Второе, более специфическое значение понятия объектных отношений (кляйнианцы, сторонники психологии Я, современные представители структурной теории, приверженцы психологии развития, члены группы независимых психоаналитиков) делает главный упор на структурирующее воздействие интернализованных объектных отношений и на важность бессознательных фантазий. В рамках этой модели (только что упомянутого второго, более специфического значения) особенно выделяется кляйнианская позиция. Она в бо́льшей степени сосредоточена на развитии и структуре внутренних объектов, в то время как психология Я традиционно уделяет больше внимания исследованию любых влечений (оральных, анальных, фаллически-нарциссических и т. д.).
Третий подход пытается интегрировать кляйнианские позиции и позиции психологии Я с установками теории объектных отношений. Кернберг, продолжая традиции Якобсон (Jacobson, 1964, 1971) и Малер (Mahler et al., 1975), а также Кляйн (Klein, 1962), предпринимает попытки интеграции теории влечений и репрезентантов (из психологии Я) с кляйнианской теорией. По Кернбергу, все либидинозные и агрессивные стадии развития зависят от судеб интернализованных объектных отношений. Только ранняя нейтрализация (десексуализация, деагрессификация) импульсов влечений способна обеспечить интеграцию репрезентантов самости и объектов. В основном Кернберг следует в русле фрейдовской дуальной теории влечений, рассматривая влечения как мотивационные системы более высокого уровня, а аффекты – как организующие компоненты. По Кернбергу, в отличие от Фрейда, не влечения, а аффекты являются основными психическими элементами. Они также являются структурными компонентами, которые затем организуют комплексные влечения и тем самым образуют более высоко организованные мотивационные системы. По Кернбергу, интрапсихический конфликт состоит не просто из компонентов защиты от влечений – Я против Оно или Я против Сверх-Я и т. д., – а существует между различными репрезентантами самости и объекта. При этом одна единица, состоящая из репрезентантов самости и объекта, представляет сторону желаний или влечений, а другая – защитную сторону. Таким образом, с позиции теории объектных отношений интрапсихический конфликт – это не конфликт по схеме импульс – защита; он всегда бывает проявлением интернализованных объектных отношений, которые завязаны на влечения и находятся в конфликте с другой единицей, состоящей из защитных репрезентантов самости и объектов. Формирование ментальной сферы понимается как развитие интрапсихических представлений о репрезентантах самости и объектов, проистекающих из первоначальных диадных отношений матери и ребенка и раскрывающихся через другие, более дифференцированные диадные, затем триадные, а также триангулярные структуры.
Существенные различия между основными течениями, существующими в рамках теории объектных отношений, связаны с подходами к решению вопросов о первичных мотивирующих силах в психической жизни человека (влечения и аффекты против объектных отношений), о существовании первичной или, напротив, вторичной агрессии (агрессии, вызывающей фрустрацию), о значении внешней реальности для формирования психических структур (бессознательные фантазии и внутренние объекты против реальных взаимоотношений с внешним миром), с пониманием переноса и контрпереноса, а также с использованием таких понятий психологии развития, как интернализация, эдипальная структура, и, наконец, с понятиями конфликта и психопатологии.
В кляйнианской теории объектных отношений особое значение придается бессознательной фантазии и внутренним объектам (Hinshelwood, 1989; Bott Spillius, 2002), и это отличает ее от других разновидностей теории объектных отношений. Определенные различия существуют уже во взглядах Фрейда и Кляйн на бессознательную фантазию. У Фрейда бессознательная фантазия означает что-то вроде бессознательного желания или предсознательных дневных грез. Фрейд считал, что фантазии происходят из сознательных или предсознательных дневных грез, которые затем вытесняются из-за их конфликтного характера. Тем самым Фрейд связывает понятие фантазии с моделью невротического конфликта. Фантазии в этом понимании часто оказываются компромиссными образованиями, в возникновении которых участвуют различные инстанции и системы. Но, по Фрейду, фантазии уже содержатся в бессознательном; существуя в виде представлений они являются здесь психическими репрезентантами влечения. Тем самым Фрейд в большей степени, чем Кляйн, усматривает корни бессознательной фантазии в бессознательных желаниях, в первичных мотивирующих силах, в психических репрезентантах влечений. Однако в своей концепции первичных фантазий Фрейд придерживался несколько иной точки зрения. Он считал, что существуют определенные филогенетически унаследованные первичные фантазии (фантазии о первичной сцене, кастрации и сексуальном совращении), которые оказывают структурирующее воздействие на психический аппарат.
Кляйн, напротив, видит в бессознательной фантазии первичные побудительные силы для всех психических действий. Кляйн считает, что определенные рудиментарные формы бессознательных фантазий являются врожденными и с самого начала жизни структурируют внутренние переживания и межличностные отношения. По мнению Кляйн, эти бессознательные врожденные фантазии гораздо сильнее влияют на психическое развитие младенца, чем внешние, реальные воздействия со стороны объектов. Внешние объекты необходимы для того, чтобы смягчить или скорректировать архаическую власть и конкретность врожденных бессознательных фантазий. В работе Айзекс (Isaacs, 1952) было дано определение кляйнианского понимания бессознательной фантазии, были установлены его многочисленные связи, а также принципиальные различия с фрейдовским пониманием фантазии. В этой работе фантазия определяется как первичное содержание бессознательных психических процессов и как психическое соответствие и репрезентант влечения. В этом определении фантазии эквивалентны репрезентантам влечения, представлениям и аффектам в фрейдовском понимании. Такое определение понятия фантазии дало возможность Кляйн выйти на теорию бессознательных внутренних объектов:
«Бессознательная фантазия – это подтверждение активности конкретно ощущаемых „внутренних“ объектов… Телесное ощущение влечет за собой психическое переживание, которое интерпретируется как отношение с объектом, с тем объектом, который вызывает это ощущение; который любит или ненавидит в зависимости от того, добрые или злые у него намерения… Так, неприятное ощущение психически репрезентируется отношениями с неким „злым объектом“, который стремится оскорбить субъект или причинить ему вред… И наоборот, младенец, когда его кормят грудью, ощущает некий объект, который мы можем идентифицировать как мать или молоко; но младенец идентифицирует его как некий объект в своем животике, у которого добрые намерения и который хочет доставить ему (младенцу) приятные ощущения» (Hinshelwood, 1989, S. 42).
Такие бессознательные фантазии характеризуются всемогуществом: желать означает сразу же реализовать, подумать – сделать, причем все это происходит одновременно. Эта теория бессознательной фантазии получила значительное развитие в теории мышления, разработанной Бионом (см. главу II.5). С помощью механизмов интроекции и проекции, действий, в которых проявляются одновременно бессознательные фантазии и объектные отношения, постепенно образуется сложный мир фантазий и отношений между внутренними объектами и самостью. Такой внутренний мир соответствует фрейдовской концепции «психической реальности» и структурирует переживания и поведение намного сильнее и дольше, чем реальные внешние воздействия. Мир внутренних объектов – это расширение фрейдовской бессознательной психической реальности с применением положений теории объектных отношений. Затем, в ходе дальнейшего развития кляйнианской теории объектных отношений, была совершена попытка сформулировать все описанные Фрейдом импульсивные (инстинктивные) желания, а также и защитные механизмы Я в понятиях бессознательных фантазий и внутренних объектных отношений, в отдельных механизмах защиты отыскать всю гамму сложных неосознаваемых объектных отношений и бессознательных фантазий о них. По этой теории, внутренние объекты – это «предопределенные судьбами бессознательных (обусловленных влечениями) фантазий внутренние переживания внешних объектов» (Bacal & Newman, 1990, S. 81). Так же как и репрезентанты самости и объектов (теория репрезентантов Сандлера), они обладают качеством психического репрезентатора, при этом, правда, они конкретнее, чем внутренние картины представлений. Из этого определения бессознательной фантазии кляйнианская теория объектных отношений делает вывод, что «вся психическая активность <…> основывается на фантазийных отношениях с объектами, включая образы восприятия, которые в фантазии представляются как конкретная, прочувствованная телом предварительная форма психического запечатления, и мысли, которые переживаются как объекты» (Hinshelwood, 1989, S. 41).