Шуттера сразу же заметила французская разведка, тем более что его двоюродный брат уже сотрудничал с ней. Шуттер сообщил приметы более чем двадцати немецких шпионов. Он также сообщил сотруднику французской разведки Лаказу, что у него есть знакомый шофёр, который готов дезертировать и за 30000 марок привезти фотографии и личные карточки примерно 200 немецких агентов, работавших во Франции и Германии.
Однако, получив столь заманчивое предложение, в Париже некоторое время вообще никак на него не реагировали. А после нескольких повторных запросов из штаба ответили, что французским агентам следует договориться с шофёром не о похищении картотеки, а о взрыве виллы, в которой она находилась. Для этого даже была срочно доставлена специально изготовленная бомба. Немец сначала вообще отказался от столь странного предложения, но потом неохотно согласился.
В конечном счёте бредовая идея потерпела полное фиаско: шофёр предпочёл просто тихо бросить бомбу в Рейн. По всей вероятности, кого-то в штабе французской разведки это вполне устраивало. Доминику Шуттеру поручили опознавать пересекавших франко-швейцарскую границу германских агентов. Он опознал нескольких человек, но никто из них так и не был арестован французами. А вот самого Доминика Шуттера вскоре интернировали в лагерь для гражданских лиц. Причины всех этих странных шагов остались тайной.
Примечательна и дальнейшая жизнь капитана Ладу. Выйдя в отставку, он написал несколько книг о борьбе разведок в годы Первой мировой войны. В этих книгах не было ничего, что могло бы запятнать репутацию влиятельных лиц и создать ему новых врагов. Но умер Ладу при весьма подозрительных обстоятельствах. Его жена описывает это следующим образом.
В феврале 1933 года, вскоре после прихода нацистов к власти в Германии, Ладу получил письмо от берлинского корреспондента одной французской газеты. Этот корреспондент беседовал со знаменитой немецкой разведчицей времён Первой мировой войны, которую многие называли «фрау доктор». Ладу не раз писал о ней, и «фрау доктор» захотела лично встретиться со своим старым противником и рассказать ему, что в полученной им информации было истинным, а что — легендой. Теперь, мол, былые сражения стали историей, личных претензий друг к другу они не имели и было бы хорошо встретиться как двум профессионалам своего дела. Однако Ладу с насторожённостью отнёсся к предложению «фрау доктор» встретиться в Цюрихе.
На всякий случай он связался с одним из своих прежних начальников, продолжавшим работать во французской разведке. Ему это приглашение также показалось подозрительным, и он поручил одному из своих агентов в Германии выяснить, что скрывается за интересом, проявленным «фрау доктор» к Ладу.
Агент встретился с французским корреспондентом, через которого было передано приглашение. Тот первым делом выразил сожаление, что вообще вмешался в это дело. По его словам, «фрау доктор» отнюдь не порвала с секретной службой. Кроме того, она была нацисткой ещё со времён «пивного путча» 1923 года, и её разрыв с фашизмом, о котором многим было известно, был разыгран намеренно, чтобы замаскировать её возвращение к активной разведдеятельности. Получив подобное подтверждение своих опасений, Ладу отказался от встречи с «фрау доктор». Немаловажная деталь — этот французский корреспондент вскоре скончался при невыясненных обстоятельствах.
В начале марта 1933 года Ладу, который в то время находился в Ницце, получил пакет с двумя фотографиями «фрау доктор». Одна из них была сделана во времена Первой мировой войны, а другая — совсем недавно. Этот пакет Ладу обнаружил в ящике для писем примерно в три часа дня, хотя в это время почту не разносили, а на самом пакете не было почтового штемпеля.
На фотографиях имелись какие-то неразборчивые надписи, которые Ладу пытался с лупой в руке прочесть. Спустя несколько дней он заболел. Первоначальным диагнозом был грипп, но болезнь никак не проходила. Ладу говорил врачу, который был старым другом семьи, что его отравили по указанию «фрау доктор». То же самое он повторил в записке, адресованной одному из друзей. Через несколько дней Ладу перевезли в больницу. Теперь врачи обнаружили какое-то тяжёлое инфекционное заболевание, требовавшее операции, но он уже слишком ослабел и не мог её перенести. Ладу умер 20 апреля.
Вдова передала фотографии «фрау доктор» одному знакомому, работавшему в парижской полиции. Он пообещал отправить фотографии на исследование, и долгое время от него не было никаких известий. После настойчивых напоминаний мадам Ладу выслали копии этих фотоснимков и сообщили, что оригиналы сданы в архив.
Попытка мадам Ладу издать воспоминания мужа также не увенчалась особым успехом. Ей порекомендовали одного редактора, чтобы подготовить мемуары, которые не успел обработать сам Ладу. Вначале он охотно взялся за эту работу, но через некоторое время вернул мадам Ладу переданные ему материалы, однако в них не хватало одного отчёта из Голландии, посланного помощником Ладу. Редактор никак не смог объяснить его исчезновение.
Безусловно, вся эта история очень таинственна. Если германская разведка действительно виновна в смерти Ладу, то для чего ей это понадобилось? Чувство мести за проигранные пятнадцать лет назад бои на невидимом фронте, разумеется, не могло быть причиной такой сложной операции. Она имела смысл только в том случае, если Ладу было известно нечто важное о германских агентах, которые остались нераскрытыми в годы Первой мировой войны и которых гитлеровская разведка намеревалась задействовать вновь. Исчезновение документа из его мемуаров подтверждает эту версию. В то же время трудно поверить в то, что Ладу имел какие-то материалы, неизвестные другим руководителям Второго бюро, и чтобы немцы знали о нахождении этих документов в руках Ладу. Не исключено, впрочем, что немцы не были в том уверены и решили подстраховаться.
В любом случае биография Ладу свидетельствует о наличии тайных течений во французской разведке в период между мировыми войнами. А его смерть является одной из многих тайн, связанных с секретными службами.
ИСТОРИЯ ЛУИЗЫ
Луиза родилась за двадцать лет до начала Второй мировой войны в состоятельной голландской семье. Её отец, симпатизировавший немцам, был крупным предпринимателем, ему принадлежали заводы в Голландии и Германии, мать — талантливой художницей. Родители расстались, и Луиза, её сестра и два брата жили с матерью. Когда началась война, девушка училась в университете.
Луиза была очень умна и поразительно красива. А ещё её обуревала жажда деятельности. Когда в 1940 году немцы оккупировали Голландию, Луиза вступила в подпольную университетскую группу движения Сопротивления. Одним из руководителей этой группы стал её старший брат, активно участвовал в подпольной деятельности и жених Луизы.
Она помогала укрывать английских лётчиков, сбитых над территорией Голландии, и других людей, которым грозил арест. Луиза также организовывала отправку лётчиков в Англию и помогала прятать оружие. Руководители движения Сопротивления собирали сведения о военных аэродромах и портах, о расположении немецких войск и штабов; эту информацию им пересылали в Англию. Луиза активно участвовала в этих операциях. Помимо помощи англичанам участники движения Сопротивления устраивали диверсионные акты и вели антифашистскую пропаганду.
Осенью 1940 года один из членов группы, в которую входила Луиза, выдал всех её участников немцам. Началась настоящая охота: немцы арестовали почти всех, в том числе Луизу и её жениха. При обыске обнаружили три плана голландских аэродромов. Луиза понимала, что такая находка может стоить жизни её жениху. Немцы не приговаривали к смертной казни голландских женщин, участвовавших в движении Сопротивления, и Луиза знала об этом. Она и её жених сидели в соседних камерах, и они могли перестукиваться. Луиза сообщила ему, что хочет взять его вину на себя. Её жених пытался отговорить её, но это было безуспешно.
На суде Луиза заявила, что планы аэродромов составила она и случайно оставила их в доме жениха. На вопрос председателя, зачем она это сделала, Луиза ответила, что она хотела, чтобы англичане разбомбили эти аэродромы. Луиза выдержала перекрёстный допрос и продолжала утверждать, что она, а не её жених составила эти планы. Она была признана виновной и приговорена к смертной казни, а не к длительному заключению, как она полагала. Самопожертвование Луизы не спасло её жениха, позднее он был также признан виновным и казнён. Из зала суда её отправили в камеру смертников тюрьмы, которую голландцы называли «Апельсиновой гостиницей».
Луиза провела в камере смертников полтора месяца. Эта молодая женщина из состоятельной семьи просидела полтора месяца в одиночной камере, со страхом ожидая шагов конвоиров. Любые свидания были запрещены.