господина Олега, — я обозначил лёгкий поклон в сторону фон Кеммена, — мы провели опознание и познакомились с вещественными доказательствами. Уважаемая комиссия, позвольте представить вам сотника Миклу Дранина, в чьей сотне служил убитый, опознанный нами как ратник Юхо Латту. Он готов ответить на все вопросы по этому поводу.
— Давайте поспрашиваем, — благосклонно кивнул фон Кеммен. — Сообщите ваше имя для протокола, уважаемый.
— Микла Дранин, сотник второй сотни третьего полка, — строго по-военному доложил Микла.
— Так что там насчёт вашего ратника? Рассказывайте, уважаемый.
— Слушаюсь. Во вторник, стало быть, в тот самый день, как его нашли Греки, ритер третьего копья доложил мне, что один из его ратников не появился на службе. Я распорядился послать к нему домой и выяснить причины. Позже ритер доложил, что он не появлялся дома со вчерашнего дня, и родные ничего о его местонахождении не знают. Они, как обычно, ожидали его со службы в предыдущий день, но он не явился, и они решили, что его задержали на службе. Такое у нас иногда случается. Я подал рапорт об исчезновении ратника по инстанции командиру полка, как положено. Но на следующий день случилось покушение на почтенного Антона Кельмина, и нас направили на охрану Масляного конца.
— То есть вы не знаете судьбу своего рапорта? — спросил фон Кеммен.
— Никак нет, — ответил сотник. — Мне не сообщили, какие решения были приняты.
— Вы участвовали в опознании?
— Так точно. Вместе с десятником, который и опознал своего бойца.
— Он был именно в том виде, в котором покинул расположение части?
— Так точно, — отрапортовал Микла. — То есть не совсем.
— Что значит «не совсем»? — нахмурился фон Кеммен. — Поподробнее об этом.
— Нам сказали, что он был с винтовкой, но та винтовка, что нам показали — не наша.
— Почему вы думаете, что не ваша?
— У нас ратники сдают оружие, когда домой едут, — объяснил сотник. — И у нас всё оружие с клеймом арсенала Арди.
— Ясно, — кивнул фон Кеммен. — Это всё, что вы можете сообщить по делу?
— Так точно, всё.
— Садитесь. Господин Кеннер, у вас есть что-то ещё для комиссии?
— Конечно, господин Олег, — отозвался я. — Мы же собрались идти по порядку. Присутствующий здесь почтенный Станислав Лазович может рассказать о судьбе рапорта уважаемого Миклы, а почтенный Антон Кельмин руководил поисками пропавшего ратника. Руководил до своего ранения, разумеется. Они готовы дать подробные показания.
Фон Кеммен кратко посовещался с членами комиссии.
— Комиссия не считает это необходимым, — наконец объявил он. — Ход событий раскрыт достаточно, и если у господина Акила нет вопросов, то мы можем пропустить эту часть.
— У меня есть вопрос к господину Кеннеру, — заявил Акил. — То есть вы настаиваете, что ваш ратник вас предал и действовал самостоятельно?
— Я такого не заявлял, — отказался я. — Пока неизвестно, в какой роли он участвовал в нападении, и участвовал ли вообще. До тех пор, пока у нас не будет доказательств его предательства, предателем мы его не считать не собираемся.
— Не знаю, в какой мере это может считаться доказательством, — вмешался фон Кеммен, — но мы буквально только что получили заключение экспертизы. Пуля, который был убит ратник Арди, не была выпущена из оружия охранников господина Остромира. У неё даже калибр другой. Комиссия считает полностью доказанным факт, что семейство Арди непричастно к убийству господина Остромира Грека. Вы согласны с этим, господин Акил?
— Согласен, — неохотно ответил Грек. — Семейство Грек не имеет претензий к Арди.
— А вот семейство Арди имеет претензии к Грекам, — отозвался я. — Нападение на слугу семейства, которое господин Акил даже не отрицает, ущерб от прерывания важной деловой поездки. И эта неясная история с убийством нашего ратника.
— А это-то при чём? — изумился Грек. — Господин Олег ведь только что сообщил, что его убили не из нашего оружия.
— Не из оружия охранников господина Остромира, — уточнил я. — А вот кто именно его убил — вопрос открытый.
— Нам-то зачем его убивать? — совершенно растерялся Акил.
— Ваши люди могли убить его и подбросить на место нападения, чтобы создать предлог для нападения на нас.
— Вы что — хотите сказать, что мы убили своего главу семьи, что иметь предлог убить вашего слугу?
— Нет, конечно, — решительно отказался я. — Но возможно, вы планировали использовать нашего ратника в какой-то другой провокации, а потом воспользовались случаем свалить вину в смерти господина Остромира на нас.
— Это пошли уже какие-то фантазии, — с явным раздражением заявил Грек. — Я не вижу смысла всерьёз это обсуждать. Уважаемая комиссия, я хотел бы сделать официальное заявление.
— Мы готовы вас выслушать, господин Акил, — благосклонно кивнул фон Кеммен.
— Семейство Грек признаёт свою ошибку и готово обсудить с Арди пути урегулирования этой ситуации. Что же касается этого глупого обвинения в убийстве ратника Арди, я ответственно заявляю, что наше семейство к этому непричастно. Это всё.
— Заявление правдиво, — объявила Лада.
— Вы удовлетворены, господин Кеннер? — обратился ко мне фон Кеммен.
— Нет, господин Олег, я не удовлетворён, — сообщил я. — Во-первых, фраза «обсудить пути урегулирования» звучит слишком туманно. Это не выглядит искренним желанием исправить ошибку, а свидетельствует скорее о желании уйти от ответственности. А во-вторых — прошу прощения за это уточнение, — госпожа Лада может засвидетельствовать не истинность факта, но лишь уверенность отвечающего в его истинности. В данном случае это важно — я хотел бы напомнить уважаемой комиссии, что полномочия господина Акила говорить за всё семейства вызывают некоторое сомнение. И в пользу этих сомнений говорит тот факт, что семейство Грек до сих пор не решило вопрос главенства. Это явно свидетельствует о том, что в семействе Грек имеются некие противоборствующие группы. Вполне возможно, что убийство нашего ратника было инициативой одной из таких групп, которая не потрудилась поставить об этом в известность господина Акила.
Пока я говорил, Грек мрачнел всё больше и больше. Я был совершенно уверен — и его молчание это только подтверждало, — что его не уполномочили говорить о каких-то конкретных компенсациях. Всё, что он может пообещать — это обсуждение. Впрочем, у меня не было сомнений, что разумную виру они заплатят легко и с удовольствием — у них достаточно проблем и без вражды с нами из-за сделанной сгоряча глупой ошибки. Ну а насчёт внутренней грызни догадаться было совсем несложно. Словом, мне было совершенно ясно, что реальные полномочия Акила изрядно ограничены, и он, по сути, может только выслушать претензии и пообещать разобраться.
— Вы всерьёз выдвигаете обвинение в убийстве вашего ратника, господин Кеннер? — поинтересовался фон Кеммен.
— У меня нет достаточных данных для выдвижения официального обвинения, — с сожалением отозвался я. — Но я допускаю такую возможность,