черный. Всё это ты — бродяга. Бродяга — И во всём он ищет Золото. Послание Барабана — сквозь всё. Золото. Почему это послание так глубоко запечатано в символе, в образе? Я просила покоя летящего и страсти глашатая, страсти мечтателя и сущности маски. Я спросила у маски: «ПОЧЕМУ?» И услышала: … что же я услышала, что же они мне сказали? Барабанщик, я повсюду слышу лишь звуки твоего Барабана. Барабанщик, он барабанит всю свою жизнь по всем городам и пустыням. Барабанщик, барабаня, ты умираешь посредством моего пути, твоего пути, наших путей в этом мире. … да, ритм, как ты странствуешь, странно далекий, ты — это любовь, что ведет тебя — и твой марш идет сквозь образы и символы, долго, как долог твой путь. Но я верю в чистоту и жду, что моя звезда укажет мне место. *В этом круговороте Беглец становится Летящим. *И как это часто бывает, в конце концов все образы, все символы исчезают — свободный от образов, символов и масок, ты в состоянии умереть. Теперь ты обрел свое истинное лицо, вырвался на свободу скрытый свет. Это возможно, потому что послание Барабана живет. Барабанщик освобожден от своего бесконечного барабанного боя.
написано Нилой (Ренатой Кадди),
вдохновленной Бабаджи, в 21 год, в Берлине
(в сокращенном виде)
Бог Шива пьет из чаши с ядом
Бабаджи Махасамадхи, 1984 год
«Пожалуйста, Бабаджи, когда ты собираешься уходить, позови меня и позволь мне быть с тобой тогда». Я думала тогда, что он, как было сказано Буддой, пойдет куда-нибудь в лес, а потом сменит грубую оболочку своего тела на тонкую.
Я очень хотела тогда быть с ним.
В ответ на мой вопрос Бабаджи поднял руку и сделал легкий жест, как бы говоря: «Что за фантазия?», но ничего не сказал.
Когда в марте 1983 года, под конец моего пребывания в Хайракане, я спросила: «Когда я могу прийти снова?», он сказал: «Ты можешь прийти в январе». Когда наступил январь 1984 года и я хотела забронировать билет на свой рейс, то узнала от разных людей, что Бабаджи отправился в путешествие на шесть недель и «Он не хочет, чтобы в это время кто-либо приходил к нему».
Я сразу же написала в Хайракан, чтобы узнать, так ли это, и словно услышала ответ Бабаджи: «Приходи в марте!» Я прочла слово «март» и почувствовала внутри себя зияющую пропасть! Ведь он сказал мне «январь». Зачем я спросила его еще раз? Я позвонила своим друзьям в Индию, чтобы точно услышать от них, когда именно Бабаджи отправляется в путь.
И услышала в ответ: «20 января».
Я поборола внутренний порыв — но как? — немедленно поехать к нему. Ближайший рейс — 17 января 1984 года.
Моя подруга Гизела, которая уже давно запланировала поехать в Индию в январе, полетела вместе со мной, так как поехать в другое время она не могла.
Из аэропорта Дели мы сразу же взяли такси до Хальдвани, а оттуда — прямиком на джипах до Дамсайта и пешком до Хайракана, где мы многократно пересекли реку Гаутама Гангу.
18 января в 3 часа пополудни мы прибыли наверх, к Бабаджи. Он встретил нас, сидя на своей низенькой стене. От Бабаджи исходили настолько глубокие вибрации любви, без единого слова, что на наших глазах показались слёзы.
Я сразу же захотела помассировать и смазать маслом его ноги. Он спросил: «Это масло любви?» «Это розовое масло», — ответила я. Каждый день он позволял мне массировать свои ноги. Это было настолько сильно!
Бабаджиуехал не 20 января, как я услышала в Дели, а 21 января, и не на 6 недель, а лишь на 7 дней, взяв с собой в качестве спутников нескольких человек. Каждая минута, проведенная рядом с ним, была настолько полной, что это невозможно передать словами. Как он продолжал отдавать! Как он проявлял себя…
Вновь и