«Как же она выполняет государственные функции?» — пораженно подумал он. — «Как правит собственным народом? Как они вообще не поубивали друг друга в приступах минутной ярости?»
— Ты все такой же сердцеед, Мэтаниомэнос, — весело хихикнула она. — Дорогие гости, прошу вступить в мой дом, в знак уважения я лично проведу вас до Кастэллума, ведь Архонтас уже ждет гостей! — Она бросила короткий взгляд на Блаклинт и добавила. — Хотя некоторых из них лучше бы и не было.
Как выяснилось, через Лес Гарпий вела превосходная дорога, выложенная из мощных каменных плит, подогнанных друг к другу так близко, что между ними нельзя было просунуть даже кинжал. Учитывая близость Северных гор, ничего удивительного в этом не было, однако Лариэс по достоинству оценил масштаб проделанной работы.
И не он один — принц, едва только стало возможно, начал расспрашивать матриарха о ее стране. Главная гарпия, которую, как выяснилось, зовут Эрато, охотно отвечала, трясясь в седле на спине небольшой спокойной лошадки.
Это, кстати говоря, стало настоящим шоком для Лариэса. Он ожидал чего угодно, но не того, что дети неба будут путешествовать верхом, как простые люди. Впрочем, принца этот вопрос также занимал.
— Высокочтимая матриарх, — начал он, — я всегда думал, что дети неба презирают путешествия по земле.
Перышко звонко рассмеялась.
— Нет, конечно же! Мы точно также перемещаемся на своих двоих, верхом, либо же в повозке. Наш лес достаточно благоустроенное место с большим количеством дорог и поселений.
— Но ведь граница с Дилирисом — непроходимая чаща, я лично видел ее.
— Увы, но виной тому — алчность ваших подданных, принц, — с горечью в голосе отозвалась гарпия. — Они пересекают реку, чтобы убивать редких животных и рубить деревья, то есть ведут себя, как враги. И мы поступаем с ними, как с врагами. Немалому числу воинов нашего народа приходится оберегать границу с Дилирисом.
Тут она бросила короткий взгляд на Блаклинт, и добавила:
— И границу с бывшим Фейрлиндом.
Принцесса густо покраснела и пролепетала слова извинения.
— Достопочтимая, а гарпии не используют каких-нибудь еще животных? — осторожно поинтересовался принц.
В ответ на этот вопрос Эрато звонко засмеялась.
— Так прямо и скажите, ваше высочество, что читали трактат небезызвестного Марка Тирония. Как там он называется: «О бестиях злокозненных, человека видом своим смущающих?»
Принц одарил собеседницу своей излюбленной улыбкой, от которой обычные женщины таяли, точно лед на солнце, и добавил:
— Ага.
Матриарх небесного народа снова рассмеялась.
— Ваше высочество, поверьте, эту книжку лучше выбросить куда подальше, или использовать как растопку. Мы не скачем верхом на гигантских жабах, мы не похищаем алчных купцов со всем их добром, и уж конечно мы не разрушаем христианские храмы.
Принц развел руками, давая понять, что не в ответе за виршеплета, жившего добрых две сотни лет тому назад.
— Что поделать, Марк Тироний был великим мыслителем своего времени, вот только он никогда не выбирался дальше, чем на милю от Салутэма, — признал юноша.
— Зато он лучше всех прочих знал, что творится в мире, — поддержала его Эрато.
Гарпия хотела сказать что-то еще, но ее неожиданно прервал приземлившийся рядом крылатый мужчина. Он с поклоном передал своей госпоже свиток, который та быстро развернула, и пробежавшись по тексту глазами, вернула со словами:
— Очень хорошо, доложи, что мы выберемся из леса уже завтра.
Крылатый отсалютовал и, резко расправив свои крылья, взлетел. При этом Лариэс успел заметить, как забугрились могучие связки мышц на его спине.
Телохранитель подумал:
«Интересно, а у женщин гарпий спины такие же мощные? Наверное, да, иначе они не смогли бы летать».
А вот принца взволновало нечто иное.
— Надо же, а я думал, что у гарпий нет мужчин, — проговорил он.
— О-о, узнаю другой трактат, — Эрато потупилась в притворном смущении и очень мило прикрыла губы — точно веером — краешком крыла. — Великий и ужасный Перверса Педикабо с его «Женами похотливыми всех родов и племен». Не думала, что его высочество читал подобные, хм, произведения. Как там было? — она наморщила лоб, припоминая строки из книги, отчего стала похожа на маленькую, нахохлившуюся синичку. — А, вспомнила: «но самыми развратными на свете гарпии считаются. Сии девы ликом прекрасны, но пламень сжигает чресла их. А поскольку нет у гарпий мужчин, то не в состоянии оные огонь сей греховный погасить иначе, как похитив мужа достойного для утех плотских. И забирают они мужей достойных, прельщая одних персями своими, а иных — силой уводя из семей. И вступают в связи греховные, стаей налетая на несчастного. И ублажают его они, пока не отдает несчастный Богу душу свою бессмертную. И от союза этого нечестивого новые гарпии нарождаются».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она умолкла и, склонив голову на бок, лукаво взглянула на принца.
— Неужели его высочество рассчитывал на нечто подобное?
Принц не выказал ни малейшего смущения.
— Если честно, то да, на нечто подобное как раз я рассчитывал. Не поверите, достопочтенная, но ни в одном борделе я не сумел найти жрицы любви из вашего народа.
Эрато, как ни странно, ничуть не обиделась, напротив, откровение Тариваса еще больше развеселило канцлера Вороньего Короля.
— Это связано отнюдь не с крайне высокими моральными устоями моих подданных, — пояснила матриарх небесного народа. — Причина кроется в том, что мы мыслим иначе. Концепция, — она задумчиво почесала нос тонкими пальцами, — продажной любви непонятна большинству из нас. Мне самой понадобился не один год тесного общения с людьми, чтобы осознать ее. Принять же нечто подобное я не в состоянии до сих пор.
Эта новость была удивительной. Лариэс всегда считал, что нелюди думают точно также, как и люди, ведь он сам, будучи наполовину лунксом, не то, чтобы слишком отличался в плане мышления от остальных.
«Стало быть, я ошибался», — заключил юноша. — «Что ж, послушаем дальше, быть может, удастся выяснить что-нибудь еще».
И он слушал, а также — смотрел. Великий Лес Гарпий был тем местом, которое намертво запечатлевалось в сердце и сохранялось в памяти до самого конца. И часа не прошло с момента перехода через реку, как простые березы с осинами сменились огромными деревьями с раскидистыми ветвями и могучей кроной. В высоту каждый из этих гигантов достигал, наверное, с сотни человеческих ростов. А может, даже больше! Колоссальной ширины, с огромными листьями, чем-то похожими на многократно увеличенные березовые, с сучьями, по которым можно было ходить… Эти деревья именовались спити, и каждое из них стоило столько, что люди были готовы рисковать жизнями, лишь бы срубить пару веток, или найти молоденькое и невысокое деревце, которое можно быстро разделать на части, и, погрузив в телегу, дать деру, пока в воздухе не засвистели стрелы гарпий.
Сами дети неба торговали этой ценнейшей древесиной, однако, насколько Лариэсу было известно, они продавали старые и больные деревья, которые либо падали сами, либо грозили рухнуть в скором времени. И юноша просто физически не мог себе представить, каким образом маленькие и хрупкие гарпии — даже увиденный им мужчина был на три головы ниже Лариэса — умудрялись распилить нечто столь невообразимо огромное.
Впрочем, чудеса на этом не кончились. Спустя еще час езды путники наконец-то оказались в городе крылатого народа. Первом на их пути. Лариэс не сразу осознал, что случилось, а когда понял, то не сумел сдержать вздоха восхищения. Прочие спутники — кроме Древних — вторили ему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Поселение крылатых существ ничуть не походило на человеческое. Все их дома располагались на огромных ветвях. На ветвях же, как Лариэс сумел понять благодаря своему острому зрению, находились торговые площадки, мастерские, и даже местные, так сказать, скверы и парки. Все это было переплетено хитрой системой мостков, канатов и сетей и являло собой просто фантастическую картину.