— Это просто. Нашему народу предгорья ни к чему, мы любим деревья. Каррасам — тоже, они — обитатели гор. Поэтому долгое время эти земли были практически пустынными. Когда Архонтас объединил нас, в Волукриме постепенно стали появляться антхропасы. Они приходили голодными, слабыми и жалкими, ища крова, защиты, справедливости. Об этом мне рассказала моя мать, а ей — ее мать, и так до десятого колена. Архонтас в милости своей не бросил ни одного страждущего, он приютил, накормил и обогрел всех их. Так было раньше, так есть теперь, так будет впредь. Каждый, кто того желает, может стать подданным Архонтаса, для этого лишь надо принять его, как своего отца и не злоумышлять против.
Матриарх выразительно посмотрела на первую Тень, и во взгляде ее птичьих глаз, перехваченном Лариэсом, явно читалось обвинение.
«Естественно, она знает про шпионов. Возможно даже, что эта гарпия — первая Тень Вороньего короля, поспешившая на встречу не потому, что любит знакомиться с новыми людьми, а для того, чтобы за эти два дня выудить из нас как можно больше сведений».
Лариэс вспомнил все, о чем они говорили в пути. Вроде бы, ничего серьезного, но кто знает, что в состоянии извлечь из таких вот непринужденных бесед профессионал?
Первая Тень, к ее чести, ни капли не смутилась. Она лишь кивнула в знак согласия и произнесла, глядя прямо в глаза матриарху:
— Я полностью согласна с вами, достопочтенная. Нет ничего ужасней детей, предающих своих родителей.
Две женщины, наделенные властью и могуществом, несколько мгновений неотрывно следили одна за другой, а затем одновременно рассмеялись. Мислия первой протянула гарпии руку.
— Мне было очень приятно встретиться с вами лично, госпожа. Не каждый раз выпадает возможность пропутешествовать пару дней вместе с легендарной правой рукой Вороньего Короля. Скажите, как вы узнали про рыбака?
Эрато озорно погрозила Мислии пальцем и произнесла:
— Мне тоже всегда хотелось посмотреть в лицо чародейке, сумевшей раскрыть сапожника.
И вновь они рассмеялись, после чего, отъехав немного в сторону, принялись жарко что-то обсуждать. Лариэс сразу понял, что за наигранным весельем прячется холодный расчет. Хотя юноша и не исключал взаимного уважения, но прекрасно понимал, что каждая из двух собеседниц сейчас пытается выудить что-нибудь из другой.
«Хоть убей, не могу себе представить гарпию в роли шпиона. У нее же на лице отражается каждая эмоция, каждая мысль, а настроение меняется по десять раз в минуту! Полагаю, Мислия сумеет узнать массу нового».
Несмотря на то, что последнее было бы полезно для короны, такой разговор означал для Лариэса конец возможности приятно общаться с гарпией, чередуясь в этом благом деле с принцем. Судя по всему, Тариваса это также расстроило, потому как он подъехал вплотную к Лариэсу, и, указав на женщин, шепнул.
— Ну все, это надолго.
Телохранитель улыбнулся своему господину.
— Думаю, не остановятся до самого замка Вороньего Короля, — точно также шепнул он.
— Кстати, что думаешь о ней? — едва слышно спросил Таривас, заговорщически подмигивая.
— Ваше высочество…
— Да ладно тебе, неужто никогда не хотел сделать этого с такой пташкой? Она же, наверное, в самый ответственный момент может не только руками спину расцарапать, но и пощекотать ее перьями.
Лариэс закашлялся, подавившись слюной, внезапно возникшей во рту, а Таривас, довольный произведенным эффектом, хихикнул, словно мальчишка.
«Эх, вот что точно никогда не изменится, так это его страсть к противоположному полу».
— Так что? — не унимался Таривас.
Лариэс понял, что проще будет согласиться, чем продолжать, а потому сказал:
— Ну, пару раз думал об этом.
— Всего-то? — насмешливо усмехнулся принц. — Эх ты.
Виконт за долгие годы успел привыкнуть к любвеобильности своего господина, но иногда тот умудрялся ставить своего слугу в неловкое положение. Как сейчас, например.
Телохранитель выдавил жалкую улыбку, после чего скомкано извинился и поспешил перебраться в хвост колонны, где Ридгар с Орелией беседовали о чем-то. Едва только он поравнялся с Древними, как те закончили разговор и выжидающе посмотрели на юношу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Неужели река твоих вопросов наконец-то иссякла, юный Лариэс? — спросила Орелия, и вновь юноше показалось, что за равнодушным механическим голосом таятся ехидные нотки.
— Нашу достопочтимую спутницу украла Мислия.
— О да, первой Тени будет о чем пообщаться с хранительницей большой печати Корвуса, — согласилась Орелия. — А принц, как я понимаю, решил, что сейчас крайне удачным момент для того, чтобы обсудить возможное пополнение своего гарема?
Лариэс вздохнул.
— Да. Его высочество будет думать о противоположном поле даже на смертном одре.
— Не получится, можешь так и передать своему господину, если спросит. Какая-нибудь гарпия, быть может, и пожелает ради интереса возлечь с ним, но ни одна не станет жить в клетке, даже золотой. Эти существа мыслят иначе, чем мы, в чем ты уже должен был убедиться.
— Госпожа Эрато говорила об этом, но я так до конца и не понял, что же она имеет ввиду, о Ступившая на Путь Вечности.
Целительница задумалась.
— Точно я не смогу ответить. У них иные ценности, например, взять те же деревья спити. Знаешь, почему дети неба не рубят их?
— Все знают, о Древняя. Гарпии считают деревья священными.
— Нет, это не так.
Лариэс был удивлен.
— А как же?
— Деревья для них — друзья, а друзей негоже продавать.
— Но они же отпиливают ветви и рубят больные деревья, — не сдавался Лариэс. — А также продают упавшие от старости, чем это лучше продажи трупа своего друга?
Орелия покачала головой.
— И снова не верно. Для них это, скорее, удаление больного зуба, который вполне можно и продать. Повторюсь: они думают по-другому. Пожалуй, для начала стоит рассказать немного о детях неба. Вот, взгляни.
Целительница задумчиво извлекла откуда-то из недр своей рясы перо и протянула его Лариэсу. Тот механически принял его и стал разглядывать, не понимая, что именно он должен тут увидеть.
— Это… перо гарпии? — несколько неуверенно проговорил он.
— Не понимаешь? — спросила Орелия.
— Не очень, госпожа, прости.
— Ты же видел гарпий, у них нет подкожного слоя жира, как у птиц, остающихся зимовать. Этот народ теплолюбив и когда они появились в Интерсисе, то постарались найти, место, где не бывает зим. Изначально гарпии жили возле залива Трех Костей.
Лариэс вспомнил длинные одинокие пики, торчащие из воды, и нахмурился.
— Там хорошие места. Южная жара, богатое море, мягкие зимы. Что могло выгнать гарпий с побережья?
— Демонопоклонники. — Коротко и емко ответила ему Орелия. — Детям неба пришлось бежать на север, и сперва они поселились в Седых горах, но и оттуда пришлось уйти.
— Каррасы? — догадался Лариэс.
— Да, в те далекие времена племена каррасов не отличались особой терпимостью, и едва только крылатый народ осел на территории одного из кланов, началась война. Гарпии бежали в Северные горы — в те времена там почти не было каррасов — и кое-как приспособились к жизни среди заснеженных пиков. Они охотились в долинах, ловили рыбу в горных реках, собирали ягоды и плоды с немногочисленных фруктовых деревьев. Но была одна напасть, с которойне получалось сладить — холод. В пещерах было тяжело согреться, и за первую же зиму их племя понесло огромные потери. И тогда разведчики крылатого народа сумели найти тихое укромное место лишь немногим южнее. Место, огромные деревья которого, могли стать превосходным пристанищем. Ты ведь знаешь, почему спити ценится так высоко?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лариэс знал. У этого дерева было множество достоинств: приятный запах, красивый цвет, долговечность, жаропрочность, устойчивость к влаге. Но главным, безусловно, являлось умение удерживать тепло и не пропускать холод. Комната, обитая тонкими — с монету толщиной — панелями из спити, за считанные часы набирало тепло и не отдавало его днями, даже если комнату совершенно не топить.