— Что-то случилось?
Я вздрогнула.
Вася, тот самый, о котором я только что думала и ожидала, что именно он находится в нашей с Даниилом комнате, сейчас стоял рядом и удивленно смотрел на меня.
Дверь не хлопала.
Он поднялся по ступенькам.
— Ты здесь? — удивленно переспросила я.
— Ну да. Не призрак же, — недоумевая, отозвался Василий.
— А там кто?
— Да откуда ж я знаю? — пожал плечами он.
— И почему вы с Богданой решили перенести мои вещи в твою бывшую комнату? Ну, что помирились, хорошо, конечно, — протянула я недоверчиво. — Но можно де было просто предложить…
— Я ничего никуда не переносил, — ответил Вася. — Я вообще не понимаю, о чем речь?
— Ни о чем, — так быстро выпалила я, что это не могло не выглядеть подозрительно. — Нет-нет, правда! Все хорошо, иди.
— Странная какая-то, — пожал плечами Василий. — Ну да ладно… Приятных сновидений.
— Приятных, — отозвалась эхом я.
Василий, потеряв ко мне остатки интереса, спокойно прошел мимо, заглянул в ванную, находившуюся на третьем этаже, взял оттуда что-то, кажется, свой бритвенный станок, и поплелся обратно. Почти добравшись до ступенек, он подозрительно покосился на меня, пожал плечами и продолжил свой путь, чуть ссутулившись и бормоча что-то себе под нос о ненормальной семейке.
Да, семейка и вправду та ещё. И Дана тут в последнее время просто-таки спонсор всей ненормальности.
Но я была уверена в том, что шорох в комнате мне не послышался. Тем более, звуки повторились, словно кто-то возился на простынях.
Решив, что ожидание ничем меня не порадует, а выдирать в приступе ревности волосы Дана мне не будет, всё равно Василий уже прошел мимо и явно ни на что посягать не планировал, я решительно отворила дверь и, на мгновение зажмурившись, широко распахнула глаза и внимательно осмотрела комнату.
Впрочем, что там осматривать-то?
Источник всех вызывающих у меня подозрение звуков был, так сказать, на ладони.
Первым желанием было в самом деле завизжать. От возмущения, громко, протестующе. И уцепиться в волосы тоже. Но я напомнила себе о том, что вообще-то умею сдерживать эмоции, а опускаться до мелочных скандалов означает продемонстрировать себя отнюдь не с лучшей стороны.
Да и вообще…
Вряд ли Котовскому нравятся истерички.
Я попыталась напомнить себе, что мне и Котовский-то должен быть по барабану, но тут же разум подсказал, что тогда и увиденная картина смущать не должна. Мне следует в таком случае спокойно пожать плечами и закрыть дверь за собой, выходя из комнаты. А если в глубине души моментально просыпается желание удушить виновницу торжества, то… Нет уж, так просто я не сдамся.
Даня не раз прямо говорил, что любую выдумку можно превратить в реальность. И хотя так легко решиться на это я не могла, никому своими грязными лапами в нашу историю влезть всё равно не позволю!
Тем не менее, Котовскому все равно не по душе истерички. Так что я заставила себя спокойно зайти в комнату и громко хлопнуть дверью.
— Даня, — проворковала Виталина. — Иди ко мне…
Надо же. Даже не различает шаги девушки и мужчины? Какая поразительная внимательность!
Витася разлеглась на нашей с Даниилом расстеленной кровати, вся такая донельзя соблазнительная, что меня едва не стошнило. Чёрное кружевное белье имело что-то общее с тем самым комплектом, который скорее себе, а не мне подарил Котовский, и выглядело, признаться, очень развратно.
Что такой наряд забыл в гардеробе почтенной матери семейства, я у себя не спрашивала. А вот что почтенная мать семейства забыла в кровати моего жениха!
Ладно. Не моего жениха.
Шефа, невестой которого я притворюсь.
Но какая разница! Она-то не знает о подмене!
Глаза Виталина завязала галстуком, тем самым единственным, который Котовский какого-то черта прихватил с собой, а потом ещё долго смотрел на него, рассказывая мне о том, как ненавидит все эти удавки. Волосы её разметались по подушкам, сама женщина разве что руки свои к изголовью кровати не примотала. На ногах красовались туфли на огромной шпильке, как раз такие, в которых ходят всевозможные дамочки не очень тяжелого поведения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Как мило.
— И как мне это понимать? — ледяным голосом произнесла я.
Виталина вздрогнула и быстро стянула галстук с глаз. Теперь он соскользнул ей на шею, и меня так и подмывало затянуть узел потуже, но нарушать закон ради такой вот, как Витася — гиблое дело. Её можно "убить" и словом, если очень постараться.
— О, Оля, — Виталина притворилась смущенной, хотя ужимкам её я не верила совершенно. — Как нехорошо вышло… Кто бы мог подумать… Даня сказал мне, что ты уже перебралась в другую комнату, и потому… Прости, дорогая, — она улыбнулась. — Мы так утонули в нашей страсти…
— Даня узнал о том, что Дана расселила нас по разным комнатам, ровно три минуты назад, — мрачно отметила я. — За это время он никаким образом не мог слетать к тебе, предложить надеть вот это развратное нечто, завязать себе глаза галстуком и залезть в нашу с ним кровать вот в этих козлиных копытах, — я кивнула на туфли. — Что-то в твоей логике не сходится.
— Он, вероятно, не хотел тебя расстраивать, — улыбнулась Витася. — Но… Прости нас, Оля. Чувства взрослых людей бывает не унять, как бы они ни пытались…
Я смерила её взглядом, должно быть, очень красноречивым, потому что Витася даже немного замялась, но свою актерскую игру, тем не менее, не прекратила. Я ни на секунду не поверила в то, что она в самом деле пришла к Даниилу, но, вероятно, была не слишком убедительна — Виталина все ещё полагала, что сумеет выйти из этой стычки победительницей.
— Если б Даниил не умел унимать свои чувства, — протянула я, — боюсь, исход был бы для тебя совершенно другим.
— И каким же? — она села на край кровати и скрестила руки на груди.
Очень удачно.
— Каким? — изогнула брови я, пытаясь вести себя как можно более уверенно. — Ну, например… — я подалась вперед и вдруг схватила Виталину за галстук, рывком подтягивая её поближе к себе, и посмотрела прямо в глаза. — Например вот что. Ты бы вылетела из этого дома, не успев даже в него зайти. Потому что Даниил мне рассказывал о том, что в детстве терпеть тебя не мог, и в юности никакой большой любви между вами не было. А сейчас ты его раздражаешь, но остаешься в этом доме только потому, что Даня любит детей и не хочет портить праздник твоему Алешке. И как женщина ты ему совершенно не нравишься. К тому же, Даня не такой придурок, чтобы укладывать тебя в нашу с ним постель. Если б ему так хотелось, отвез уже бы в какой-нибудь отель… Но, видать, не хочется. Так что сейчас ты наденешь халат, или в чём ты сюда пришла, и пойдешь вон из нашей комнаты. И больше никогда не переступишь этот порог. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно? — с угрозой поинтересовалась я. — Если нет, то я могу позвать, например, Даню. И Елену Владимировну. И мы пообщаемся насчет правдивости твоих заявлений.
— Да что ты…
— Что я о себе возомнила? Что я себе позволяю? — мрачно полюбопытствовала я, примерно представляя себе, что за мысли нынче крутились в голове Виталины. — Я представила себя невестой Даниила и позволяю выставить нагло клеящуюся к нему женщину из своей спальни, вот и всё, — я выпрямилась и скрестила руки на груди. — Вон пошла.
Витася, все ещё задыхаясь от возмущения, попыталась заявить мне что-то, но все её голословные восклицания разбились о моё мрачное выражение лица и ледяное спокойствие.
— Хочешь, чтобы я позвала Даниила, и он сам внёс ясность в ситуацию? — мрачно поинтересовалась я. — Так я могу.
— Думаешь, что тебе нечего терять? — изогнула брови Витася.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Думаю, что я ничего не потеряю, — отрезала я. — Если Даниил все-таки вздумает выставить тебя за дверь, я, например, только выиграю от этого. Почему б и нет?
Дав себе слово действовать максимально решительно, я подошла к двери, открыла её и даже выглянула в коридор, и вправду собираясь окликнуть Котовского.