4
Покрутив пимпочку старого звонка, Валера понял, что напрасно теряет время. Но несколько ударов кулаком поправили положение.
— Кто там шляется в такую рань? — проворчал недовольный голос за дверью.
— Матвеич, соня, тебе вроде на пенсию рано!
— Кто это? — из голоса пропал весь сон. Дверь распахнулась, и на пороге оказался вполне собранный не старый мужчина. — Валерий Михайлович? хозяин посторонился, пропуская гостя. — Проходите, проходите… Никто вас не видал?
— Ты чего такой пуганый? — спросил Мещеряков, следя за тем, как тщательно запиралась за ним дверь.
— Поди есть с дороги хотите? Я сейчас на стол соберу.
— Вообще-то я завтракал в кафе, — сказал Валера.
— Так вы, значит, в городе, товарищ главный инженер?
Мещеряков прошел с хозяином на кухню, где тот все-таки поставил греться чайник.
— Конечно в городе, — Валера присел к столу и, достав пачку "Мемфисок", закурил. — А ты думал где?
— Там, — неопределенно мотнул головой Матвеич.
— Только тут, никаких "там", понял?
— Не очень, — хозяин покосился на незнакомые сигареты.
— Я — горный инженер, живу в своей квартире. Жена и сын перед войной уехали в отпуск и сюда не вернулись, хотя я их ждал. Теперь, когда фронт сдвинулся на Восток, я решил, что нужно налаживать новую жизнь и обратился в комендатуру. Комендант Юзовки принял меня на работу. А курево, на которое ты так подозрительно косишься, выдано мне в числе прочего пайка. Хочешь курить?
— Теперь понятно, — сказал Матвеич, — а ну, двигай отсюда, горный инженер, к чертовой матери!
— Вижу, ты совсем проснулся? — улыбнулся Мещеряков.
— Да я и не спал, хоть заводы и не гудят, а я все как на смену встаю.
— А чего же не открывал?
— А добрые люди больше в гости не ходят, а вот только такие…
— Договаривай, Матвеич, раз начал.
— Прихвостни! Иди отсюда пока подобру-поздорову!
— А мне сначала показалось, что ты запуганный какой-то, а?
Матвеич схватил топор, лежащий у печки, и замахнулся.
— С тобой ужо управлюсь!
— Рад, что ошибся. В доме кто есть?
— Чего? — топор дрогнул.
— Чужие в доме есть?
— Нет, — занесенная рука опустилась. — А что?
— Тогда присядь… Дело в том, Матвеич, что, отступая, наши не успели взорвать шахты.
Хозяин тяжело опустился на табурет.
— Но ведь должны были!
— Потому я и остался, — сказал Валерка, — нужно все довести до конца.
— Ох, опасное это дело, Валерий Михайлович… Неужели немцы тебе поверили?
— Выбора у них особого нет, — объяснил Мещеряков. — Шахты уголь должны Германии давать, а кто добычу наладит? Своих лишних рук нету, а из советских шахтеров добровольцев, думаю, у гитлеровцев мало. Будут они, конечно, за мной следить, поэтому любая наша ошибка может оказаться последней. Правда, есть одно обстоятельство, которое может нам помочь, — и Валерий рассказал старому рабочему о предложении немецкого коммерсанта Корфа.
— Вот бисов сын! — воскликнул Матвеич. — Так он готов своим свинью подложить, лишь бы заработать? Лихо! С таким помощником мы многое сробить можем.
— Запомни, Матвеич: он такой же враг, как остальные. Если этот немец заподозрит, что мы собираемся испортить шахты всерьез, он первый в гестапо побежит.
— Да я разумею, Валерий Михайлович.
— Комендант мне лично поручил сформировать бригаду рабочих, которые займутся ремонтом шахтного оборудования. Так что, Матвеич, подбери десятка полтора надежных шахтеров из тех, что остались в Юзовке, ты людей лучше моего знаешь. Объясни всем, что дело опасное, кто колеблется — пусть дома сидит, мы в обиде не будем. Но детали и про Корфа пока не рассказывай. После операции из города придется уходить, так что семейных не выбирай.
— Это ясно.
— Вот тебе документ, аусвайс называется, для фашистских патрулей, ты теперь числишься у них на службе, так что можешь по городу смело гулять.
Матвеич взял бумагу с черным орлом и покрутил в руках.
— И после комендантского часу?
— Нет, после — не стоит. Я так понимаю, что лояльность они ставят выше всего. Будь ты, Матвеич, специалист хоть самой высшей квалификации, подозрительно себя поведешь — к стенке прислонят.
Да и меня тоже расстреляют и не поморщатся. Тут и другим, кого на место убитых возьмут, наука: не перечьте!
— Не пужай раньше времени, товарищ главный инженер.
— Я теперь — господин главный инженер, — сказал Валерка. — Вот как жизнь переменилась.
— Тогда сигареты оставьте, я так к ней легче привыкну.
Мещеряков улыбнулся, пожал на прощание руку и снова отправился в комендатуру.
* * *
Не зря накануне солдаты с вечно усталым переводчиком обходили дома бывших совслужащих. Крыльцо городского архива было очищено от грязи и мусора, а тяжелая дверь оказалась открытой. Лейтенант Корф распахнул тяжелую створку и оказался в маленьком пустом вестибюле. Ориентируясь по сохранившимся табличкам, офицер повернул направо по коридору и попал в просторный зал, уставленный стеллажами. Папки и бумаги занимали на них некоторые полки, устилали весь пол и пачками ютились в углах помещения. Очевидно, что русские покидали город в большой спешке и не столько уничтожили архив, сколько тут намусорили. Посреди зала стояла огромная жаровня, наполненная пеплом. Интересно, почему большевики не сожгли весь архив вместе со зданием? Неужели собирались скоро вернуться?
Его шаги по шуршащей бумаге были услышаны, и из-за стеллажей появились две женские головки. Настороженные взгляды не скрыли даже толстые стекла очков.
— Здравствуйте, фройляйн. Не бойтесь меня, — Фридрих постарался улыбнуться с максимальным обаянием.
Сотрудницы архива вышли навстречу посетителю с пачками бумаг в руках.
— Это — убрать! — офицер ткнул пальцем в жаровню. — Все документ надо беречь!
— Хорошо, хорошо, — закивали испуганные архивистки. — Это не мы жгли, не мы.
— Порядок — раньше всего, — наставительно сказал Корф.
— Мы постараемся, но потребуется несколько месяцев, чтобы все рассортировать и расставить по местам.
— Две недели — достаточно, — твердо сказал немец, — или принимать меры! — Затем лейтенант снова обаятельно улыбнулся.
— Это есть отдел гра-до-стро-итель-ства?
5
— Связь с Москвой оборвалась, — сказал Данька Мстителям.
— Вот, черт! — горячий норов цыгана не угас с годами.
А Ксанка положила на плечо мужа руку и ободряюще улыбнулась.
— Не впервой нам партизанить.
— Я тоже так думаю, — согласился командир. — Тем более, что и людей у нас трохи богаче, чем у отца в 20-м было, да и припасы кое-какие собраны. При отступлении Красной Армии шахты мы взорвать не успели, зато динамит с рудников весь сюда свезли. Со стрелковым оружием хуже, его придется в бою добывать. Пулемет "Максим" один, пушек нет.
— Пушки ты тоже в бою брать собрался? — ехидно спросил Яшка. — Может, и танки заодно?
— Может, и танки, — серьезно сказал Даниил. — В гражданскую шашки да маузера было достаточно, а теперь тактика другая. Почему фашист так прет? Техники у него много. Вот этим вопросом я и предлагаю вам с Ксанкой заняться.
— Сам говоришь, что у нас один пулемет, как же с танками воевать? спросила сестра.
— Сейчас осень, дороги развезло, а фронт все дальше отодвигается. Думаю, что немцы будут все больше техники по железной дороге перебрасывать.
— А в городе четыре железнодорожные ветки сходятся, — заметил Цыганков.
— Вот вы, ребята, и соберите боевую команду, обучите бойцов минному делу, — распорядился командир. — Потом разделим подрывников на четыре группы и каждая будет отвечать за одну из веток "железки".
— Я бы Валерку привлек, — предложил Яков.
— У него пока другое задание, в городе, — сказал Даниил, — я от него весточку жду. Вопросы? А то мне пора с Настей медицинской частью заняться, госпиталь все никак не оборудуем.
— Меня, Даня, племяши беспокоят, — сказала Оксана.
— Озорничают? — нахмурился отец.
— В том-то и дело, что нет! Яша рассмеялся.
— Нашла себе заботу!
— Не скажи, Яшка, а ты объясни.
— Очень уж серьезно они втроем с Валеркиным Юркой ножики в цель кидают. Думаю, что надолго их этим не занять. А раз притихли, стало быть, что-то уже задумали.
— Точно, — сказал Ларионов, — они мне уже план разведки предлагали.
— Разведки? Вот, сопляки! — воскликнул Цыганков.
— А ты себя в их возрасте вспомни, — предложила Ксанка, — нам в гражданскую столько же было. Мы в эти годы с атаманом Бурнашем воевали вовсю.
— Ну, ты сравнила! — урезонил жену Яков. — Наш отряд Лютый разбил, и выбора не было.
— Если их делом не занять — в разведку сбегут или похуже что выдумают.