смех.
“Как я раньше это не замечала! Ведь мы были близки…”
Кроме того, Снежана родила мужу прелестную дочку Амелию – ее они оставили у няни- филиппинки. И вот, она вновь беременна, и муж с какой-то особой заботой бережет ее слегка округлившийся живот, смущая перед подружкой и заставляя краснеть.
”Так помогите мне теперь!..”, – обратилась она с криком души в голосе к чете на своем ломаном немецком. Снежана умоляюще посмотрела на мужа – она очень хотела помочь подруге своих детских и юношеских лет.
У Ганса же были свои соображения на этот счет. Как истинный уроженец мира капитала он сразу просчитал в уме во сколько обойдется ему эта процедура. Согласиться помочь ей, как это себе представляет его милая женушка, значит взять ее на полное обеспечение в широком смысле этого слова. Это и юридические хлопоты по виду на жительство в Германии с дальнейшей перспективой получения гражданства, и обеспечения жильем, провизией, хоть какой-то подъемной суммой, пока она самостоятельно не заработает.
Финансирование ее модельных амбиций, судя по капризным губам и прочей фактуре, тоже влетит ему в копеечку. Нет уж, ему абсолютно не хочется ввязываться в эту авантюру и выбрасывать деньги на ветер. Поскольку ясно, что ни о какой отдаче не будет и речи. Ведь она близкая подруга ее жены.
Он вновь ей мило улыбнулся, не прерывая свои меркантильные размышления.
Тут и его осенила нестандартная мысль!
Да, конечно, он ей поможет. Тут он впервые улыбнулся и Стефании. Не смотря на умопомрачительную внешность, такого типа женщины ему не нравились. Они в большинстве являлись пустышками, поскольку, исключительно полагаясь на свою фактуру, ничего не желали делать для внутреннего развития и карьерного роста, а это, по его мнению, негативно отражалось не только в умственных способностях и морали, но и во внешности. Пустышка-женщина не может быть сексуальной, насколько она красивой не была бы.
Вот такое парадоксальное восприятие было у Ганса Лихтенберга – немца с арийской внешностью и мышлением. Впрочем, не в этом суть.
Он ей поможет. И знает как. А пока Стефания может поработать в этом пабе в качестве официантки и даже оставаться здесь. На втором этаже заведения находились несколько служебных комнат для персонала, для вип-посетителей, а также его личный кабинет. Она может выбрать одну из них.
Он вновь улыбнулся, мысленно отмечая свою рациональность. Вопрос жилища тоже устроен, а ей за это можно деликатно поручить дополнительные обязанности. Пусть проследит за персоналом, прочее. Пусть хорошенько отрабатывает.
Не то что Лихтенберг был скупердяем. Нет, он недавно подарил жене новую машину, поскольку считал, что прежняя недостаточно комфортабельна для нее, особенно в период беременности. Он как истинный немец не только умел своим трудом зарабатывать, но и рационально тратить…
И Стефания с удивлением поняла, что этот паб принадлежит Гансу. Потому и ей назначили здесь встречу.
Надо же!.. Персонал ни единым поступком не выделил хозяина и ее супругу среди посетителей. Ничего вычурного – в этом немецкий дух. К тому времени клиентов в зале заведения набралось достаточно. Теперь она поняла, почему некоторые из них, вероятно завсегдатаи, пройдя рядом, слегка кланялись или кивали хозяину.
Она впервые внимательно огляделась. Уютное просторное заведение с со вкусом оформленными столиками в бело-зеленых тонах настраивало к тишине и спокойствию. Официанты в тех же расцветках мелькали между столиками столь бесшумно, что казались духами или тенями. Играла симфоническая музыка, чередовавшаяся с классикой блюза и джаза. Атмосфера располагала вести себя соответствующе этому немецкому традиционализму и чуть-чуть педантизму…
После она наблюдала, что заведение было излюбленным местом также для турков, хотя их порой не легко было различить. Длительное время проживающие в Германии и впитавшие ее дух, они нередко ощущали себя более немцами, чем сами аборигены. А также, немногочисленные, видимо, преуспевающие русско-украинцы, прочие славяне также старающиеся не нарушать местный национальный колорит.
Языки и тех и других Стефания вполне приемлемо понимала и потому с любопытством прислушивалась к их беседам. А они с интересом созерцали эту недавно появившуюся в кафе блондинку типажа Клаудии Шиффер, длинные ножки которой под зеленой укороченной юбкой то и дело приковывали взгляды, а милый чепчик, водруженный над роскошными локонами, просто очаровывал их. Ганс довольно наблюдал, как заказы клиентов продолжали расти, и часто они предназначались Стефании. Росли и объемы чаевых, которые по правилам собирались в общую кассу и в конце делились между персоналом. Потому и они хоть ревниво, но с терпимостью приняли в свои ряды эту новенькую “выскочку”, являющуюся еще и протеже супруги хозяина.
Но не эта мысль озарила тогда практичные мозги Ганса Лихтенберга, хотя он с удовольствием заметил, что хоть какую-то прибыль он все-таки начал иметь с этой “пустышки”. Немец ждал появления своего нового неординарного клиента, с которым недавно познакомился…
Он впервые появился в кафе несколько месяцев назад в компании неких англосаксов. Кажется, все-таки англичан, судя по их говору и сдержанной манере поведения. Американцы заметно бесцеремонны и неряшливы…
Сначала они сидели в кабинах, после перешли в зал. Кажется, уютная атмосфера заведения кое-кому из них больше понравилась. Вот этому русскому, который с интересом подглядывает за молоденькими официантками. Ганс сам был приблизительно этого возраста и хорошо понимал смысл русской поговорки – седина в бороду, бес в ребро. А также прекрасно чувствовал человека, у которого в жизни отсутствует любовь. У этого же во взгляде откровенная тоска.
Потом он заметил охрану снаружи и внутри. Вот те двое, которые молча пригубляя пиво, внимательно сканируют каждого. Ого, кажется не простой тип, этот русский…
Ему нравились люди, которые отличаются от других. А тем более, если они становились завсегдатаями его заведения и приносили доход. Однажды, когда эта необычная компания потребовала счет, премиленькая официантка с улыбкой сообщила, что сегодня, как постоянным клиентам, их счет погашен за счет заведения и хозяин ее герр Лихтенберг лично их приветствует. Русский с англичанином сухо поблагодарили хозяина кивком, но с этого момента завязались отношения. Вернее, только с русским, так как англичанин продолжал сохранять холодную чопорность и почти не участвовал в их коротких приветственных диалогах. И что немца раздражало, всегда находился рядом с русским и давил своим присутствием в отличие от остальных фигурантов, которые чередовались.
Но однажды, когда Ганс сидел с молоденькой женой за чашкой кофе, русский попросил разрешение присесть к ним. При этом Ганс успел заметить, как он немного раздраженно отшил англичанина, который собирался следовать за ним.
Они в этот день о многом говорили. О жизни, о смерти, о политике, о