У нее все равно останутся шрамы, но они станут почти незаметными, а неровности лица — впадины и выпуклости — исчезнут вовсе. В его силах поднять угол ее обезображенного рта. Он заверил, что швы будут настолько мелкими, что их никто не разглядит обычным глазом. С ним работает итальянский врач, у которого тоже есть профессиональные секреты. Итальянец знает тайну особых мазей, сказал голландец. Эти мази творили чудеса еще во времена Екатерины Медичи, которая сама пользовалась ими, так как знала толк в медицине.
— Через один год от этот день, — закончил он, — вы просто не узнать сама себя!
Магда от радости потеряла дар речи — она и не уродина? Да может ли такое быть? Всемогущий Боже, помоги мне, попросила она.
Жизнь возвращалась к ней…
Глава пятнадцатая
Стоял Иванов день 1709 года.
Королева находилась в Виндзоре.
День был спокойный и теплый. Но Анна осталась лежать в постели и отменила встречу со своими министрами. У нее была скверная ночь. Ноги опухли больше обычного. Водянка постепенно забирала у нее последние силы. Она объявила, что не хочет видеть никого, кроме Эбигейл Хилл.
Эбигейл, миссис Мэшэм, стоя возле королевского ложа, стала читать ей письмо, только что доставленное королевским курьером. Королева внимательно слушала, отвернув влажное от болезненных слез, увядшее лицо к окну. Она с тоской смотрела на голубое небо. Все знаменитые врачи сделали, что могли, все волшебные лекарства были выпиты — болезнь не отступала, а, наоборот, забирала последние силы.
Она была рада видеть Эбигейл, так как устала от постоянных интриг и склок своей старой подруги Сары, герцогини Мальборо, которая не любила Эбигейл и всячески давала это понять. Анна устала от их бесконечных пикировок и взаимных обид и сейчас склонялась на сторону миссис Мэшэм.
Королева слушала донесение, написанное лично герцогом Мальборо из французского Турнае.
Королева Анна не особенно-то благоволила герцогу. Видно, тут сказывались и ее сложные отношения с его женой Сарой, которая сейчас впала в немилость и пыталась интригами добиться прежнего положения при дворе. Впрочем, королева понимала, что Англия очень многим обязана герцогу, и отдавала ему должное.
После сражения при Ауденарде и падения Лилля Мальборо провел блестящую, но очень дорогую военную кампанию против Турная. Взяв город, он тут же написал послание королеве, в котором упоминал ее крестника.
«Вашему величеству, несомненно, доставит большое удовольствие узнать о том, — писал герцог Мальборо, — что граф Морнбери, ваш крестник, при взятии Минорки вел себя геройски и получил легкое ранение в плечо.
Прошу ваше величество наградить графа за боевые заслуги и воинскую доблесть, так как, увы, он опять ранен и на этот раз серьезно. Ранение в голову может закончиться полной потерей зрения…»
Затем следовало подробное описание обстоятельств, при которых Эсмонд был ранен.
Анна тяжело заворочалась в подушках.
— Боже Праведный, потеря зрения?!
— Бедный мальчик, — воскликнула Эбигейл, которая всегда питала привязанность к этому красивому, хоть и легкомысленному молодому человеку, который часто огорчал свою крестную мать, но не переставал вызывать в ней чисто женское восхищение своим обаянием.
— Графине уже известно об этом? — резко спросила королева.
— Не знаю, ваше величество…
— Срочно сообщить ей. Продолжай читать.
Когда Эбигейл отложила прочитанное письмо, королева потребовала принести ароматических солей и носовой платок.
— Ослеп! Бедный юноша! Такой красивый и… слепой!.. Это обстоятельство разбило бы сердце его родителям, будь они живы, слава Богу, они уже в Раю! Так что же, где перо и бумага? Напиши графине Морнбери.
Эбигейл послала одну из фрейлин за письменными принадлежностями.
— Может быть, вам ваше величество, пригласить графиню ко двору?
Королева немного подумала, но потом отрицательно качнула головой.
— Нет, пусть она лучше ждет дальнейших известий о муже дома. Возможно, страхи герцога Мальборо безосновательны, и наш мальчик вернется в Англию живым и здоровым, все таким же веселым и остроумным.
Эбигейл была разочарована этим отказом. Она, как и другие придворные, умирала от желания увидеть супругу графа Морнбери. Про нее при дворе ходили легенды — будто бы графиня, отличавшаяся незаурядной красотой, перенесла тяжелейшую оспу, испортившую ее лицо, но смогла вернуть былую привлекательность благодаря чудесам одного голландского хирурга.
Таинственную графиню никто никогда не видел при дворе. Она жила очень уединенно и не покидала своего дома. Королева своей рукой подписала несколько сочувственных строк Магде, выражая в своем послании пожелание, что надо уповать на Господа и надеяться на лучшее.
Это послание, скрепленное королевским гербом, было отправлено из Виндзорского замка в середине утра, а вечером того же дня пришло в Морнбери Холл и потрясло Магду до глубины души.
Она как раз принимала у себя Арчибальда Сент-Джона и его супругу. Ближайший друг Эсмонда в начале этого года женился на своей милой Элисон, и теперь все трое пили ароматный чай перед распахнутым окном в сад, любуясь игрой солнечного света в воде, которая обрушивалась в бассейн из горла огромной каменной лошади, и обсуждали бессмертную красоту цветов, особенно красных роз, бурно разросшихся перед террасой.
Магда была необыкновенно весела. Для полного счастья ей не хватало только одного: новых хороших известий от Эсмонда, которые вообще перестали поступать с конца мая. Конечно, она понимала, что у Эсмонда много хлопот, ведь он занимает очень важный пост в штабе герцога, но это ее не утешало. Она боялась худшего.
Графиня говорила о муже с звенящей в голосе гордостью, которая грела сердце Арчи.
— До сих пор он тратил свою жизнь впустую, Арчи, — говорила Магда, вся светясь счастьем, — ибо он был, несомненно, мало приспособлен для ленивой сельской праздности. Теперь он там, где все настоящие мужчины, и добился больших успехов.
— Я всегда знал, что из Эсмонда получится неплохой солдат, если он когда-нибудь решится посвятить себя этому делу, — ответил Арчи. — Эсмонд всегда отличался бесстрашием, и, как ты знаешь, он лучший фехтовальщик во всей стране. Впрочем, раньше он частенько без всякой пользы для отечества употреблял свои таланты. Сейчас он на своем месте.
Молодая миссис Сент-Джон поставила чашку на столик.
— О, Арчи, я бы места себе не находила от постоянной тревоги, если бы ты был за границей и дрался с французами, — сказала она, влюбленными глазами глядя на мужа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});