По отношению к подсудимым, адвокатам, приглашенным в интересах защиты свидетелям и специалистам Лахтин даже явно перещеголял Шохина, отличившегося в худшую сторону в данном качестве на первом процессе.
Могу привести как иллюстрацию сказанного слова из интервью побывавшей в суде профессора Натальи Лопашенко, явно с трудом выбиравшей корректные обороты для выражения своих эмоций: «Прокурор Лахтин, к сожалению, не умеет себя вести в судебном заседании…Там, где заканчиваются аргументы, там начинаются оскорбления. Это недопустимо ни в какой среде, нетерпимо и в суде, и в правосудии». Менее дипломатичен был известный экономист, академик Российской академии естественных наук Михаил Делягин: «Когда товарищ Лахтин открывает рот, я начинаю слушать, я жалею, что я не психиатр, тогда бы я еще получил профессиональное наслаждение, а так я получаю наслаждение только эстетическое».
В одном из адресованных суду заявлений защита указывала, что высказывания и комментарии прокурора Лахтина в отношении свидетелей Геращенко, Косьюшко-Моризе, Лысовой, специалистов Хона, Дэйджеса и Лопашенко, переводчика Сомова являются «примером крайней невоспитанности, помноженной на мракобесие и властную вседозволенность, на которую судья Данилкин В.Н. должным образом не реагировал. Призыв П.Л. Лебедева “уймите же наконец этого хама!” остался судом не услышанным».
В то же время Валерий Лахтин выделялся еще и тем, что заработал в ходе суда от председательствующего Виктора Данилкина несколько замечаний, занесенных в протокол. А уж набором резких высказываний судьи в свой адрес вряд ли может похвастаться хотя бы еще один прокурор на российских просторах. Экзерсисы не знавшего границ Лахтина порой вызывали судейскую реакцию на весьма повышенных тонах: «Вы злоупотребляете своими правами!», «Оставьте законодателя в покое!», «Как вы вопросы задаете?!» и даже: «Валерий Алексеевич, хватит издеваться над судом!»
Впрочем, Лахтина отличала определенная старательность в части подготовки к заседаниям, разработки процессуальных документов, с которыми он периодически знакомил присутствующих в зале в своих выступлениях. Порой этот трудяга даже во всеуслышание жаловался, что поздно ложится, рано встает и все работает, работает, работает. Когда доказательства предъявляла защита, и даже нередко в перерывах, он или сосредоточенно копался в лежащих перед ним папках с документами, или активно стучал пальцами по клавишам ноутбука. Серьезность отношения к порученному делу была постоянно написана на его лице. Ничто не должно было вызвать сомнений в важности миссии, которую взялся исполнять сей государственный муж в синем мундире с полковничьими погонами на плечах.
Впрочем, это не мешало Лахтину в редких беседах с посетителями признаваться в любви к поэзии и даже склонности к стихосложению. Вероятно, он знаком и с творчеством Игоря Губермана:
Повсюду, где забава и забота,На свете нет страшнее ничего,Чем цепкая серьезность идиотаИ хмурая старательность его.
Ради Бога, не подумайте, что процитированные стихи имеют хоть какое-то отношение к прокурору Лахтину. На самом деле его надзорно-обвинительной деятельности чужда поэзия, ее без остатка вытеснила суровая проза жизни, состоящая с 2003 года в непрестанном преследовании наших сограждан, имевших несчастье на свою беду работать в нефтяной компании «ЮКОС» и стать поэтому мишенями для уголовных репрессий.
Среди сомнительных заслуг Лахтина имеется и озвучивание в ходе прений сторон неких утверждений, за которые он по итогам голосования посетителей одного из сайтов с любопытным названием «Демагогия. Ру» был признан автором самого опасного для общества высказывания[41]. Вряд ли такой прокурорский выпад в адрес подсудимых и их сторонников нуждается в каких-либо дополнительных комментариях. Лахтиным было сказано, что Ходорковский и Лебедев обвиняются в совершении преступлений в экономической сфере. За такое за рубежом предусмотрено достаточно суровое наказание: до 20 лет и более. И это естественно и оправданно, так как такие преступления «подрывают экономическую основу государства, являющуюся составляющей государственной безопасности». Позиция подсудимых, их защитников и единомышленников не отвечает интересам нашего государства. «Своими вызывающими действиями на всем протяжении предварительного следствия и судебного заседания Ходорковский и Лебедев дискредитировали законопослушных представителей бизнес-сообщества перед зарубежными контрагентами, и в целом наше государство, и его авторитет». При этом Лах-тин договорился до того, что обвинил сторону защиты в «давлении на правосудие» как посредством выступлений в средствах массовой информации, так и своими обращениями в Европейский суд.
Свое достойное место в ряду обвинителей Ходорковского и Лебедева с 7 апреля 2009 года занимала в Хамовническом суде прокурор Гульчехра Ибрагимова. «Дело ЮКОСа» не было ей чуждым, поскольку Генеральная прокуратура РФ в 2006 году командировала ее поддерживать обвинение по делу бывшего мэра ЗАТО города Лесной Александра Иванникова, вся вина которого состояла в том, что он возглавлял территориальное формирование, обладавшее правом на предоставление налоговых льгот, а также счел возможным принимать в бюджет налоговые платежи в неденежной форме. Именно это послужило основанием для выдвижения одного из обвинений Ходорковскому и Лебедеву в организации уклонения от уплаты налогов, хотя, как будет показано дальше, никакого реального ущерба такие действия не приносили.
Условный приговор мэру не устроил Генпрокуратуру, которая направила для устранения сей судебной оплошности Ибрагимову, развившую на месте бурную деятельность. Отведя трех подряд местных судей (!!), прокурор добилась передачи дела Иванникова в другой регион, где в итоге 7 февраля 2007 года Кушвинским городским судом Свердловской области был вынесен обвинительный приговор со сроком наказания в виде пяти лет лишения свободы.
Она же затем летом 2007 года участвовала в аналогичном процессе против главы ЗАТО г. Трехгорный Николая Лубенца, хотя и не столь успешно: он получил условное наказание.
Записав в свой актив две судимости бывших руководителей местных администраций, г-жа Ибрагимова появилась в стенах Хамовнического районного суда города Москвы и влилась в ряды государственных обвинителей по делу Ходорковского и Лебедева. Ее излишняя самоуверенность в сочетании с явным (по крайней мере, на начальном этапе процесса) незнанием материалов уголовного дела послужила ей плохую службу. Возможно, какое-то влияние на ее поведение оказала уже упоминавшаяся гиперактивность коллеги Лахтина, своим инициативным лидерством вынуждавшего столь активную женщину к простою. Вероятно, поэтому существенная часть ее энергии была направлена не только на малосодержательные перепалки с подсудимыми и защитой, но и на регулярное выражение недовольства поведением присутствующей в зале публики, а также журналистов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});