им чихать и на правила ведения войны тоже.
В салоне заиграл задорный рок-н-ролл, я переключился на внутреннюю связь:
— Огонек, что, блядь, у тебя там происходит? Концерт по заявкам?
— Парни магнитофон Сони протащили. Слушают Джонни Би Гуд. Я не против — пусть отвлекутся. Все-таки первое задание.
Разговаривали мы на русском и я заметил, как напрягся Уолтон-младший. Запали ему некоторые фразочки в память. Ну ничего. Отечественный мат он животворящий. Сразу огромная порция эндорфинов в кровь отгружается.
— Слушай, а почему операцию по Тунцам засекретили?
После нашего «разбоя» в подвале банды, в сми просочилось очень мало чего правдивого. И это было странно. Обычно американские газеты и телеканалы служат эдакими сливными бачками для той или иной провластной группировки. Уолл Стрит Журнал — это рупор респов, принадлежит семье Мердоков. Нью-Йорк таймс — это демократы, там часто выходят сливы из ЦРУ и ФБР. Вашингтон Пост — это Холм. Так называют расширенное правительство в США — Белый Дом, Сенат. Это можно сказать голос всесильной американской бюрократии.
И вот так открываешь утреннюю газету и начинаешь вникать какая «башня» на какую напрыгнула и чего хочет… А потом идешь в резидентуру и читаешь шифрограмму, которую шлет ПГУ в Центр. Сверяешь так сказать часы. Если угадал расклад — радуешься. Не угадал? Мотаешь на ус. Все-таки и у Авдонина больший кругозор. Не зря его опять сюда отправили.
— Я не знаю. Похоже было сверху какое-то указание. Гонсалес заезжал подписать документы о неразглашении.
— Видел его в клубе по боям без правил. Который в Хобокене
Не то, чтобы я особо удивился… После адаптационного периода, пошли послабления. с режимом. Разрешил с первых зарплат приобрести машины — тут подержанные стоят недорого — и выезжать в город. Пока по двое, но для всех громовцев и жен — это было словно праздник. Тысячи магазинов, доллары в кармане… А вот Незлобин подошел к делу серьезно. Стал заглядывать в клубы, тренироваться вместе с дальнобоями.
Тут на связь вышел диспетчер аэропорта Конкорда. Объяснил куда садиться, дал погоду на полосе. Она не отличалась от того, что я видел за окном — осень, на Родине такую зовут «бабье лето». Тепло, безветренно. Ну и листопад. Куда без него. Сам аэропорт был пуст, поэтому сложных воздушных эволюций и заходов мне делать не пришлось — сел на бетонку, отстегнул Джимми. После чего выключил двигатель. Уолтон-младший потер запястья, вопросительно на меня посмотрел.
— Пойдешь со мной. И не дури!
Хотел уже было надеть балаклаву под шлем, потом подумал, что все-равно засвечен на все сто процентов, смысла нет.
Встречало нас двое мужчин — один высокий, лупоглазый блондин в штатском костюме. Другой толстячок такой, с залысинами и сигаретой в желтых зубах. Последний был в полицейской форме. Представились старшим агентом Бюро Кочмариком и шерифом Стуном. Я тоже обозначил себя.
— Поляк? — поинтересовался я лупоглазого, убирая наручники в кобуру за пояс
— Русский? — вопросом на вопрос резко ответил «Кошмарик».
Ясно, не сработаемся. Тем временем толстяк прижимал к уху хрипящую рацию. Что он там собирался расслышать — было не очень ясно. Однако что-то расслышал.
— Ублюдки пытались прорваться к реке — шериф убрал рацию, кинул недокуренную сигарету на бетон — Мои парни отсекли их огнем и загнали обратно в дом. Один труп остался у причала.
— Там есть причал с лодками? — я решил игнорить поляка и работать с шерифом — Кто возглавляет оперштаб?
— А хер его знает — честно признался Стоун — Весь этот оперштаб — это мы с Кочмариком.
Мы неприязненно переглянулся с поляком
— Так что там с причалом?
— У реки стоит целый лодочный сарай с рельсами в воду. Хитро сделано, на рельсы наварены ролики — бери и спускай, что хочешь в Саукук. И как эти бляди у нас только появились? Ведь приличный город!
Пока шериф возмущался, я отошел к вертолету, рядом с которому уже закончили выгружаться земляне, отозвал в сторону Незлобина:
— Останешься в вертолете
— Я⁈
— Ты! Пантеры могут прорваться и попытаться уйти по реке. Будешь на пулемете, подавишь их по моей команде.
— Ты хочешь пилотом Джимми посадить⁈ Да этот пидорас…
— Ты подполом хочешь стать? — я решил не давить на Огонька приказами и прочей уставщиной, а подкупить — Я понимаю весь риск, но Джимми рано или поздно придется вписывать в отряд. Если что — приставишь ему Макаров к башке, он себя очень любит, дурить не будет. Я разрешаю.
— А что там с подполом?
— Подам на тебя докладную в комитет, мол майора ты уже перерос, по статусу мой зам — это подполковник.
— Разве не Гейтс твой заместитель?
— Для американцев. Короче, ты в деле?
— А кто штурмовую группу возглавит? — Незлобин тяжело вздохнул — Ильясов-старший?
Тут уже засомневался я.
— Сам пойду. А ты давай, проверь пулемет и связь.
Я кивнул Джимми, завел за хвост вертолета. С Уолтоном я решил тоже избрать стратегию подкупа. Сообщил, что если он согласится сесть на место первого пилота и помочь с воздушной поддержкой — переведу его из котельной в казарму. Своя персональная комната, питание в столовой… Даже телевизор пообещал.
— В церковь отпустите? — внезапно спросил Джимми
Я опешил:
— Для чего?
— Хочу исповедоваться, причаститься святых даров.
Я посмотрел на часы. Надо было торопиться, время бежало очень быстро. Нет, но почему вот так все не вовремя?!?
— А ты к какой церкви принадлежишь?
— Мы, Уолтоны, католики
— Ну что там у вас⁈ — меня раздраженно окликнул «Кошмарик» — Время идет!
— Хорошо. Отпущу. Но не одного — с Ильясовыми
Джимми посмотрел в небо. Вздохнул.
— Принимается. Смотрим карту?
Уже не только фэбэровец бил копытом, но и Шериф тоже. Я же не торопился, подробно показывал Уолтону дом, реку, водил туда-сюда ручкой. Пилот послушно запоминал.
— Ну вроде все ясно. Буду держать мотор горячим, на ротации. Тут лететь пять минут.
* * *
А ехать до Шип-дэвис роуд вышло около четверти часа. Шериф где-то раздобыл оранжевый школьный автобус Форд, мы быстро погрузились. В дороге я встал в проходе, довел до бойцов диспозицию. Рассказал последние новости о попытке прорыва к реке. Посыпались вопросы на большую часть который у меня просто не было ответа. Точнее был, стандартный — прибудем на место, осмотримся, выработаем план штурма. Но сначала надо установить