ко всем персонажам. Мы не зря именно их выбрали.
– Хорошо. Раз уж речь зашла об Алексе, мне понадобится его помощь.
– А вот это очень кстати. Пусть поможет, он же такой добряк. А заодно проникнется доверием к своему лечащему врачу.
– Он не воспринимает меня в данном контексте.
– Не важно. Действуйте, доктор София.
– А Вы чем займетесь?
– Отвлеку его бабку. Зная ее характер, не исключаю саботаж, вплоть до взрыва Департамента.
– А у тебя недурное настроение, Филипп…
– Да, ведь чем острее кульминация, тем более непредсказуем финал.
* * *
– Для начала я хочу поговорить с Лиз.
– Значит ли это, что Вы согласны помочь?
– Помочь Вам? – Алекс ухмыльнулся. – Почту за честь, доктор София. К тому же я адресую свое участие не Департаменту, а моим друзьям. Впрочем, здесь это понятие не в ходу.
– Я могу устроить Ваш разговор. Ждите здесь и ничего не предпринимайте.
– Что Вы доктор, как можно?
– У Вас изощренная фантазия, я знаю.
* * *
– Расскажи, как вы познакомились?
– А ты точно хочешь знать? Все-таки вы… Извини…
– Не за что. Да ладно, Лола, мы взрослые люди. Я же видела, что он влюблен, хотя и не помнил в кого. – Вэл раздраженно почесала нос.
– Как? Подожди? Ты что-то путаешь. Я познакомилась с Алексом, когда он уже вернулся из Брашова. Я знала… Знала и о тебе.
– А о том, что он сделал?
– И об этом тоже. Я сожалею.
– Не стоит. Стоп. Но я была уверена, что вся тоска Алекса связана с тобой.
– Не может такого быть. Мы не были знакомы.
– Ты уверена?
– Я уже не в чем не уверена. Может быть, он мне тоже что-то подправил?
– Нет. С тобой он бы так никогда не поступил – Валерия Повереску вымученно улыбнулась. – Как думаешь, сколько нас здесь будут держать, это вообще законно в вашем этом Социуме?
– Мы обворовали сотрудника сектора К. Это серьезный аргумент в их пользу.
* * *
– Послушай, Анна, тебе не надо туда идти.
– Да что ты такое говоришь, Герман? Мой внук умирает. А я буду сидеть здесь? – Анна с силой вытерла слезы.
– Никто не умирает… Успокойтесь. С Альбертом работает самый компетентный доктор. Вот возьмите. – Анна приняла из рук Главного Ограничителя небольшой серый носовой платок.
– Что Вам нужно от нас, негодяй?!
– Герман, успокойся!
– Да, профессор, не волнуйтесь так. Вы уже не молоды, а сердце Ваше, как мы знаем, не раз подвергалось нагрузкам, не хватало еще, чтобы и Вы вышли из игры.
– Я не профессор Вашими стараниями, серый кардинал. И о какой игре речь?
– Еще не разучились выхватывать суть… – хмыкнул Ограничитель.
– Прекратите вы оба! Какие могут быть игры?! Что с моим внуком??
– Я не раз убеждался в силе вашего характера, поэтому и пришел. Лично.
С Альбертом, надеюсь, все будет хорошо в течение нескольких часов, в крайнем случае пары дней будет достаточно, чтобы он пришел в себя.
Глава 29. Кто-то нужный
Я слышу шорох подошв своих ботинок от прикосновения к гладким камням мостовой. Это приятно. Поднимаю взгляд. Щурюсь. Тепло. Это тоже жутко приятно. Ветер сегодня особенно безмятежен. Он всегда такой после свидания с Рекой. Я его понимаю. Как хорошо, должно быть, чувствовать себя одним целым с кварталом, городом. Быть частью, камнем. Чем-то большим. Как будто у меня снова есть семья. И дом.
* * *
– Алекс, Алекс, Вы нужны мне здесь.
– Простите, доктор София, я задумался.
– Что скажете?
– Вам так уж необходимо мое мнение? Против Вашего? Экспертного?
– Пожалуйста, Алекс, оставим ненадолго наши разногласия. Вы прекрасно понимаете, какого рода информация мне нужна?
– Хорошо. Я бы попробовал. Но он не здесь.
– А если он каким-то чудом услышит?
– Вы же при мне проверили реакцию мозга…
– А все-таки?
– Кто из нас ученый?
* * *
– Алекс, ты…
– Да, Лиз. Я.
– Ты сможешь помочь ему?
– Литература не лечит болезни.
– Его бабушка как-то с этим справлялась, когда Ал был ребенком.
– Бабушка? Нам бы не помешала бабушка, а доктор София? Вы же все равно собрали всю странноватую компанию для какого-то мерзкого эксперимента, а так хотя бы для пользы дела. Если боитесь, что я заранее встречу кого-то из своего прошлого, так не бойтесь! Я сам боюсь. Я уже готов к воссоединению с лучшим другом! Кстати, что подумает Макс? Доктор София! Вы с нами? Напоминаю, это Вы просили, нет, требовали моей помощи! – София поморщилась.
– Да? Думаю, это можно устроить.
* * *
– Он говорил тебе, когда-нибудь о любви? – Вэл внимательно разглядывала соперницу.
– О своем отношении ко мне, ты хотела сказать?
– Боже, Лола. Вас что, в школе учат не называть вещи своими именами?
– Да, особенно те, что признаны вредными. Я понимаю, о чем ты хочешь спросить.
– Но ведь он, как здесь называют странных чудаков? Подожди, подожди, я сама! А! Точно! Антисоциал.
– Верно. По всем параметрам. И тем не менее мы редко это обсуждали.
– А ты? Ты любишь его?
Лола уловила во взгляде Вэл нечто похожее на смесь смирения с бунтарством и неверием, столь странная гамма чувств ей самой никогда бы в голову не пришла, но мы же говорим о чужестранцах. Они всегда немного, а бывает и через чур иные. Или это всего лишь отговорки из-за нежелания копаться в чужих потемках и выискивать причины. Странная дружба. Соперницам куда ближе ненависть, неприязнь или хотя бы легкий холодок, переходящий в ледяную стужу, стоит объекту притязаний открыто объявить одну из сторон победительницей. Валерия, хотя и находилась в арьергарде, с присущей ей горячностью отказывалась ненавидеть Лолу.
– Сложно говорить, о чем понятия не имеешь.
– Ничего подобного! Очень просто! И не думай прикрываться географией. Органы чувств у людей одни и те же. За исключением, разве что, ваших ограничителей. – Лола рассмеялась.
– Что я чувствую? – Она на мгновение задумалась, подбирая слова. – Как-то я занималась сортировкой в закрытом архиве. Нужно было определить какие книги отправить на утилизацию, а какие запереть, да, знаю, жуть. Я копалась в пыльных изданиях и вдруг обнаружила текст, который не поддавался никаким литературоведческим анализам. Он назывался «Песнь песней», что-то очень древнее и связанное с христианством. Он был так красив, что при чтении перехватывало дыхание. Я перечитала его несколько раз. Вслух, про себя. И не могла понять, как такое возможно, кто бы ни написал его… он будто и не человек. Непостижимо. Вопросы возникали в моей голове и тут же гасли, стоило мне вновь опустить глаза к