось. Князев первым скинул с плеча автомат и прицелился. Точно так же поступил Тунгус. На линии огня еще мелькали отдельные кочевники и местные жители, поэтому провокаторы не сразу открыли огонь, но воспользоваться паузой Денису не удалось. Он был зажат в тупике. Перемахнуть через прилавки он, конечно, мог, но бежать все равно было некуда. С позиции наемников отлично простреливалось все пространство слева и справа. Оставалось сдать назад, но там, в центре образованного прилавками «каре», стоял вагончик. Именно его стенка образовывала коварный тупик.

Денис вынул из кармана пистолет и приготовился защищаться, насколько это будет возможно.

Барабаны вдруг перешли на «дробь», будто бы дирижер угадал, что наступила кульминация.

Со стороны приближающихся наемников донеслись сухие щелчки выстрелов. Основные звуки утонули в грохоте барабанов, но короткий визг нескольких пуль в дополнение к щелчкам Денис все-таки услышал. Пули тюкнули в деревянные стойки прилавков, продырявили пустые пивные бочки и вышибли мозги двум случайным жертвам. Один подстреленный кочевник перевалился через прилавок и рухнул внутри торгового места, а другой упал в трех шагах от укрытия Бондарева. Но никто на это не отреагировал. Похоже, в суматохе убегавшие, поджав хвосты, простые кочевники и не заметили происходящего у них в тылу.

Между тем каратели как раз отлично видели, что наемники нарушают вето на использование оружия вблизи Ставки. Но и с их стороны никакой реакции не последовало. Даже намека на реакцию не было заметно. Складывалось впечатление, что у провокаторов имеется разрешение от самого Хана творить все, что им вздумается. В противном случае пришлось бы предположить, что в сердце Черного Рынка происходит революционный взлом всех правил и понятий.

Будь вождем кочевников не Хан, а кто-то другой, такое предположение могло бы стать версией. Но с Ханом такие номера пройти не могли. В Орде, как было сказано, любили изображать подобие демократии, принимали всех, а кому не нравилось – отпускали с миром, правда, без награбленного в составе Орды. И выходки, вроде устроенной Голованом пьяной потасовки, обычно сходили зачинщикам с рук. Назначался крупный штраф, и все дела. Но любые посягательства на власть Хана пресекались мгновенно и безжалостно. И посягательствами считались даже мелочи, вроде разовых исключений из установленных вождем правил, без консультации с самим Ханом.

Короче говоря, стрельба, устроенная наемниками, была явно санкционирована Ставкой. И теперь между кочевниками и наемниками можно было ставить знак равенства.

«Или я делаю поспешные выводы? – Бондарев прицелился в Князева, но стрелять не стал. Дистанция была пока слишком велика для пистолетного выстрела. – Обидно будет, если так и не узнаю правды. Ведь все так интересно закручивается. Эх, не надо было задерживаться у клеток! Рискнул и, казалось, выиграл, но теперь выясняется, что проиграл. С другой стороны, не мог же я бросить Савенко. Да и Карпов не заслужил, наверное, такой участи. А что отдуваюсь за всех спасенных только я, в одиночку… обидно, конечно, но, значит, такая судьба».

Наемники вышли на финишную прямую – между ними и укрытием Бондарева больше не осталось препятствий и лишних людей – и открыли уже нешуточной плотности огонь короткими очередями. Пули дырявили высохшие под степными ветрами доски прилавков, как бумагу. Дениса осыпало стружкой и древесной пылью, а для разнообразия еще и глиняным крошевом. Это пули расколошматили посудную горку из пивных кружек. Глиняная пирамида до последнего момента упрямо возвышалась на левом прилавке, но теперь пришла и ее очередь сгинуть в охватившем площадь хаосе.

У Бондарева почему-то возникла ассоциация с происходившим в Волчанске в момент первой атаки наемников. Майор точно так же очутился один, вооруженный лишь пистолетом против группы автоматчиков. Похоже, сработал пресловутый «закон парности». Лес бы его побрал!

Неожиданно в рукав Денису вцепилась чья-то крепкая клешня, и майор почувствовал, что его тянут куда-то под прилавок. Еще немного, и Бондарев рисковал беспомощно растянуться на земле в полный рост. Майор вывернулся, встал на четвереньки и нырнул в открывшийся узкий лаз под прилавком.

Лаз вел в достаточно глубокую сточную канаву, по которой Бондарев и пополз следом за довольно шустрым проводником. Минут пять пластуны интенсивно работали локтями и коленями, пробираясь под прилавками и вагончиком, а затем выбрались из канавы – довольно далеко от зоны стационарных деревянных прилавков – и сразу же бросились в ближайший проход между временными торговыми палатками.

Только теперь Денис разглядел своего проводника. Это, как ни странно, был Патефон. И снова, получается, сработал «закон парности». Даже дважды сработал. Как и в форпосте, из трудной ситуации майора в последнюю минуту вызволил тот, от кого он этого не ожидал. Тогда это был Артем, теперь – Патефон, который уже выручал сегодня Бондарева, когда увел его из-под носа у Голована. Вот и получалось, что «закон парности» сработал в сумме три раза за пять минут. Наверное, установил рекорд.

– Удался сегодня праздник, – утирая рукавом пот со лба, выдохнул Патефон. – Даже с салютом. Каково это, быть мишенью в тире?

– Переживаемо. – Денис сделал вдох-выдох, чтобы восстановить дыхание. – Ты зачем вернулся?

– Увидел военных, интересно стало. – Патефон подтолкнул Бондарева к большой палатке. – Что за дела у них могут быть с Чубаем? Или, скажешь, и это были дезертиры?

– Наемники, – коротко ответил Денис. – Просто вырядились. Для маскировки.

– И чего им от тебя надо?

– Секреты, – Бондарев пожал плечами. – Как и твоим. Думаешь, Василиса за просто так меня в поле зрения держит?

– Василиса даже не чихнет просто так. Скользкая она, как та змея. Себе на уме. С тобой, видишь, как она поступила… – Патефон замялся, подбирая нужное слово.

– Негармонично, – подсказал Бондарев.

– Вроде того, – Патефон нехотя кивнул. – Чужих хаем, своих выгораживаем, а они, бывает, хуже чужих поступают. Не понравилась мне Василисина выходка. На войне цель оправдывает средства, это понятно, только иногда… все равно противно становится. Я хоть и среди кочевых живу, а егерь в душе…

– Поэтому ты решил меня выручить?

– Я ради гармонии так решил. Ты мне по барабану. – Патефон взглядом указал в направлении площади, где все еще закручивались дымные вихри и звучал барабанный бой. – Ладно, военный, хоть ты и ненавистного племени, живи. – Егерь-разведчик остановился и махнул рукой: – Пройдешь через тот шатер и топай прямо. Пока бардак, никто не тормознет. На общей волне выйдешь из Михайловки легко, как будто смыли тебя. Ну, а дальше сам.

– Спасибо, Патефон… – Денис поднял взгляд. – Как тебя на самом деле звать?

– Зачем тебе? – Патефон хмуро взглянул на майора. – Чтобы мою историю проверить и в черный список меня занести? Как убийцу пятерых вояк?

– Чтобы поблагодарить по-человечески.

– Павел, – после недолгих колебаний сказал егерь.

– Спасибо, Паша, – Бондарев пожал Патефону руку.

– Двигай уже! – раздраженно приказал егерь-разведчик, отвернулся и добавил уже едва слышно: – Все равно вас, гадов, не прощу!..

* * *

Выбраться из Михайловки действительно удалось без особых проблем. Многие из тех, кто приходил на центральную площадь ради «халявы», а не для того, чтобы выслушать речь Чубая и ценные указания Хана, теперь расходились по своим домам и палаточным лагерям. «Приклеиваясь» то к одной, то к другой группе нетрезвых, бурно обсуждающих скандал кочевников и местных жителей, Денис легко миновал опасную зону вблизи Ставки. Дальше он двинулся самостоятельно. На всякий случай несколько раз останавливался, прислушиваясь к внутренним ощущениям и осматриваясь, но ни ловушек, ни преследования не обнаружил.

Выбрав удобную позицию в развалинах какого-то длинного здания, вроде бывшей конюшни, примерно в километре от южной окраины Михайловки, Бондарев устроил привал и в очередной раз оценил обстановку. Путь на юг был явно открыт. Но Бондарев все-таки не спешил следовать совету бродяги.

С этой точки уйти к Химзаводу было несложно в любой момент. Даже если наемники вновь возьмут след, засечь их Бондареву не составит труда, а значит, отрыв он сохранит и при худшем варианте развития событий. Проблема заключалась в том, что где-то в поселке остался Артем. Уйти без него майор не мог. Почему? Просто не мог, и все. Бондарев не радел о гармонии всего сущего, как объяснял свои действия Паша Патефон, но все-таки в чем-то мотивы были схожи. Бондарев тоже руководствовался спорными для многих выживших понятиями. Такими, как честь и боевое братство, и вытекающими из них условностями. Если формулировать коротко: Армия своих не бросает. Для Дениса формула была безоговорочной.