волосам, и Глориан раскрыла глаза.
– Оно восстало, – прошептала она.
После она не могла вспомнить своих слов.
20
Север
Закат обратил снег в топленый мед. Вулф наедине со своим луком стоял под соснами в падающей темноте и выцеливал пасущегося на прогалине лося. Король Бардольт задумал отметить возвращение в Битандун пиршеством. Он будет рад свежей лосятине.
Лось понюхал воздух, Вулф медленно выдохнул.
И ощутил небывалое. Только не в этом северном лесу над замерзшим озером, среди черно-белого мира. Из-под снега било жаром. Наслаждение, боль, страх и глубинное чувство узнавания – все разом вскипело в его душе.
Колени подогнулись – стрела со стуком ударила в ствол. Лось спасся бегством, а Вулф, выронив лук, схватился за грудь, будто ладонью мог прихлопнуть пожар. Он ощутил себя мешком с камнями.
21
Восток
Парадное облачение было вдвое тяжелее, чем казалось: шесть слоев одежды, выкрашенные в бледные оттенки радуги, и каждый переложен тонкой белой подкладкой.
Слуги выбелили ей щеки и лоб жемчужной пылью. И более никакой краски. Мир должен увидеть ее лицо. Волосы, слишком короткие для прически, подравняли и гладко зачесали. Чтобы удержать увенчавшую их корону – тонкое сооружение из раковин и жемчугов, – приходилось напрягать шею.
Карета была открыта миру, с крыши спускались подвески с ракушками каури. Госпожа Тапоро объяснила, как важно уведомить народ о ее существовании прежде, чем она вступит во дворец Антумы. Тот, о ком все знают, так просто не пропадет.
Госпожа Тапоро нянчилась с ней с первого дня. Думаи поначалу нездоровилось, она даже не пыталась встать и слушала родственницу из уютного гнездышка постели. Ее и сейчас донимал сухой кашель, и череп казался тесен для его содержимого.
При дворе земную болезнь придется скрывать. Она ни на миг не вправе выказать слабости.
Несколько стражников сопровождали ее до городских ворот. Дальше они двинулись по Рассветному проспекту, где посмотреть на обретенную принцессу Сейки собрались пятьдесят тысяч народу.
Ее появление возвещали барабаны. Зеваки толкались, чтобы бросить на нее хоть один очарованный взгляд. Впервые за много дней она порадовалась, что отсюда не видит горы Ипьеда, хоть и ощущает ее как холодный ветер в спину. Сейчас нельзя на нее оглядываться. Смотри только вперед!
Но разве могла она не думать о матери, жившей здесь девочкой? Унора спала в одном из этих домов, играла под склоняющимися над каретой ивами.
Крыши Антумы раскрасили во всевозможные цвета – сверху город выглядел одной огромной радугой. Дворец оказался куда огромнее, чем она воображала. Там ее ждала встреча с принцессой Сузумаи – с девочкой, на чье место она посягала.
Из осторожности император Йороду собирался выждать три года, прежде чем утвердить Думаи наследницей. За это время ей предстояло доказать, что она достойна трона, лишив Купоза повода к возражениям. Предстояло, не жалея трудов, усвоить тонкости политики и законоведение.
– Тебе, – сказала госпожа Тапоро, – придется в самый краткий срок выучиться на императрицу. Легко не будет.
Катилась карета, били барабаны, и вот наконец жители Антумы отстали – дальше им нельзя было ее провожать. Думаи зажмурилась. Ее прошиб пот.
«Великий Квирики, не дай мне опозориться!»
Над ней нависла длинная стена дворца. Вот и Западные ворота, за ними косые скаты крыш с блестящими серебром щипцами. Думаи и с закрытыми глазами услышала, как карета прокатила через ров.
Наконец они остановились. В парадном дворе ждали придворные и чиновники с украшенными раковинками волосами. Рядом теснились слуги. Все как один склонились перед ней.
Отец оделся в тон ее платью. Его высокая корона была сложена из кораллов и каури и украшена двумя серебряными драконами, держащими «танцующую» жемчужину с кулак величиной. Думаи преклонила колени на расстеленной перед ступенями циновке.
– Дочь моя! – громко и ясно заговорил отец. – Добро пожаловать во дворе Антумы – твой новый дом.
– Благодарю, ваше величество.
Он подошел и помог ей подняться. Думаи смотрела на него снизу вверх. Ноги от усталости будто увязали в земле.
– Я тебя держу. – Он взял ее под руку. – Подними голову, покажи им лицо.
Утешенная его добротой, она исполнила просьбу, и отец повел ее вверх по ступеням в невиданно огромное здание с остроконечной тростниковой крышей и нарядным щипцом.
Внутри стоял дымный полумрак. Вокруг толстых, шире ее плеч, каменных колонн змеились деревянные драконы. Стены были расписаны в мрачных тонах сценами из легендарного прошлого – одни Думаи узнавала, другие ей еще предстояло заучить. Клинки, гребни волн, чешуя блестели серебром и позолотой. Вот припавший к груди Снежной девы Квирики – еще не исцеленный, в малом теле.
Капли комнатных фонтанчиков стекали в проложенные в полу желоба. Солнце поджигало воду, отбрасывая на колонны бегучие блики, и вливалось в потолочное окно.
Под ним стоял Радужный трон.
Думаи наизусть знала его историю. При первом появлении драконов жители Сейки устрашились гигантских созданий и прогнали их прочь. Лишь одна женщина, увидевшая в них красоту, оплакивала потерю. Выйдя к морю на утесы Урамези, она изливала свою печаль в песне. Люди звали ее Снежной девой, потому что ее не страшили самые суровые зимы.
Однажды она нашла раненую птицу и унесла ее в свое скромное жилище. Не ведала она, что птицей этой обернулся Квирики – величайший, первый среди драконов. Она залечила ему сломанное крыло. Когда силы вернулись, дракон в благодарность подарил ей один из своих рогов. Она доказала, что люди бывают и мудры, и нежны. Их дружба положила начало взаимному уважению между драконами и сейкинцами.
Свидетельством тому стал Радужный трон – дар первой королеве Сейки. Он завивался спиралью почти до потолка, а его изгиб образовал гладкое вогнутое сиденье. В извивах драконьего рога сливались в танце все мыслимые цвета, а вокруг него плавал туман. Думаи смотрела молча.
Вот этот трон она должна завоевать.
Слева от трона стояли двое. Первая – женщина примерно одних лет с Унорой.
– Дочь, – обратился к Думаи император, – я представляю тебе ее величество Сипво, императрицу Сейки.
Думаи встретила взгляд Купоза па Сипво. Ее прическа изображала раковину-паука. Должно быть, слуги трудились над ней полдня и причинили немало боли.
– Принцесса Думаи. – Ее голос не выражал никаких чувств. – Я рада быть вашей мачехой.
– Встреча с вами – честь для меня, ваше величество.
Императрица Сипво все вглядывалась в ее лицо.
– Моя младшая дочь, – представил между тем император Йороду. – Нойзикен па Сузумаи, принцесса Сейки.
Он улыбнулся девочке:
– Сузу, вот тебе и сестра – Думаи. Она пришла к нам с самой горы Ипьеда.
Сузумаи сделала шаг от матери. Она была бледная, как Сипво, мала ростом для своего возраста и будто тонула в длинных черных волосах. Когда девочка застенчиво вскинула на Думаи потупленные глазки, на веке левого стал заметен шрам от убившей ее братьев ракушечной оспы.
– Добро пожаловать, старшая сестрица, – сказала она и протянула Думаи шкатулку. – Это тебе.
Думаи высвободила руки из рукавов, чтобы