Пола проводила Маделину наверх, в роскошную спальню, примыкавшую к ее собственной комнате. Спальня оказалась просторной, с высоким потолком. Шторы и обивка мебели были выполнены в абрикосовых, лимонных и бледно-голубых тонах. Угол занимал камин из светлого мрамора, перед которым стояли банкетка и два стула. На стенах висели акварели с изображением местных пейзажей. Достопримечательностью спальни была огромная, с балдахином кровать.
Повсюду были расставлены свежие цветы. От них исходил дразнящий аромат садов, раскинувшихся внизу. Запах этот немного пьянил, но Маделине это нравилось.
Она смотрела в зеркало на туалетном столике, еще раз провела щеткой по волосам, прошла к платяному шкафу и вынула серые фланелевые брюки, светлую шелковую блузку и серо-голубую, ручной вязки, мохеровую кофту.
Облачившись в них, она сунула ноги в коричневые кожаные мокасины, надела золотые часики, вставила в уши золотые сережки от Тиффани и вышла из спальни.
Было половина седьмого, когда Маделина открыла дверь столовой и заглянула внутрь.
Миссис Кар, экономка, с которой она познакомилась вчера вечером, нигде не было видно, но Маделина уловила дразнящий запах свежего кофе, только что поджаренного хлеба и свежих фруктов. Оглядевшись, она увидела, что все это расставлено на столике в дальнем углу комнаты, под картиной, изображающей циркового клоуна. Еще один круглый стол в середине комнаты был покрыт белоснежной скатертью из кисеи и сервирован фарфоровой посудой на четверых.
Маделина налила себе чашку кофе и подняла глаза на картину. «Пикассо», – сказала она себе, ничуть не удивляясь, потому что в Дануне все было возможно. Сказочное место!
Взяв чашку, она вышла на задний двор, села на ступеньки веранды и принялась пить кофе мелкими глотками, наслаждаясь ароматом трав и листвы – особенно выделялся лимонный запах эвкалиптов – и вслушиваясь в молчание природы, которое нарушало только щебет птиц да шелест листьев на тихом ветерке.
Такая жизнь бывает только в сельской местности. Маделина уже забыла о ее существовании. «Как чудесно», – подумала она, закрывая глаза. Покой, проникая через поры, растекался по всему телу. Такого чувства Маделина не испытывала с самого детства.
Чуть позже она вернулась в дом, поставила чашку с блюдцем на место и прошла в большой холл у парадного входа. Еще находясь в спальне, Маделина решила прогуляться по саду, но теперь заколебалась. Одна из дверей холла вела в галерею, на которую вчера Пола обратила ее внимание. Но тогда они поднимались наверх и зайти в галерею не было времени, так как надо было срочно переодеться к ужину. На ступеньках массивной, с резными перилами лестницы Пола сказала: «Здесь портреты наших предков, а также чудный портрет Эммы. Вам надо непременно посмотреть на него до отъезда».
Вспомнив эти слова и желая удовлетворить свое любопытство, Маделина решила отложить прогулку по саду и отправиться в галерею.
Галерея оказалась гораздо больше, чем она могла вообразить, с высокими потолками, огромным окном в конце, гладко отполированными, без ковров, полами, белыми стенами и столом из мореного дуба в центре. На нем стояла фигура лошади из китайского фарфора. Галерея хранила истинные сокровища.
Маделина быстро шла по галерее, почти не обращая внимания на портреты Макгиллов – основателей рода. Она искала Эмму Харт.
Добравшись, наконец, до нее, она остановилась, затаив дыхание. Пола была права – портрет действительно оказался потрясающим. Удивительно похожим и в тоже время намного лучше, чем все, что она видела в магазинах «Харт» в Йоркшире и в Пеннистоун-ройяле.
Она долго стояла перед портретом, наслаждаясь живостью и точностью. Портрет был создан в тридцатые годы. Вечернее платье из светлого атласа, которое было на Эмме, относилось к тем временам и казалось, что стоит протянуть руку и коснуться картины, как она ощутит под пальцами настоящую ткань.
На шее, запястьях, в ушах у Эммы сверкали изумруды. «Какие же у нее маленькие руки, – подумала Маделина, подходя поближе и вглядываясь в портрет, – как у ребенка». Слева висел портрет эффектного мужчины. Светлый галстук и манжеты придавали его облику особую элегантность. Таких пронзительно-голубых глаз Маделина еще в жизни не видела. У человека на портрете было сильное, запоминающееся лицо, темные усы и глубокая вертикальная складка на подбородке.
«Кларк Гейбл, – подумала Маделина, и тут же улыбнулась – откуда здесь быть покойной звезде? – Несомненно, это Пол Макгилл».
Склонив голову набок, она сосредоточенно рассматривала портрет, пытаясь понять, кто это. Но то, что мужчина был подстать Эмме Харт, было очевидно.
Филип сбегал вниз по лестнице, когда дедовы часы в холле пробили семь. Он быстрыми шагами направился в столовую, но тут же заметил, что большая, из красного дерева дверь, ведущая в галерею, слегка приоткрыта. Филип хотел было закрыть ее, но, к удивлению своему, заметил, что в галерее кто-то есть. В дальнем конце, разглядывая портрет деда, стояла молодая женщина. «Должно быть, американская помощница Полы», – решил Филип.
Словно почувствовав его присутствие, женщина резко обернулась. Глаза ее широко раскрылись. В них было изумление. Филип ответил таким же взглядом.
Это был решающий миг, круто изменивший его жизнь. Филипу казалось, что женщина светится. Но не потому, что освещена солнцем, проникающим сквозь большое окно, нет: свет исходил изнутри. Словно вся была раскалена.
Филипа охватила жажда обладания – она будет принадлежать ему. Откуда взялась такая уверенность, он не мог бы сказать. Это было как удар молнии, и Филип, не рассуждая, принял эту мысль как безусловную истину.
Он медленно двинулся к ней. Звук его шагов грубо нарушил тишину, обволакивавшую Маделину. Филипа передернуло. Маделина стояла не двигаясь, затаив дыхание, не спуская с него глаз, в то время как его глаза были прикованы к ее лицу.
Она была ему не знакома и в тоже время знакома и близка. Остановившись рядом с ней, он пережил острое предчувствие, услышал голос судьбы.
Подняв к нему лицо, Маделина медленно, робко улыбнулась, и Филип почувствовал, что с ним произошло что-то необыкновенное. Но что более всего поразило его, так это то, что чудо произошло здесь, в его собственном доме – в том единственном месте на планете, которое было ему по-настоящему дорого. Маделина продолжала улыбаться, а у Филипа словно тяжесть упала с плеч. Ему стало легко-легко.
Смутно, как будто издалека, он услышал собственный голос:
– Я Филип, брат Полы.
К его удивлению, голос прозвучал ровно.
– А меня зовут Маделина О'Ши.
– Так я и подумал.