Но здесь жизнь, а не кино, так что уйти у него шансов отсюда почти нет. Жалко Паша остался, но он сам выбрал. Надо постараться, чтобы хотя бы он остался живым в этой практически проигранной схватке, но не бессмысленной…
За его спиной Олежка, похоже его невеста, женщины и куча детей.
* * *
Иван, посадив Пашу в одно из укрытий, приказал ему следить за его спиной, а сам отправился поближе к тому месту, где был их склад боеприпасов, ужом проползя за забор из силикатного кирпича.
— Микола, ты никого не видишь? — спросил один из прочесывающих деревню у своего побратима.
— Не, я… — он не успел договорить, как раздалась еле слышная очередь в два патрона. Обе пули попали ему прямо в лицо, выбив фонтанчики крови из развороченной плоти.
— Падлюка, — друг убитого успел заметить, откуда произошел выстрел и начал строчить из своего автомата в том направлении. — Атаман, Миколу убили, я видел кто и откуда, — орал он в рацию, когда магазин закончился, а он менял его.
— Идём к тебе, — отозвался командир.
Иван специально выбрал эту пару, т. к. они были ближе всего ко складу, а теперь как тигр в засаде, наблюдал за стягивающимся к месту перестрелки противников.
Очень осторожно, но вокруг места боя собралось несколько двоек, которые опасливо направляли автоматы во всех направлениях, ожидая очередной атаки.
— Ха, вот, дебилы, — его рука вытащила из-под силикатного кирпича очередной пульт, а потом палец нажал на кнопку.
— Ба-бах! Бу-у-ум!
Раздался оглушительный взрыв. Во все стороны от бывшего склада полетела земля, искромсанные доски и десятки тысяч осколков от находившихся там боеприпасов.
— Еб! Так и самому убиться можно, — на земле ворочался Иван: взрывная волна с такой силой ударил в забор, за которым он сам прятался, что его частично снесло и отбросило метра на два назад.
— Пан, майор! — к Ковальски подошел вызванный им по рации один из подчинённых. — У нас шесть убитых. Десять раненых. Еще семь просто не нашли.
— Найдите их и возьмите живьем. Я их заживо сожгу, — спокойный снаружи, но кипевший яростью внутри, сказал майор.
И началась игра в Прятки… Иван с Пашей, как заполошные зайцы передвигались по сети ходов сообщения, то стреляя, то бросая гранаты, то подрывая «закладки» Ивана. Но долго их удача не могла продолжаться…
— Бля, да что, ты за балбес?.. Вечно у тебя через жопу, — матерился Иван, таща за эвакуационную петлю Пашу. — Да не ори ты так, точно обстреляют на твои вопли…
Он быстро тащил подвывающего от боли Пашу в сторону дома, который должен был их прикрыть от возможного обстрела. Дотащив его до угла, он быстро скрыла за ним, уйдя из сектора обстрела.
— Так, давай, показывай, чего у тебя там, — он пристроил Пашу на землю и приступил к осмотру.
«Да, бля!..» — правую ногу Паши посекло осколками прилетевшим рядом с ним ВОГ-ом, вплоть до вырывания кусков мяса из икроножной мышцы: посеченный осколками сухожилия и перебитая икроножная кость. Щедро лилась кровь из разорванного почти в клочья мяса: «Твою мать, это явная ампутация…» — Иван понял, что если они даже чудом доберутся до врачей, то Паше ампутируют ногу до колена. Тут и большим знатоком не надо быть.
Иван быстро наложил турникет, который буквально вырвал из подсумка Паши, а потом достал аптечку из своего снаряжения.
Задумался, а потом спросил:
— Промедол или анальгетик?
— Чего спрашиваешь? — Паша шипел от дикой боли, но не терял ясность мысли. Боль еще толком не дошла до его сознания.
— Промедол — ты смотришь «мультики». Анальгетик — больно, но в сознании.
— Иди в жопу! Тебя грохнут, меня в плен, а я «мультики» смотрю?! Коли давай анальгетик! — резко выдохнул Паша. «Кино» про сдавшихся в плен наших пленных им каждый день на сборном пункте показывали. Сдаваться в плен не очень хотелось, хотя и было страшно умирать…
Иван вздохнул, а потом достал смесь из мощных анальгетиков, загнанных в шприц-тюбик, которую ему посоветовал знакомый военный медик в Москве, но сказал использовать его только тогда, когда по-другому уже нельзя… И резко воткнул иглу в бедро Паши.
— Бл#дь! Больно! — почти заорал Паша, из-за реакции на укол — изувеченная нога непроизвольно дернулась, но спустя пару минут успокоился.
— Так, надо тебя куда-то спрятать, пока эти не подошли, — Иван стал оглядывать остатки домов, думая, куда же ему припрятать Пашку, чтобы его не сразу нашли и не прибили. — Так, вроде вон еще более-менее, — он вгляделся в остатки одного из домов, который ещё можно было назвать домом.
Тот стоял на отшибе, две стены были почти разрушены, крыша частично обрушена, но лучшего места Иван так быстро не нашел.
— Да больно же! — шипел Пашка от боли, пока Иван тащил его по многочисленным обломкам по земле в этот огрызок дома.
— Терпи, генералом станешь. Вот тут тебя припрячем, — Иван запальчиво дышал, дыхание было сиплым и загнанным. Возраст давал о себе знать, да и курение двух пачек сигарет в день здоровья ему не прибавляло: — Говорила мне мама: «Не кури, сынок…». Почему мы только лет в сорок их начинаем слушать… Как думаешь, Паша? — вопрос был риторическим, так что Паша не стал отвечать на эту явную провокацию. Его мама тоже до сих пор ругала его за курение…
Иван затащил Пашу в остатки дома и подтащил его к одной из стен и положил тело рядом с ней, где было больше всего различных обломков и каких-то досок:
— На, держи, — он вытащил из разгрузки рацию командира и передал её Паше. — Если чего… ну если захочешь, то воспользуешься, когда меня «пройдут», — ещё пока они с ним бегали от украинцев по деревне, он успел ему рассказать про Зевса и дал ему координаты на листочке. — Или затихарись и жди, когда они отсюда уйдут, — он спокойно посмотрел ему в глаза. — Ну давай, прощаться, что ли… — Иван склонился и осторожно обнял Павла: — Ты, если что, прости… И да, если останешься жив, то тебе наших внуков придётся нянчить, — тихо засмеялся он, быстро отпрянув от Паши, ну а вдруг…