Читать интересную книгу Выживают бессмертные - Вячеслав Шалыгин

Наблюдательный Мытарь «срисовал» облезлого, но богатенького «пассажира», еще когда тот сделал первый шаг. Так что Патефон был обречен встретиться именно с головановскими подручными.

«По первой» кочевники выпили за будущую победу, «по второй» – за лучшую в степи бригаду. Прошло от силы пять минут, и приблудный боец был торжественно зачислен в «головановские», за что и выпили по третьей. В этом подходе участвовал уже сам Голован, учуявший запах первача и решивший ненадолго прервать разговоры с большими людьми. Как сказал сам Голован, для передышки. На самом деле его просто больше никто не задерживал у столов для важных персон.

На сивушную вонь потянулись и другие кочевники, поэтому бутылку разыграли довольно быстро, и хотя бы по глотку досталось десяткам трем кочевников. Что, собственно, и требовалось. Как заверила Василиса, пока диверсанты пробирались к площади, ее зелье в сочетании с алкоголем давало эффект даже в минимальных дозах. Оставалось дождаться и проверить заявление Василисы на практике.

Не теряя времени даром, Бондарев присмотрел подходящего на роль «подсадки» кочевника. Седого, как и Гром, схожих с егерем габаритов, а главное, уже порядком накачавшегося. Денис обернулся и указал на него Сиплому. Тот кивнул, подобрался к седому кочевнику, обнял его и затянул какую-то песню.

Кочевник с готовностью подхватил мотив, правда, не сразу попал в слова. Сиплый, будто бы пытаясь подсказать новому приятелю текст, заглянул ему в глаза и что-то сказал. Кочевой обмяк, но не свалился, а завис, пошатываясь, как сильно пьяный. Сиплый вновь его обнял и потащил к головановскому столу. Якобы попросить у добрых людей пару глотков «освежающего» для страждущего товарища.

Получалось, что первый и второй этапы операции вроде бы прошли успешно, но их ключевые фигуры вот-вот должны были пересечься. А этого в плане не было. Сначала головановские должны были устроить заварушку, и уж после, под шумок, с их фланга к клеткам должны были подойти Сиплый с «подсадным» и Василиса. Но кочевники вели себя так, словно ничего «этакого» не выпили. Они шутили, ржали, вспоминая какие-то случаи из жизни, и даже не помышляли о других развлечениях.

Сиплый, понимая, что планы меняются, притормозил и растерянно взглянул на Дениса. Патефон тоже посмотрел на Бондарева, но не растерянно, а просто вопросительно. Майор лихорадочно перебрал несколько запасных вариантов, но не остановился ни на одном.

Кочевникам явно не хватало какого-нибудь толчка. Но какой толчок станет для них настолько весомым, что они вдруг сорвутся с катушек? Если кто-то вытащит сейчас из кармана пистолет и влепит пулю в затылок Головану? Но в этом случае «кто-то» не пройдет по площади и двух шагов. Каратели порвут его на части голыми руками. И не только его, но и замаскированных егерей. Нет, такая провокация исключалась. Требовался другой вариант, тоньше, изящнее, коварнее…

А что может быть изящнее женской ручки? И кто может быть коварнее ведьмы? А главное – есть ли в Большой степи люди, более доверчивые, чем майоры? Особенно те, которые всем встречным сообщают, что «верить нельзя никому», а сами верят подозрительным егерям. Эти вопросы Денис задал себе чуть позже, когда не очень сильный, но неожиданный толчок в спину заставил его резко податься в сторону головановских бойцов.

Кто так мягко, но очень уж «вовремя» толкнул в спину, Денис не гадал ни секунды. Он видел взгляды Сиплого и Патефона. Хотя бы по ним было нетрудно понять, что майора подставила именно Василиса. Егерь Сиплый, как обычно, мысленно одобрил подлую выходку подруги. Даже подлость в ее исполнении была для Сиплого священнодействием. А Патефон взглянул на майора как-то виновато, но в то же время со скрытым злорадством – «извини, но вам всем полагается собачья смерть».

Кочевники же отреагировали на резкое телодвижение Бондарева самым привычным образом. Они рефлекторно схватились за оружие, но так и не перевели его в боевое положение. От этого их предостерегли каратели, которые тоже вдруг резко подались вперед. Головановские мельком взглянули на карателей, кивками дали им понять, что все осознали, опустили оружие и вновь уставились на Бондарева.

– Блин через ять! – пьяно пробасил Мытарь. – Это ж наш беглый! Голован, глянь, какой наглый раб! Прямо на площадь приперся! Поиздеваться, похоже, решил!

– Какой еще раб? – проскрипел кто-то за столом патриархов. – Кто тут рабами торгует? Вы что, горемыки, рамцы попутали? Вам понятия по барабану?

– Не, ну… это… фигура речи, – попытался оправдаться Мытарь, обращаясь к «скрипучему» авторитету.

– Вот, значится, ты как! – Голован тем временем вытаращился на Бондарева и медленно двинулся к нему, нащупывая таки застежку кобуры. На этот раз предупредительные жесты и суровые взгляды карателей не остановили Голована. – Хан тебе жизни подарил чуток, и ты обрадовался, в бега подался! Получается, ограбить меня решил, имущество ходячее! Ну, я тоже сейчас кое-чего решу!

– Голован, стой! – строго прикрикнул на бригадира кто-то из-за «ВИП-стола». – Не по понятиям беспредел тут устраивать.

– А не пошли бы вы Лесом! – не оборачиваясь, предложил Голован и выхватил из кобуры пистолет. Но прицелиться в Бондарева он не сумел. Ближайший каратель взмахнул дубинкой и выбил пистолет у Голована. Бригадир схватился за руку и скривился от боли. – А-а, сука! Чего это?! Из-за раба вонючего честных людей обижать, да?! Это, что ли, понятия?!

– Авторитетное общество не одобряет работорговлю, – проскрипел все тот же голос из-за стола. – Угомонись, любезный.

– Да в задницу ваше общество! – внезапно разъярился Голован и молниеносно локтем врезал в переносицу замахнувшемуся вновь дубинкой карателю.

Поначалу затею Голована поддержали только Мытарь и Ерема, но уже через тридцать секунд в потасовку с карателями включились все бывшие собутыльники Патефона. А через минуту к месту схватки со стороны прилавков потянулась «пехота», спьяну решившая, что массовая драка включена в развлекательную программу.

Похоже, не сразу разобрались в происходящем и барабанщики. В первую минуту дружный бой десятка разнокалиберных барабанов сотрясал дымовую завесу над площадью в прежнем ритме. Но затем случилось нечто странное. Барабанщики ускорили ритм, будто бы подгадывая под темп завязавшейся драки.

Бондарев сумел сместиться подальше влево от эпицентра заварушки и выхватил взглядом Чубая. Помощник Хана стоял, сложив руки на груди, и без особых эмоций наблюдал за потасовкой. Он будто бы давал возможность зачинщикам драки показать себя во всей красе. Видимо, чтобы впоследствии ни у кого не возникло вопросов, за какие грехи наказаны эти кочевники.

Ядро схватки сместилось вправо и чуть ближе к помосту. Большинство авторитетов, пировавших за правой веткой столов, покинули свои места, но вовсе уходить никто из них не собирался. Все важные гости и патриархи столпились справа от помоста, и их тотчас прикрыли бойцы личной охраны, а также каратели из свиты Чубая. Таким образом, линия оцепления перед помостом стала втрое тоньше. Первая шеренга к тому моменту была вынуждена ввязаться в драку.

Бондареву это было выгодно. Ведь именно каратели первой шеренги тройного заслона перед помостом Чубая следили за клетками. Сейчас пленники остались фактически без присмотра, а пустовавшее ранее пространство перед клетками было густо заполнено дерущейся с карателями «пехотой». Момент для третьей фазы операции был самый выгодный. В такой обстановке Денису не требовалось устраивать дополнительные провокации, равно как и Василисе не пришлось гипнотизировать или отвлекать своими дамскими прелестями охрану клеток. То есть получалось проскользнуть на одном коньке.

«Все складывается даже лучше, чем задумывалось, – мелькнула мысль. – Хотя Василиса все-таки змея, теперь это окончательно ясно. Лишь внешне она гармоничная лесная дива. Внутри и впрямь ведьма, народ зря говорить не будет».

Денис начал маневрировать, приближаясь к клеткам. Он видел мелькающих впереди Сиплого и Патефона. А справа засек Василису. Егеря не хуже Бондарева поняли, что лучшего момента не представится, и постепенно продвигались к месту заточения Грома.

Теперь было важно, чтобы Чубай не решил, что «махач» затянулся, и не бросил преждевременно в бой скрытые резервы.

Когда до клеток оставалось десять шагов, на Бондарева налетел габаритный каратель, и Денис на полминуты отвлекся от тайной операции.

Каратель попытался врезать дубинкой, Бондарев резко сократил дистанцию, заблокировал руку кочевника и от души врезал ему коленом в пах. Когда боец, захрипев, согнулся, Денис добавил ему локтем снизу в челюсть. Каратель закатил глаза, рухнул навзничь и больше даже не шевельнулся. Нокаут получился глубокий, качественный.

Бондарев поднял дубинку карателя и продолжил свой путь, но сразу же понял, что егеря его опередили. В клетке Грома сидел пьяный кочевник в меховой жилетке. Самого Грома, как и его спутников, Бондарев не увидел. Они умело растворились в беснующейся толпе. Операция прошла как по маслу. Да и идея с подменой себя явно оправдывала. В суматохе никто не разглядывал пленника. Всем хватало наличия кого-то седого в егерской униформе внутри клетки.