А потому вдруг подумала, что если кто и не может сейчас успокоиться по-настоящему, так это он. Ему-то действительно подлили зелья! И по какой-то причине из моих рук оно подействовало. Но к результату так и не привело. А значит…
Он сейчас голодный.
Нет, не так. О-о-чень голодный.
А я убежала от него. И что теперь? Воображение услужливо подкинуло варианты. Он же мужчина. Не связанный никакими брачными и любовными клятвами. Он вполне может отправиться на поиски… более лёгкого способа насытиться. К той же Малене, например – ну, или Берте.
Да, это была очень глупая мысль. И наверное, подсказанная ревностью. Но она поселилась в мозгу и отчего-то никак не желала отпускать. И вот уже жгла меня огнём, сводила с ума, заставляла впиваться непослушными пальцами в твёрдое дерево в слепом, безотчётном желании открыть чёртову дверь и прислушаться, нет ли в коридоре шагов.
А потом я и правда услышала их – шаги. Это в комнате лорда двери были толстенные, резные, украшенные гербом рода Роверт – так что через них мало что можно было услышать, и я могла даже не волноваться насчёт того, чтобы наш с Маленой разговор остался в тайне от Дункана. А вот моя дверь намного тоньше. Да и слух, отточенный долгим общением с лесной тишиной, улавливал звуки очень чутко. Поэтому…
Мерные, тяжёлые – до боли уже знакомые. Всё ближе и ближе.
И сердце начинает колотиться в унисон, и дыхание замирает, и кусаю губы, глядя невидящими глазами в темноту. Вот сейчас! Сейчас они пройдут мимо, и сбудется мой страшный кошмар, потому что…
А они останавливаются у моей двери. Моей.
Ах, Малена, Малена… колдунья с разбитым сердцем – до сих пор кровоточащей раной, которую ты напрасно прячешь под маской гордости и безразличия. Ни к чему твои советы.
Как можно не подпускать ближе, когда ближе и так невозможно? Когда его запах – сладким ядом под кожей, с каждым толчком крови разносится по всему телу. Когда пальцы помнят твёрдость плеч. Когда каждое слово уже ранит больнее зазубренного кинжала… но каждый взгляд говорит о другом. Совсем другом.
И эти противоречия сводят с ума, раздирают душу надвое.
А мужчину за дверью раздирают точно так же. Потому что он колеблется, и не делает того самого, последнего шага. И моя рука точно так же застывает в воздухе, готовая лечь на засов и открыть…
Но он поворачивает назад, тихо ругаясь сквозь зубы.
А я – роняю руку без сил и сползаю по двери вниз.
Сегодня мы так и остались – разделённые. Слишком трудным последним шагом. Слишком надёжно запертой дверью.
Но завтра…
Завтра будет новый день.
Глава 25.
Глаза я сомкнула лишь под утро. Бедная подушка – ей изрядно досталось. Комкала я её и так, и эдак, всё не могла улечься удобно. Но едва рассвело – очнулась, словно кто-то за шкирку из сна вытащил.
Его в холде нет.
Я села в постели, приложила ко лбу холодную ладонь. Камин догорел и стылый камень стен беспрепятственно пил тепло тела, даже одеяло не спасало.
Помню, последняя мысль, на которой вчера успокоился мой растревоженный разум – что есть одна хорошая вещь во всей этой ужасно запутанной ситуации. По крайней мере, мы с Дунканом вчера так «натрогались», что возможно, мне удалось вернуть обратно крупицы отнятой магии и расторгнуть, наконец, связь.
И вот теперь эти надежды пошли прахом. Совершенно очевидно, что всё стало только хуже. Потому что его отсутствие я ощутила как физическую боль – и чем он дальше, тем сильней. Оставалось только надеяться, что Дункан оставил свой дом ненадолго, иначе мне не поздоровится.
Кажется, он собирался объехать округу, посмотреть, есть ли потери от Тишины. Остро кольнуло сожаление – а ведь мы должны были отправиться вместе… Хоть бы скорее вернулся!
А передо мной вставал главный вопрос. Чем заняться до возвращения лорда.
Обязанности оруженосца с меня теперь, очевидно, снимут. Я горько усмехнулась – вряд ли после всего Дункан доверит мне охранять спину. Он мне вообще велел в комнате сидеть… Но ведь не запер? Не запер. Так что, пожалуй, сделаю вид, что не слышала. Я-то обещала всего лишь из холда не уходить. А в остальном…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кольца больше нет. Так непривычно! Я посмотрела на левую руку, где тонкий белый след немым укором маячил на пальце. Хорошую вещь же доверили. Верда передала по наследству – понятия не имею, скольким поколениям колдуний верой и правдой служило. А я умудрилась сломать… об одного непробиваемого.
При мысли о том, какие обстоятельства стали последней каплей, я снова стала покрываться краской. Да уж… не выдержал мой лорд такого вопиющего противоречия – глаза видят одно, а руки… гм.
Немного поколебавшись, я всё же напялила шапку, прежде чем выйти за порог. Да, колечка больше нет. Но я всё-таки остаюсь маленькой и тоненькой, обитатели холда привыкли к тому, что мальчишка-оруженосец вечно туда-сюда слоняется… авось не будут сильно присматриваться. Вдруг хоть какое-то время удастся еще сохранить тайну. Не очень хочется пускаться в объяснения перед чужими людьми. Понятия не имею, что сказать.
И мои надежды вполне оправдались. Я побродила немного по двору, особо не приближаясь к посторонним, и в мою сторону никто даже не посмотрел. Все неспешно занимались собственными делами. Даже Совёнок куда-то подевался – наверняка пропадает у Мэгги.
Раскрытые настежь ворота холда, за которыми виднелся смазанный пейзаж туманных холмов, вересковых полей и серого северного неба, манили нестерпимо. Я опомнилась, что иду к ним, только, когда до желанного выхода оставались считанные шаги – уже под самыми сводами. Многотонная толща камня над моей головой давила, ощущалась будто ошейник – тогда как там, впереди, я могла бы снова дышать свободно. Я так соскучилась по этой свободе! Хотя бы ненадолго…
Прямо мне под ноги камнем с неба упала белая сова.
Села посреди дороги на мохнатых лапах, распахнула крылья, разинула клюв. Золотые глаза глянули насмешливо.
- Да что тебе от меня нужно?! – не выдержала я.
Птица не ответила.
- Ты за мной следишь? Помогаешь? Мешаешь? Что?!
С тем же успехом.
Ясно было одно – вот прямо сейчас эта странная птичка категорически против того, чтобы я покидала холд. Подыгрывает здешнему хозяину.
Вздохнув, я с тоской бросила последний взгляд на холмы.
- Ну ладно, ладно! Уговорила.
Делаю шаг назад. Насмешливый блеск золотых глаз сменяется довольным. Может, я конечно всё придумываю – но больно уж натренировалась в чтении совиных выражений за годы общения с Совёнком. Вот только эта… неразговорчивая какая-то. И как понять, что ей от меня надо?
Когда белая тайна вспархивает из-под ног и в считанные мгновения растворяется в утренней дымке, на булыжниках остаётся лежать перо.
Я поднимаю его и подношу к глазам. Переливается, как жидкое серебро.
Кто-то толкает в бок.
- Эй, малец! Чего стоишь на проходе? Дай дорогу!
Бородатый грузный крестьянин с усталым лицом тащит котомку на плечах. С ним женщина и двое чумазых детей. Кажется, временные обитатели холда Нордвинг отправляются по домам – Первые холода отступили и его призрачная защита больше не нужна.
- Простите! – оправдываюсь я. – Тут сова сидела, я не смогла обойти…
- Какая сова днём? Пьяный ты, чтоли? – хмыкает бородач и проходит мимо.
- Не было птички! – уверенно поддакивает глазастый юркий мальчишка и догоняет отца.
Ну не было, так не было. Тайной больше, тайной меньше… я уже устала разгадывать головоломки, которые подбрасывает мне судьба.
Сова оставила перо. Когда-нибудь мы точно ещё встретимся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Следующей стала проблема добычи пропитания. На кухню соваться я не решилась. Там меня слишком хорошо знали, и наверняка начали бы присматриваться. Тем более – Берта после ночного происшествия. Ещё и с разговорами бы полезла.
Промаявшись кое-как до вечера, я решила отправить за едой Совёнка. Снова заперлась в комнате, оставила только ставни нараспашку. Он летал вниз и таскал в когтях то кусок хлеба, то грушу.