в спор злой черной ведьмы и взбешенного мага.
— Если дело только в надлежащем внешнем виде, то я могу одеться и сделать предложение еще раз.
— Лучше всего ты был одет сегодня — в похоронное, — произнес отец, что в гробу видел зятя-законника. — Жаль, что зря.
— Если бы не зря, то хоронили бы нас вместе, — подал голос братец, который все это время молчал.
После его напоминания произошло невероятное: папа растерялся. Он открыл рот, чтобы что-то возразить, и… не найдя слов, закрыл. Грозно зыркнул на дракона. Потом на меня, махнул рукой и бросил:
— Пекло с вами. Если это твой выбор, Хэлл… — А затем, оборвав сам себя, перевел взгляд на Рохта и предостерег: — Если обидишь мою девочку, я сам куплю тебе новый костюм. Такой же, как тот, в котором ты был сегодня. И деревянное пальто к нему.
М-да… как-то не так представляла предложение руки и сердца в своих мечтах, когда была маленькой девочкой. Думала, что все будет немного романтичнее, что ли… И если упоминание гробов, то в смысле любви до гроба, а не угрозы уложить в него моего избранника.
Но, видимо, вся эта лирика — это для нормальных людей и нелюдей. А я Бертрандо. И это диагноз. Но если я хочу быть рядом с Рохтом, то нам обоим будет непросто.
Но прошедшие сутки изменили многое. И меня тоже. Как и Рохта. Дракон поступился своими принципами. А я поняла, что хоть семью никогда не брошу, но смогу жить по-новому — в рамках закона. Пусть это поначалу будет и тяжело.
Пока я над этим думала, папа, выдохнув:
— Демоны с вами! — начал действовать.
Лязгнул ремень, а затем отец стянул с себя штаны, явив миру розовые кальсоны по колено, с рисунком из белых сердечек.
— На вот, прикройся, срамота! — Папа кинул брюки Рохту. — И больше не вздумай обращаться! Это мои любимые.
Дракон натянул их на себя, и мы вместе вышли из воды.
— Наконец-то! — выдохнул Нар, с трудом поднимаясь.
Всю ногу братца опутывали заклинания. Мама, когда их накладывала, похоже, силы не пожалела. Она, будучи черной ведьмой, а главное — женой преступника, отлично умела лечить, а еще штопать, вправлять, собирать раздробленные кости… Ведьмин же дар позволял ей видеть человека в буквальном смысле насквозь.
— Ты как? — поинтересовалась я, подходя к мелкому.
— Даже не надейся! — хмыкнул он, заверив, что помирать не собирается.
— Обопрись на меня, — предложила я, оглядываясь.
Огни города были совсем близко. Но это при условии, если у тебя здоровые ноги и полно сил. А у братца и с первым, и со вторым были проблемы. Да и папа, как ни хорохорился, все равно выглядел неважно. И Фредди тоже досталось. А у меня не откликалась магия. Совершенно. Что с Рохтом, я не представляла, но сомневаюсь, что ему победа над теми головорезами, которые хотели его убить и засунуть в мешок, далась просто так.
Мамины слова это лишь подтвердили:
— Пешком мы с огнестрельным ранением, переломом ног и ребер не дойдем, — резюмировала она.
— У меня ребра целы, — тут же возразил братец.
— У тебя-то да. Я про него — три справа одно слева, — припечатала мама, кивнув на Рохта. — Еще и старое ранение, обширное.
Я мысленно охнула. Как ящерюга еще держится? И ведь ничего, зараза, не сказал!
Мама тем временем обвела нас, калечных, грозным взглядом и, бросив многозначительное: «Я щас все разрулю!» — гордо удалилась походкой от бедра.
Я же только сейчас поняла: она даже в заплыве по реке не потеряла ни своих туфель, ни элегантности. Подол черного платья, высушенного заклинанием, развевался в ночи.
Мы проводили черную ведьму взглядами и остались ждать. Рохт держался. Я пыталась прислушаться к дару, папа бдительно за нами наблюдал. Нар развалился на траве, а Фредди начал приходить в себя, осознавать случившееся и охурмевать по полной. Он косил на нас взглядом, вздрагивал. Порывался встать и наконец проблеял:
— Мне нужно позвонить домой…
— Не переживай, мы тебя туда даже довезем, — заверила я.
Да, машины у нас не было, но я не сомневалась в маминых талантах. И точно! Спустя какую-то четверть часа мы услышали рев мотора, а затем на берег из кустов, слепя фарами, выскочил вездеход.
Едва он остановился, как мама распахнула дверь со словами:
— Ну, чего сидим?
— Откуда? — сухо спросил Рохт.
Да, тяжело ему с нашей семьей придется, тяжело…
— Два милых парня одолжили…
На горизонте в свете луны в этот момент показалась как раз парочка громил, которая махала руками и неслась к нам.
— Они… — начал было отец, но мама его перебила.
— Предложили прокатить меня и повеселиться, — опережая дальнейшие расспросы, ответила черная ведьма. — Но я решила, что могу это сделать и без них. А ребятки пусть займутся спортом. Бег полезен для организма.
— Для нашего будет куда полезнее, если мы сядем и поедем, — фыркнул Нар и первым плюхнулся на сиденье.
Мы последовали его примеру. В следующую секунду машина взревела, колеса с пробуксовкой взрыли дерн, вездеход лихо развернулся на сто восемьдесят градусов и понесся прямо на тех, кто так рьяно пытался его догнать.
— Какого… — рыкнул Рохт, видя, что мама пошла на таран.
— Тут нет другой дороги, — черная ведьма была сама невозмутимость. — А они сейчас разбегутся.
Типы и правда прыгнули в стороны перед самым бампером, а машина помчалась к трассе, на которую лихо вырулила, влившись в редкий поток, направлявшийся к городу.
Глава 19
К дому Фредди мы подъехали через час, когда заря уже вовсю расцветала на горизонте. Мозг отстраненно отметил, что прошли сутки. Ровно сутки с того момента, как мы попрощались с Рохтом на берегу, на фоне пылавших верфей.
Кажется, всего двадцать четыре часа. Всего-то. Но по ощущениям это была маленькая вечность, изменившая нас обоих. Путь от отчаяния до надежды. Надежды на то, что у нас что-то может получиться. Главное — быть честными друг с другом и с самим собой. А неприятности — их будет много, очень много. Но мы постараемся справиться.
Об этом я думала, глядя на удаляющуюся спину Фредди. Парень ковылял к крыльцу своего дома. Рохт успел его «обрадовать», что завтра, точнее, уже сегодня к адепту придут с визитом законники и нужно будет дать показания.
К нам дознаватели тоже должны были явиться, и папа разрывался между привычным «бежать» и приличествующим добропорядочному горожанину «остаться» и тем выполнить свой гражданский долг, а заодно не отсвечивать. Скрепя сердце папа остановился на втором варианте.
Уставшие, мы