Читать интересную книгу Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.) - Леонид Васильев

Во-вторых, даже если принять условно гипотезу, что до реально обнаруженной археологами и детально исследованной специалистами эпохи Шан, представленной аньянскими находками, включая надписи, действительно существовало какое-то политическое образование, именовавшееся, как на том настаивает историографическая традиция, Ся, то встает законный вопрос, почему среди сотен тысяч шанских надписей нет о нем никакого упоминания? Ведь не могли же шанцы, пусть даже не слишком заботившиеся о сохранении памяти о прошлом, но все же приносившие жертвы своим умершим предкам, просто ничего не знать о том, что один из их предков, Чэн Тан, некогда одолел могущественное Ся, будто бы владевшее всей Поднебесной (а именно это утверждает традиция)? Одно из двух: либо ничего похожего вовсе не было, как не было и мифического Ся, либо реально было лишь незначительное столкновение в постоянной борьбе одних мелких этнополитических образований с другими. Оба варианта возможны.

Но главное все-таки не в этом. Самое важное в том, что никакого более раннего государства и соответственно никакой династии в дошанское время в Китае, судя по изученному в достаточной уже мере археологами уровню развития древнекитайского общества, в то время не было и просто не могло быть. Реально существовали лишь мелкие этнополитические общности, ранние надобщинные политические структуры со скорей всего еще основанным на принципе меритократии выбором вождей, в лучшем случае с практикой постепенного перехода от выборности их к наследованию должности в пределах правящего клана, как то было, в частности, и в обществе Шан.

Было ли одним из таких протогосударств Ся? Если оно и существовало, то было незначительным и, даже будучи действительно когда-либо уничтоженным, едва ли могло оставить о себе память в веках. Неудивительно, что в надписях шанцев ничего подобного не запечатлелось. Но ведь позже, в раннечжоуских текстах, откуда-то Ся взялось. И не просто взялось, но стало в центре сверхважной концепции небесного мандата, обосновавшей право чжоусцев на власть в Поднебесной. У меня нет сомнений в том, что Ся сконструировали сами чжоусцы, и я уже приводил свои версии и аргументы на этот счет (см. [20, с. 64— 86; 21, с. 41—49]). Вкратце суть дела сводится к следующему.

История с Ся — типичная для чжоуской предконфуцианской историографии легенда, построенная на основе переинтерпретированной традиции. Согласно Сыма Цяню, после победы над Шан чжоуский У-ван наделил уделами своих соратников, среди которых будто бы были и потомки легендарного Юя (см. [86, т. 1, с. 188], т.е. те самые правители, которые в чжоуской конструкции о Ся стали правителями государства и династии, владевшей Поднебесной. Переинтерпретированные предания, хранившиеся, как это представляется вполне очевидным, в доме потомков некоего Юя, получивших в государстве Чжоу удел, были обработаны чжоускими историографами в духе концепции о мандате Неба и задним числом включены в созданную ими же линейно-циклическую историческую схему, ведшую от Хуанди через Яо, Шуня и Юя, а затем через весь цикл Ся (от праведника Юя к развратному недобродетельному Цзе) и аналогичный цикл Шан (от мудрого и добродетельного победившего Ся и получившего небесный мандат на управление Поднебесной шанского Чэн Тана к последнему развратному и утратившему дэ шанскому правителю Чжоу Синю) к закономерно унаследовавшим великий небесный мандат ванам.

Но почему первые государство и династия названы традицией именно Ся? Дело в том, что этот термин в раннечжоуское время использовался для обозначения всего протокитайского этнокультурного субстрата (хуа-ся>, чжу-ся). Очень логичным и по-своему весьма разумным, понятным для всех было использование именно его. Коль скоро все китайцы — ся, то самым удачным было в заново создававшейся конструкции первую династию, первое будто бы охватывавшее всю Поднебесную государство назвать Ся, что ассоциировалось бы со всеми китайцами времен Чжоу и воспринималось бы современниками с максимальным доверием, которое было весьма необходимо формировавшим традицию раннечжоуским историографам.

Глава 4. Шанский Китай

Более или менее достоверная история любого из народов, переступивших через черту первобытности, обычно начинается с того момента, когда ее изучение может опираться на бесспорные документы, т.е. письменные источники. Для Китая этот момент начался с аньянской фазы, или, иными словами, с Шан. Шан как понятие имеет немалую емкость. Это и государство (точнее — протогосударство), и правившая шанцами династия с родовым именем Цзы, откуда неизменно выходили наследники умершего правителя, и определенный исторический период, в историографической традиции привычно воспринимавшийся как часть формулы «сань-дай» («три эпохи», т.е. Ся, Шан и Чжоу). Все стороны единого понятия близки друг другу и в общем неразрывны, обозначая некое сводное явление, — при всем том, что каждая из них самостоятельна.

Что касается периода, то традиционно на долю Шан отводится шесть-семь веков, с XVIII по XII или с XVI по XI вв. до н.э. (в рамках разных систем хронологии). До того было время Ся, после — время Чжоу. Однако если говорить о письменной истории, то она пока что начинается лишь с того времени, которым датируется шанское городище в районе Аньяна, где еще в конце 20-х годов XX в. был обнаружен древнейший в Китае очаг урбанистической цивилизации со следами дворцовых помещений и ремесленных мастерских, с богатейшим архивом гадательных костей с надписями, с огромными гробницами правителей-ванов, великолепными изделиями и утварью из камня, бронзы, дерева и иных материалов, включая высококачественные бронзовые сосуды, красивые боевые колесницы, украшения, ритуальные изделия и т.п.

Наивысшая ценность среди этих находок — архив надписей, благодаря свыше чем полувековой работе над которыми ныне бесспорно установлено, что аньянское местонахождение именовалось «большой город Шан», тогда как термин «Инь» — так же как и «Ся» — в надписях не встречался. Возникла даже идея — ее активно разрабатывал в свое время Го Мо-жо, — что «иньцы» было пренебрежительным названием, которое победившие чжоусцы дали народу Шан [25, с. 23]. Известно, впрочем, что историографическая традиция исходит из иного объяснения: Шан — наименование удела, который был дан родоначальнику шанцев Се самим великим Юем вместе с родовым именем Цзы, тогда как словом Инь именовалась одна из столиц шанцев, располагавшаяся к северу от Хуанхэ при Пань Гэне (см. [86, т. 1, с. 166 и 172]). Впрочем, по данным Сыма Цяня, шанцы за время своего существования меняли местонахождение («столицу») 8 раз до Чэн Тана и еще несколько раз после него. Последним в ряду этих перемещений считается переселение их через Хуанхэ при Пань Гэне (во втором слое «Шуцзина» этому эпизоду посвящена глава «Пань Гэн»).

Но как раз в этом пункте традиционная версия коренным образом расходится с реальными фактами истории, представленными археологией. У Сыма Цяня говорится, что при Пань Гэне шанцы перенесли столицу на юг от Хуанхэ, разместив ее в районе Бо, где некогда была столица Чэн Тана. Основываясь на этом указании классика китайской истории, многие археологи склонны идентифицировать с Бо, скажем, эрлиганское местонахождение ранней бронзы, расположенное к югу от Хуанхэ. И хотя другие специалисты оспаривают эту идентификацию, предлагая иную (Эрлиган — древняя столица иньцев Ао), все это никак не объясняет, почему традиция молчит о последнем перемещении шанцев к северу от Хуанхэ, где и расположен ныне район Аньяна. И вообще, следует ли считать аньянский очаг цивилизации столицей Шан? Короче, что же такое в свете историографической традиции аньянский очаг цивилизации?

Видимо, мы все же должны исходить из того, что аньянское местонахождение не имеет отношения к переселению шанцев при Пань Гэне. Возможно, как то предполагает Чэнь Мэн-цзя [151, с. 252], после Пань Гэна, вероятнее всего при У Дине, шанцы совершили еще одно великое перемещение через Хуанхэ в обратную сторону, на север, о чем ни один из письменных источников почему-то не упомянул. Единственное, что вне сомнений, так это то, что в районе Аньяна в конце исторического периода Шан был сакральный центр с архивом ритуальных надписей, в которых, между прочим, упомянуты практически все имена прежних шанских правителей, названные Сыма Цянем. Это значит, что, хотя не всему собранному Сыма Цянем можно доверять — как в случае с переселениями и наименованиями этноса и его столиц, — немало из его сообщений истинны, т.е. доказываются несомненными аутентичными источниками, прежде всего шанскими надписями.

Надписи свидетельствуют также, что в районе Аньяна шанцы жили начиная лишь с годов правления вана У Дина, одного из наиболее заметных в династии и процарствовавшего свыше полувека. В архиве аньянских надписей те, что датируются временем У Дина, составляют львиную долю. От У Дина и до последнего вана Чжоу Синя на протяжении шести поколений управляло шанцами еще 9—10 правителей, на долю которых приходится, по примерным подсчетам, около полутора веков (см. [245, с. XIII]). Именно эти годы, ориентировочно укладывающиеся в XIII—XI (если даже не в XII—XI) вв. до н.э., и следует отождествлять с периодом существования развитого протогосударства Шан, представленным аньянским очагом цивилизации с его архивом надписей.