— Он переведёт, — киваю. — Просто дайте телефон…
— Уже перевёл, — усмехается Сергей, доставая телефон из заднего кармана, и смотрит на экран. — Ну, не скучай, — оскаливается. — Как полегчает, трусики с платьицем наденешь и дверь захлопнешь. Уж дорогу до метро найдёшь.
— Мы в городе? — переспрашиваю удивленно.
— Это студия в аренду, — хмыкает мой похититель. — Не какая-нибудь, а почти в центре.
Я провожаю глазами его спину и совершенно не понимаю, что мне делать дальше. А самое главное, если этот человек все-таки решит заработать на мне, как я буду с этим жить? Как будет вести себя Саид? Люди? Что думать? Головная боль не даёт сосредоточиться и разложить весь страх, что колотится сейчас пульсом по венам, на какие-то осознанные решения, выводы или действия.
Одеться… Прежде всего нужно сделать именно это. Упираюсь ногами в пол и встаю. На Ратмира стараюсь не смотреть, потому что если ему будет плохо, не хочу отвечать за состояние. Дотягиваюсь до белья, которое брошено на пуфик и вздрагиваю, замирая в полупозиции. Слышу из коридора громкий топот ног и грохот входной двери. Ее, очевидно, просто сносят с петель.
Вцепляюсь крепче во флисовую тряпку, потому что понимаю, что сейчас эти люди будут в комнате, и одеться я в любом случае не успею.
Зажмуриваю глаза и молюсь, чтобы это был Саид. Потому что я хочу к нему. Мне больно, страшно, стыдно… Давай, ты же самый! Ты все можешь…
— Теона… — слышу его голос и всхлипываю. Пусть, мне сейчас не кажется, пожалуйста. — Никому не заходить, — слышу его рык и всхлипываю ещё сильнее.
— Саид…
Чувствую родной запах и любимые сильные руки. Они поднимают меня в воздух, прижимают к себе, баюкают.
Поднимаю лицо и заглядываю мужу в глаза. Как сказать?
— Саид… у них фото мои. Голой…
— Знаю, нет у него уже ничего, — говорит муж уверенно и прижимается губами к моему виску. — Я без тебя чуть с ума не сошёл…
— Виктор, — спохватываюсь. — Он не виноват. Это все Наргиза.
— Помолчи, — просит муж и крепко прижимает меня к себе, гладя по голове. — Тебя самому убить проще…
— Прости меня, — говорю шёпотом.
Получаю в губы несколько жёстких поцелуев и прячу нос на шее у мужа.
Ратмир издаёт долгий стон. Оглядываясь на него, вздрагиваю.
— Чем его? — хмурится муж.
— Тем же, чем и меня, — шепчу. — Поехали, пожалуйста, домой, — прошу Саида.
— Да, — на мгновение сжимает меня и решительно кивает. — Сама одеться сможешь?
— Да, — киваю.
Непослушными руками натягиваю на себя вещи. И, вцепившись в руку мужа, выхожу из квартиры. Весь коридор и подъезд заполнены людьми в форме. Они буквально разбирают студию на части, упаковывая предметы в целлофановые пакеты. На улице нас встречает Глеб и помогает мне сесть в машину. Саид остаётся на улице. Через стекло я слышу, что он звонит врачу и говорит, что мне нужна капельница. Да, действительно нужна.
Вопросов о том, что будет с Ратмиром задавать не хочется. Мне все равно, а муж лучше знает, как поступить.
Прислонюсь к подголовнику сиденья и только хочу скинуть с ног обувь, чтобы расслабиться, как дверь машины распахивается.
Не веря своим глазам, смотрю на отца.
— Как ты здесь… — начинаю и осекаюсь.
Потому что он вдруг стремительно наклоняется в салон и, зафиксировав мою голову в ладонях, целует в лоб. Также резко отстраняется и закрывает дверь.
Оглушенная, я опускаю тонированное стекло и смотрю, как он быстрым шагом удаляется к соседней машине, и чувствую, что плачу. Потому что папа в моем мире больше не плохой. Потому что он любит меня. Пусть и по-своему.
Саид сам садится за руль и блокирует двери. Оглядывается и смотрит на меня таким болезненно-глубоким взглядом, что я подаюсь вперёд и вжимаюсь в его щеку губами.
— Саид… — шепчу. Так много хочется всего сказать, но слова не идут. Горло сжато спазмом. Только если снова порыдать от облегчения.
— Домой, — коротко целует меня в губы муж. — Поехали домой, красивая, — говорит хрипло и заводит машину. — Потом поговорим.
Эпилог
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Теона
Благодать… Это когда вот так. За окнами трещит мороз, в узкое окошко церкви светлым мерцающим маревом проникает солнечный свет, под иконами горят свечи, согревая тёплом, за спиной стоят близкие, а у тебя на руках копошиться малыш. Тяжёлый такой, улыбчивый бутуз девяти месяцев от роду.
Он сосредоточенно играется с моей резинкой для волос, которой перетянута выбившаяся из-под платка коса.
— Ты такой молодец, — с улыбкой шепчу ему, пока батюшка читает молитву. — Осталось совсем немножко потерпеть и пойдёшь к маме. Она стоит совсем рядышком и слушает, как ты себя ведёшь. Копит вкусное молочко. И папа тоже рядом, — перевожу взгляд на Алексея, который как раз в этот самый момент принимает от батюшки из купели первенца Северовых.
Их Филипп, по сравнению с Ником, кажется уже совсем большим. Все понимает, с интересом крутит головой и разглядывает старинные образа маленькой сельской церкви.
На крещении малышей настояла мама Сергея, которая не вынесла долгой разлуки с детьми и приехала в Россию на Новый год. Любительница русского размаха — она за два дня умудрилась организовать крестины на Рождество.
Батюшка осторожно забирает из моих рук Ника, погружает его три раза в купель и отдаёт на руки Северу. Он закутывает его в полотенце и что-то шепчет. В этот момент мне становится немного жаль, что рядом нету мужа. Что он не может разделить с друзьями этих, прекрасных, сокровенных моментов счастья их семей.
Но он был непреклонен. Остался ждать нас в машине, решив, что ему все-таки с другой верой неправильно присутствовать на таинстве.
Молодые отцы очень ловко справляются с сыновьями друг друга, надевая на них крестильные рубашки. Нам с Лесей, давней подругой Сони, остаётся только натянуть детям носочки.
На выходе из церкви нас несколько минут мучает фотограф, требуя общих фото, а завершается важный день праздничным ужином с шашлыками в доме Северовых и большим салютом.
— Ты чего загрустила, красивая? — шепчет мне в ухо муж горячим дыханием и обнимает со спины. — Замёрзла? Поедем домой?
— Нет, вроде, не замёрзла, — пожимаю плечами, глядя, как в ночном небе взрываются цветные «шапки». — Наверное, просто устала…
Необъяснимо слёзы накатывают на глаза. Судорожно вздыхаю.
— Эй, ты чего? — пугается Саид и разворачивает меня к себе лицом.
А я вдруг понимаю, в чем на самом деле дело. Сердце сжимается сладкой тоской, и заставляет меня уткнуться носом в колючий свитер мужа.
Я хочу ребёнка. Своего. От этого невероятного мужчины. И почему-то уверена, что он будет прекрасным отцом. Ничем не хуже своих друзей. Но сказать прямо? Нет, я так не могу…
— Папа звонил, — шепчу. — Амина на золотую медаль идёт, если последнее полугодие не запорет. Брат кандидата в мастера спорта получил. А ещё папа с Ясминой малыша ждут. Представляешь? Вчера на УЗИ ходили вместе.
— Передавай мои поздравления, — отзывается Саид и вглядывается мне в лицо. — Тебя расстроила эта новость?
— Нет! — мотаю головой. — Ты что? Я рада за них. И за всех…
— Теона, — муж поднимает мое лицо за подбородок и строго спрашивает. — Что случилось?
— Я тоже хочу, — говорю тихо и смущённо. — Сделай нам ребёночка… Пожалуйста.
— Ты же хотела доучится, — с сомнением склонив голову на бок, напоминает мне Саид.
— Я доучусь, — отвечаю уверенно и запальчиво. — Одно ведь другому не мешает. Правда? Или ты больше не хочешь? — теряюсь, вдруг допуская эту мысль.
— Дурочка, — шепчет Саид. — Как я могу не хотеть. Моя любимая, — горячие поцелуи рассыпаются по моему лицу: щеки, нос, губы… — маленькая, родная девочка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Поехали домой, — прошу, повисая на его шее и чувствуя, как кровь начинает бежать по венам быстрее, устремляясь вниз живота. По позвоночнику прокатывается озноб возбуждения. — Я хочу тебя…
Саид будто срывается. Стискивает меня в руках и впивается в губы жестким поцелуем.