Читать интересную книгу Адмирал Де Рибас - Алексей Сурилов

– Ваши выводы, Осип Михайлович, излишни. Вопрос о месте закладки главной торговой гавани по представлению вашему решен ее величеством и вы как ее главный устроитель непосредственно подчинены не мне, а генерал-фельдцехмейстру Платону Александровичу Зубову. Государыня приняла меры к тому, чтобы избавить вас от моих козней и поставить в совершенно независимое от меня положение. И то сказать, Осип Михайлович, похож ли я на персону, способную чинить козни?

– Право, Николай Семенович, я это и в уме не держу.

– Благодарствую вас. Но, милый Осип Михайлович, разве Днепровско-Бугский лиман и устье Днепра недостаточно глубоки? Подойдите – ка, голубчик, сюда, – Мордвинов жестом пригласил де-Рибаса к окну. – Перед вами стапеля и великолепные очертания «Игудиила». Это новый стопушечный боевой корабль. Нынче, в отличие от прошлых лет, вместо одного в год мы строим по два больших военных судна. Глубины Днепра здесь достаточны и для таких кораблей.

– Но и порт мы ставим на столетия. Тоннаж судов и осадка их будет увеличиваться. На дело строительства этого порта следует глядеть также из глубины грядущих веков.

В кабинет вошла высокая сухопарая женщина в плотно облегающем платье.

– Изволь, дорогая, представить тебе вице-адмирала Осипа Михайловича де-Рибаса. Моя супруга Генриетта Александровна.

Де-Рибас встал и с почтением склонил голову.

– Я много наслышана о вас и ваших заслугах перед государыней и отечеством, – графиня Мордвинова с трудом подбирала русские слова.

Дочь русского консула в Ливорно англичанка Кобле Генриетта Александровна стала овладевать русским уже в замужестве за Мордвиновым. Воспитанная в строгих правилах, прилежная и сообразительная, она делала заметные успехи: в первый год стала понимать обращенную к ней русскую речь, пыталась читать русские книги, но совершенно русским языком так и не овладела.

Де-Рибас знал, что Генриетта Александровна в свете была чопорна и холодна. Манерой держать себя в обществе отчужденно она подчеркивала высокое положение мужа – вице-адмирала, председательствующего в Черноморском адмиралтейском правлении, главнокомандующего флотами на Черном и Азовском морях.

Сорокадвухлетний Мордвинов и его молодая супруга были блестящей парой в кругу российской аристократии.

Мордвиновы жили барственно и открыто, в обширной усадьбе с домом о множестве комнат для господ и разных пристроек для обслуги.

– Удачно поставленный морской порт окажет большое влияние на развитие юго-российской экономики, – сказал Мордвинов по-итальянски. – Но прежде устроения порта для вывоза произведений российской сельской промышленности должно здесь составить особый род людей – мелких собственников земли. – Обширные земли тут принадлежат казне, то есть суть земли общие, а должно быть им частными. Только как частная собственность земля может быть превращена из пустыни в цветущие поля. Для этого казенные палаты должны продавать землю с аукциона тем, кто желает ее приобрести. Это даст возможность казне выручить от продажи земли значительный капитал на оздоровление финансов государства, на строительство публичных зданий и дорог, по примеру Финляндии. Земли, приобретенные в собственность будут использоваться их владельцами более рачительно, что приведет к приращению народного благосостояния и обогащению государства. В Англии, насколько я мог наблюдать, землевладелец на равном клочке пахоты производит гораздо более, чем в России.

– Для освоения сих земель, Николай Семенович, надо иметь достаточно людей, охочих труды свои обратить на земледелие, – отвечал по-итальянски же де-Рибас. – Край наш пустынный, бывает что от хутора до хутора по непаханной земле день и более езды. Не находите ли вы полезным заселение земель этих иностранцами с условием перехода их в вечное подданство России?

– Нахожу. Но препятствием к тому должно считать, что страна наша славится рабством крестьян и образ правления ее переменчив, связан с особенностями персоны у верховной власти. В лице государыни Екатерины II мы имеем лучшего монарха в Европе, а возможно и во всем мире, но с восшествием на престол другой персоны монархия эта может уступить место варварству и необузданному деспотизму. Мысль предаться произволу такого правления ужасна. Иностранным переселенцам нужны гарантии от рабства. По обстоятельствам войн и неустройства, неуверенности европейцев в безопасном помещении своих капиталов в их отечествах многие привезли бы капиталы эти в Россию, а с ними свою деловую искусность.

– В понятии неограниченной власти нашего государя нет ничего несправедливого, – продолжал Мордвинов, – ибо она есть первая несправедливость. Думаю, что нет нужды прикрывать действия самовластия рассуждениями о его пользе и необходимости, оно есть само по себе зло и в таковом его качестве не может рождать добро. В пору правления государыни Екатерины II в обыкновенность вошло отобрание имений у одних и пожалования их другим в знак благоволения к ним государыни. От того раздано было в частновладельческую зависимость множество крестьян. Между тем благоустроенное правительство тем отличается от насильственного, что оно никого без достаточных к тому нравственных оснований не лишает свободы и никто без его согласия таким правительством не лишается благоприобретенной собственности. – В управлении самодержавие каждодневно рождает глупости за которые должен расплачиваться народ, – заключил Николай Семенович. – Между тем вся история свидетельствует, что сила царств и сама безопасность их состоят не столько в вещественных, сколько в разумных и нравственностью произведенных опорах. Великие империи рушились не от мечей. Они сокрушались глупостью, коварством и прочими худыми началами в управлении.

От Мордвинова не укрылось неодобрение де-Рибаса сказанному им о российской монархии. Разумеется, неодобрение это не было выявлено ни словом, ни делом. Благожелательное приятие речи Мордвинова на лице де-Рибаса, однако, сменилось холодным безразличием. Но как бы встряхнувшись, де-Рибас надел на лицо улыбку.

– Поселение иностранцев принесло бы империи огромную пользу, – сказал Мордвинов. – Этому способствовали бы обширность наших земель, климат, пути сообщения с заграницей. Мы получали бы людей, знающих земледелие, скотоводство, домостроительство, искусных фабрикантов и ремесленников. Заведения иностранцев станут образцом для прочих поселян. Иностранцы доставят нам полезные машины и инструменты, введут разные изобретательства.

– Полковник Кобле, почтенная Генриетта Александровна, не родственник ли вам?

– Братец.

– Мы с ним знакомы по штурму Измаила. Большого мужества офицер. В измаильскую кампанию он состоял при Кутузове и был удостоен им похвалы и отличия.

Когда де-Рибас встал и тепло раскланялся с Мордвиновыми, Генриетта Александровна, помолчав, сказала:

– С этим человеком, дорогой, тебе не следовало быть столь откровенным. Твои политические взгляды он не разделяет, – Генриетта Александровна говорила по-английски. – Его карьера стремительна, но у него нет прочного положения в обществе. Его происхождение сомнительно, он не богат, в высшем свете принят по основаниям женитьбы на дочери Бецкого, зависим от случая, ищет благосклонности.

– Де-Рибас – боевой генерал. Возвышением в армии и на военном флоте он обязан личному мужеству и знанию дела. Среди высших командиров де-Рибаса полагаю одним из наиболее достойных.

– Возможно. Была бы рада, чтоб ты не разочаровался в нем.

– Пойди сюда, моя дорогая, – Николай Семенович обнял жену с той нежностью, которая свидетельствовала о его к ней любви. Генриетта Александровна поцеловала мужа в губы и положила голову на его грудь. Мордвиновы были примерной супружеской четою.

– Милая Генриетточка, а чтобы ты сказала о деле с закладкой торговой гавани в Хаджибее? Ты ведь у меня умница.

– Коль это решено государыней, тебе нет нужды тому перечить. И без того достаточно забот. Еще прошу тебя, Коленька, будь сдержан в суждениях о политике, особенно в кругу людей малознакомых или, того хуже, – возможных недоброжелателей. Ты за это уже был отставлен от службы Потемкиным. Нужна ли тебе опала?

– Твои советы, Генриетточка, были всегда верны. Я им следовал и не жалел о том. А теперь, милая, вели-ка детям быть в классах. У меня нынче с ними уроки географии и отечественной истории. Быть всем, не исключая Наденьку. И ни-ни… Пускай и она в ее нежном возрасте приобщается к наукам.

– Как скажешь, Коленька, – в глазах Генриетты Александровны было согласие с мужем и почтение к нему.

На исход спора между партиями в пользу Хаджибея решающее влияние оказал Платон Александрович Зубов как главный начальник Новороссийского края. В конце девяносто третьего года государыня решительно взяла сторону де-Рибаса.