Читать интересную книгу Дорога скорби - Дик Френсис

– Ничтожество?

Несмотря на свое рискованное положение, я невольно улыбнулся столько скептицизма было в его голосе. Я даже усмехнулся ему, прикрыв глаза, и увидел такую же усмешку на его лице – в ней было все: тайное знание, опыт прожитых вместе холодных осенних дней, легкомысленное отношение к опасности, разочарованиям и травмам, неописуемое торжество. Мы обнимали друг друга, встав на стременах, в восторге победы после скачки. Мы доверяли друг другу, были связаны и соединены.

Кем бы мы ни были сейчас, некогда мы были ближе, чем братья. Прошлое – наше прошлое – не изменилось. Яркие общие воспоминания невозможно стереть. Усмешки умерли. Эллис сказал:

– Это ничтожество проникло к вам, обошло на последних шагах и уничтожит нас всех, если мы пренебрежем предосторожностями. Это ничтожество было лучшим жокеем пять или шесть лет подряд и могло бы оставаться таким и дальше, и будет глупо забыть об этом. – Он наклонился ко мне:

– Ты все тот же старина Сид, да? Хитрый. Без нервов. Победитель любой ценой.

Сказать тут было нечего. Йоркшир надкусил корнишон.

– И что же нам с ним делать?

– Для начала – выяснить, зачем он здесь.

– Он пришел просить, чтобы "Памп" прекратила... – сказал Тилпит.

– Чепуха, – прервал его Эллис. – Он врет.

– Откуда вы знаете? – возразил Тилпит.

– Я знаю его, – веско произнес Эллис, и это была правда.

– Тогда зачем? – спросил Йоркшир.

– Ты не привлечешь меня к суду, Сид, – сказал мне Эллис. – Ни в понедельник, ни потом. Никогда. Ты не сможешь опровергнуть мое шропширское алиби, а мой адвокат говорит, что без этого у обвинения нет шансов. Они прекратят дело. Понятно? Я знаю, что ты понимаешь это. Ты уничтожишь свою собственную репутацию, не мою. Больше того, мой отец собирается тебя убить.

Йоркшир и Тилпит выказали соответственно удовольствие и потрясение.

– Не дожидаясь понедельника? – спросил я. Эти дерзкие слова были тяжелы, как свинец. Эллис обошел кресло и распахнул на мне спецовку и куртку справа. Он расстегнул верхние пуговицы моей рубашки и сильно надавил пальцами на плечо.

– Гордон говорит, что сломал тебе ключицу, – сказал он.

– Как видишь, нет.

Эллис видел остатки синяков и нащупал бугорки мозолей на местах старых переломов, но ему было ясно, что его отец ошибся.

– Мой отец тебя убьет, – повторил он. – Тебя это не волнует?

Еще один вопрос, на который нет ответа. Мне показалось, что жестокая часть Эллиса вдруг взяла верх, друг исчез, и осталась только испуганная знаменитость, которая могла потерять все. Он резко запахнул мою одежду и обошел кресло, остановившись слева.

– Ты не победишь меня, – сказал он. – Ты стоил мне полмиллиона. Ты стоил мне адвокатов. Ты стоил мне сна.

Он мог твердить, что мне его не победить, но мы оба знали, что я смогу, если постараюсь, потому что он был виновен.

– Ты за это заплатишь, – сказал он. Эллис взял меня за твердое предплечье и поднял мою руку, пока локоть не согнулся под нужным углом. Тугая веревка, охватывающая мне грудь и плечи, не давала помешать ему. Сколько бы ни оставалось силы в моей левой руке (на самом деле немало), она была бесполезна из-за веревки.

Эллис задрал коричневый рукав спецовки и синий – куртки. Затем он разорвал манжет рубашки, задрал и этот рукав и посмотрел на пластиковую кожу.

– Я кое-что знаю об этой руке, – сказал он. – Я прочел брошюру.

Эта кожа – вроде оболочки, и ее можно снять.

Он ощупал мою руку до локтя и нашел край оболочки. Он стащил ее до кисти и сосредоточенно снял палец за пальцем, открыв механизм.

Искусно выделанная оболочка придавала руке видимость настоящей – с суставами, венами и ногтями. Под ней находились рычаги, пружины и провода.

Обнаженное предплечье было розовым, твердым и сверкающим. Эллис улыбнулся.

Он взялся своей сильной правой рукой за мою электрическую левую, со знанием дела повернул, потянул и снял ее.

– Ну как? – сказал он и заглянул мне в глаза, как будто любуясь.

– Сволочь.

Он улыбнулся. Разжал пальцы и уронил протез на ковер.

Глава 13

Тилпит выглядел так, словно его вот-вот вырвет, а Йоркшир смеялся.

– Это не смешно! – резко бросил ему Эллис. – Все пошло наперекосяк именно из-за него, не забывайте. Сид Холли собирается уничтожить вас, и если вы думаете, что ему все равно, что я сделал, – тут он наступил на упавший протез и сдвинул его на пару дюймов, – если вы думаете, что в этом есть что-то смешное, то я вам скажу, что для него это почти невыносимо...

Но не совсем невыносимо, а, Сид? – Он повернулся ко мне, продолжая обращаться к Йоркширу:

– Никто еще не придумал то, что на самом деле невыносимо для тебя, правда, Сид?

Я не ответил.

– Но он всего лишь... – возразил Йоркшир.

– Не говорите всего лишь, – твердо и громко прервал его Эллис. Вы еще не поняли? Что, по-вашему, он здесь делал? Что он знает? Он не скажет вам. Знаете, какое у него прозвище? Карбид Вольфрама. Это самый твердый сплав, он тверже стали. Я его знаю. Я его почти люблю. Вы не представляете себе, с кем имеете дело. И мы должны решить, как с ним поступить. Сколько человек знает, что он здесь?

– Мои телохранители, – сказал Йоркшир. – Они привели его.

Лорд Тилпит сообщил самое неприятное известие:

– Это съемочная группа сказала Оуэну, что в здании видели Сида Холли.

– Телевизионщики!

– Они хотели взять у него интервью. Миссис Доув обещала сказать им, что он ушел.

– Миссис Доув!

Если Эллис встречался с миссис Доув, он должен был знать, как знал я, что ради Йоркшира она не станет лгать. Миссис Доув меня видела и так об этом и скажет.

– Видела ли миссис Доув его привязанным к этому креслу? – с яростью спросил Эллис.

– Да, – слабо выговорил Тилпит.

– Вы идиоты... – Эллису не хватало слов. Затем он прямо сказал: Ну тогда вы не можете убить его здесь.

– Убить его? – Тилпит не мог поверить своим ушам. Все его лицо вспыхнуло. – Я не... вы говорите об убийстве?

– Да, милорд, – сухо сказал я. – Именно так. Они думают о том, что вас посадят за решетку как соучастника. В каталажке вам понравится.

Я хотел только показать Тилпиту чудовищность того, что предлагал Эллис, но сделал ошибку, разозлив этим Йоркшира.

Он шагнул вперед и пнул мою искусственную руку с такой силой, что она пролетела через всю комнату и ударилась о стену. Потом я увидел сам удар, но не смог повернуть голову, чтобы уклониться от него. Тяжелый гаечный ключ ударил меня по скуле и рассек кожу, но на этот раз не оглушил.

У Оуэна Йоркшира совершенно отказали тормоза. Возможно, что именно мой вид – без руки, с кровью на лице, неспособного защищаться – довершил дело. Он снова поднял руку с ключом, и я увидел на его лице злобу и неумолимое стремление убить. Я ни о чем особенном в тот миг не думал, и потом, это казалось странным.

Остановил его Эллис. Эллис перехватил опускавшуюся руку и дернул Йоркшира в сторону, так что, хотя тяжелое орудие и рухнуло вниз, оно все же не попало по мне.

– Безмозглый идиот! – крикнул Эллис. – Я же сказал – не здесь. Вы сошли с ума. Слишком много людей знают, что он был тут. Вы хотите забрызгать его кровью и мозгами весь свой новенький ковер? С тем же успехом можете залезть на крышу и покричать об этом. Придержите свой проклятый темперамент и найдите, чем перевязать рану.

– Что?

– Что-нибудь, чтобы остановить кровь. Вы что, совершенно рехнулись?

Когда он не вернется к тем, кто его ждет, сюда нагрянет полиция и станет искать его. Съемочная группа! Миссис Доув! Вся эта проклятая страна! Если вы прольете здесь хоть каплю его крови, получите двадцать пять лет.

Йоркшир, сбитый с толку натиском Эллиса, угрюмо сказал, что никаких бинтов здесь нет. Верни Тилпит предложил носовой платок – белый, чистый, вышитый коронами. Эллис выхватил у него платок и прижал к моей щеке. Я задумался, смогу ли при любых обстоятельствах, даже ради спасения жизни, умышленно убить его – и так и не нашел ответа.

Эллис убрал платок, посмотрел на красные пятна на белом и прижал его обратно.

Йоркшир расхаживал вокруг, помахивая гаечным ключом, как будто его дергали за веревочки. Тилпит выглядел совершенно несчастным. Я мрачно раздумывал о своем возможном будущем, а Эллис, убрав платок и критически осмотрев мою щеку, заявил, что кровотечение почти остановлено. Он вернул платок Тилпиту, который запихал его в карман, затем отобрал у Йоркшира гаечный ключ и велел ему остыть и составить план.

Планирование заставило их выйти и закрыть за собой дверь. Верни Тилпиту как минимум не нравилось оставаться со мной наедине, и он смотрел в окно, только чтобы не смотреть на меня.

– Развяжите меня, – с силой сказал я. Без результата. Он даже не показал, что слышит меня.

– Как вы сами впутались в это дело? – спросил я.

Ответа не было. Я попробовал еще раз:

– Если я свободно выйду отсюда, я забуду, что вообще вас видел.

Он обернулся, но встал спиной к свету, и мне не были видны его глаза за стеклами очков.