Читать интересную книгу Муж, жена, любовница - Олег Рой

Она спустилась в зал ресторана, в котором они завтракали уже целых три дня, и как будто заново увидела это помещение. Чистота, сверкающие приборы, свежие яркие цветы на столах, изысканные обильные закуски шведского стола… Все радовало глаз, все вызывало аппетит. И как она раньше этого не замечала! Как хорошо здесь, Господи!

В углу зала, на их привычном месте, лицом к ней уже сидел Владимир. И на него она посмотрела тоже будто заново, как на незнакомого, со стороны. Бритая голова, короткая густая борода, загорелая шея. Вид вполне здорового, уверенного в себе человека. От его высокой подвижной фигуры веяло силой и спокойствием. У Юлии защемило сердце от нежности и доверия к этому человеку.

"Ого, — усмехнулась она про себя, — в былые времена такие ощущения назвали бы рождением любви. Давненько они меня не посещали!"

День только начинался, но ей показалось, что начинается новая жизнь.

Она подошла к столику. Владимир взглянул на нее как-то особенно строго и внимательно. Поздоровавшись, он без предисловий попросил ее сесть и странно торжественным голосом начал свою речь:

— Юля, я хочу сказать тебе кое-что очень для меня важное. Я долго думал, и это, поверь, серьезное предложение зрелого человека. Юля, я прошу тебя стать моей женой. Выходи за меня замуж. Я не умею ухаживать, соблазнять, говорить красивые слова. Я слишком взрослый для этого. Я небогат, ты знаешь, но умею работать и смогу нормально обеспечивать тебя и себя. Я буду беречь тебя, холить и лелеять, пока хватит моих сил. Будь моей женой. Ты мне нужна. Подумай, можешь не отвечать сейчас, я готов ждать твоего ответа до возвращения в Москву.

Юлия почувствовала, что глаза ее сияют, щеки зарделись, а сердце екнуло. Она не успела еще подумать, а слова согласия уже слетели с ее губ:

— Я не разведена, Володя, и могу быть тебе только гражданской женой. А поэтому — зачем откладывать до Москвы? Нам дорога каждая минута! Этот остров — лучшее место для медового месяца…

Оставшиеся три дня они почти не покидали стен номера. Только по вечерам, которые были здесь похожи на ранние ночи, они выходили подышать на берег океана. С океана дул свежий ветер, под ногами скрипел песок, над головой сияли яркие звезды чужого полушария. В этом избалованном природой месте они забыли наконец обо всем на свете, и Юлия узнала нового Владимира. Он был нежен, страстен, горяч… Это было сладкое познание друг друга, возможность самовыражения, утоления душевной боли и непреодолимой жажды любви.

Когда они прилетели в Женеву, начался март. Небо было бело-голубым, а ветер — пронзительно холодным. Перепад температур по сравнению с Антильскими островами был разителен: из пышного лета они попали в начало европейской весны. И хотя они напоминали друг другу, что в Женеве все-таки намного теплее, чем в Москве, где снег еще наверняка и не думал таять, все равно — контраст был велик, и человеческий организм, даже вполне здоровый, с трудом переносил акклиматизацию.

Еще на Сен-Бартельми они договорились "разбор полетов" провести в самолете, на досуге, а до этого не касаться темы Петрушевских.

— Это наше время, — объявила Юлия, — и я не хочу тратить его ни на каких посторонних людей.

Не разлучаясь ни днем ни ночью, не отлепляясь друг от друга ни на минуту, они говорили обо всем на свете — о детстве, о родителях, о школьных годах, о первой любви и последних разочарованиях. Они торопились поделиться друг с другом своим прошлым опытом, высказать все, что накопилось в душе…

В самолете решили наконец подводвести итоги и в результате поздравили друг друга с победой. Они отплатили Питеру Питерсону — бескровно, но чувствительно. Отплатили, как могли. И оба были рады, что обошлось без крови, без драки, без насилия… Юлия откровенно призналась Владимиру, что в иные минуты она была готова на все, сердце ее переполнялось злобой, и казалось, что остановить ее будет уже невозможно. Но зло порождает только зло, и им повезло, что все вышло именно так, как вышло.

Она была уверена, что Питерсон — человек неуверенный в себе, трусливый, подозрительный — непременно потеряет теперь покой и сон. Ему и в голову не пришло, что Владимир блефовал, ссылаясь на российскую прокуратуру. А разоблачение в глазах жены, единственно любимого им человека, и его собственное признание в преступлении ради мести, вырвавшееся против его воли, сделают отныне его жизнь поистине невыносимой. Что и требовалось…

Удачная развязка, решили они, конечно, если может быть вообще что-то удачное в мести жертв. И все-таки они защитили себя, как смогли, сделали максимум того, на что были способны. Тогда же, в самолете, за долгие семь часов полета до Женевы, они постановили более не возвращаться без острой надобности к теме Петрушевских. И для Юлии, и для Владимира история эта оставалась глубокой душевной раной, которой вряд ли суждено когда-нибудь зарубцеваться…

Этой весной в Женеве, как всегда, было необычайно людно. Они остановились в центре, в тихом, спокойном отеле «Эдельвейс». Отсюда было рукой подать до всех основных достопримечательностей, и Юлия с восторгом школьницы уже придумывала, что она прежде всего покажет Владимиру, который был здесь впервые.

По сравнению с пышным и легкомысленным убранством островного отеля, который они покинули сутки назад, «Эдельвейс», декорированный деревом, производил впечатление основательного и солидного заведения. За стойкой администратора сидела молодая женщина со свежим горным загаром на веселом лице. Вокруг глаз, по кромке, оставленной лыжными очками, кожа сияла белизной.

— Правильно живут эти твои буржуи-швейцарцы, — прокомментировал Владимир. — На лыжах покатался — и обратно за работу!

В первое их утро в Женеве она привела Владимира в маленькое итальянское кафе «Казанова», расположенное в центре, на набережной Женевского озера. Вечером «Казанова» превращался в ресторан с хорошей итальянской кухней, а днем, сидя за чашкой кофе, здесь можно было наблюдать многоцветную панораму женевской жизни…

Они выбрали удобный, уютный столик, откуда им хорошо был виден причал с белыми пароходами и яхтами, затейливый мост через озеро, роскошные отели и строгие здания банков.

Трава в городе только начинала зеленеть, расцветали магнолии. По левую сторону от моста видны были скульптуры известной галереи. Там же рабочие высаживали цветы. Юлия засмотрелась на них — это были в основном молодые гибкие девушки в одинаковых элегантных комбинезонах. Они выкладывали будущую цветочную мозаику так слаженно и проворно, что это походило на некое шоу; казалось, что они не работают, а танцуют.

В полдень у Юлии была назначена встреча с адвокатом, визитку которого она нашла дома в своих архивах и бережно сохраняла в потайном кармашке сумки. До окончательного выяснения собственных финансовых дел Юлия не собиралась посвящать Владимира в эти проблемы. И хотя в данный момент у нее не было на свете более близкого и дорогого человека, чем Володя, она решила сначала самостоятельно разобраться во всей этой непростой бизнес-кухне бывшего мужа.

— Я уеду часа на два, а ты погуляй, подожди меня здесь, если хочешь, ладно? Тебе тут есть чем заняться — посмотришь, например, до конца этот балет на производственную тему… — Юлия улыбнулась и кивнула на юных соблазнительных цветочниц. — А может быть, подождешь меня в отеле?

— Как скажешь, Юлия. Если уж я позволил привезти себя в Женеву, то придется и дальше проявлять послушание, хотя, если честно, мне очень не хочется с тобой расставаться, даже на два часа. — В его голосе слышалось неподдельное сожаление, и, поцеловав ее в щеку, он добавил: — Не задерживайся, помни, что я тебя жду.

Юлия попросила официанта вызвать такси и уехала по известному только ей адресу. А взгляд Владимира обратился к нарядной пестрой толпе говорливых туристов, спешащих по набережной. У них впереди был серьезный день — надо успеть все посмотреть, сделать фотографии, вернуться в отель к обеду, продумать планы на вечер… И почему считается, что туризм — это отдых? Это напряженная работа — на износ, на выживание, — рассчитанная на физически сильных людей. Владимиру не приходилось бегать в таких группах в ранней молодости, а теперь такую «радость» он и подавно не осилит. Он сидел в кафе и думал о том, что, будучи капитаном дальнего плавания, повидал на своем веку много стран. Но то была работа. А вот праздничной стороны жизни, которая так хорошо знакома этим оживленным людям, говорящим на разных языках, он не узнал и, скорее всего, уже не узнает…

Оставшись один впервые за все эти дни, Владимир стал думать о будущем, о жизни в Москве, о работе и квартирных делах, а также о том, что не слишком-то хорошо представляет себе дальнейшую жизнь. Он на мели. В Москве его ждут долги, заложенная под ссуду квартира… А ведь он только что сделал предложение женщине, которую любит и за благополучие которой теперь отвечает…