Читать интересную книгу Комбат - Александр Тамоников

– А ты не думай о войне, Юрик, думай о своей Кате; я вот как вспомню Ольгу, так обо всем остальном напрочь забываю.

– Любовь!

– И ни хрена не поделаешь, – вздохнул Раневич. – В училище зарок давал: пока до комбата не дослужусь, не женюсь. И что? Взводным придется в ЗАГС идти. Судьба.

Стрельцов неожиданно произнес:

– Выпить бы! У тебя нет?

– Откуда? Хотя… у старшины должен быть спирт. Он вчера говорил, что у соседей на что-то выменял. А чего тебе выпить захотелось?

– Не знаю. Захотелось, и все! Немного, для разрядки.

– Понимаю! Так я к старшине слетаю?

– Давай! Я тебя здесь подожду.

Раневич скрылся за позицией ближайшей БМД. Стрельцов присел на бруствер углубленного бойцами взвода окопа.

Вернулся друг быстро, но недовольный.

– Ты чего физиономию кривишь, будто лягушку проглотил? – спросил Стрельцов.

– Какую, на хрен, лягушку? Митрин, конь педальный, вчера почти весь спирт уговорил.

– Один?

– Со старшинами других рот. Один он у нас не пьет, аристократ долбаный! И не посмотрел, что гнет утром с похмелья.

– Ну что ж, значит, облом?

– Да не, Юр, тут, – он достал из-за пазухи фляжку, – граммов пятьдесят осталось. Развести побольше, хватит по граммульке. Как раз разрядиться.

– А вода?

– Ну, этого добра здесь навалом!

Он повернулся, увидел солдата, крикнул ему:

– Боец! Ступай сюда!

Солдат подошел. Раневич спросил:

– Из какой роты?

– Из девятой!

– Это хорошо! Вот что, боец, принеси-ка водички!

– В чем?

– В каске, если не найдешь тару поменьше. И давай быстрее, раненый пить хочет.

Солдат вернулся через считаные минуты, принес литровую пластмассовую бутылку воды.

– Тара не из-под тормозухи? – спросил Раневич.

– Не, из-под минералки!

– Ладно, ступай. Спасибо!

Боец ушел. Раневич разбавил спирт. Офицеры выпили.

– Мало! – сказал Стрельцов.

– Да, маловато будет. Но водкой теперь если и разживемся, то только в Грозном. Кстати, пока наши начальники стягиваются, может, пойдем посмотрим на этот грозный город Грозный?

– Чего ты сейчас в темноте увидишь?

– Подступы посмотрим, да и до города недалеко, хоть что он сейчас представляет, глянем.

– А охранение?

– Так мы к моим пойдем. Они как раз справа на посту стоят.

Стрельцов согласился:

– А, пойдем, все одно делать нечего!

Офицеры направились к правому флангу после боя приведенной в порядок линии обороны, теперь уже не чеченских боевиков, а 3-го усиленного парашютно-десантного батальона. Охранение пропустило их, но ничего толком офицеры не увидели. Внизу селение, дальше домики, похожие на дачи, затем очертания целых и разрушенных зданий, освещаемых горящими нефтяными скважинами на окраинах города. И больше ничего. Слишком темно. Взводные вернулись в подразделения. Хоть и не рассмотрели Стрельцов с Раневичем Грозный, но он произвел на них угнетающее впечатление. От него исходила скрытая, коварная угроза. И эта угроза словно висела в задымленном черном небе огромным облаком, которое накрывало позиции батальона.

Пришел с совещания ротный, ничего особого не сказал. Вместе проверили личный состав и, быстро поужинав, завалились в командирской палатке спать. Прошедший день выдался тяжелым. Что несет день грядущий? На этот вопрос у офицеров ответа не было.

А наутро 27 декабря на позиции вышел Голубятников. Подняв к глазам бинокль, он начал осматривать Грозный. Увидел сильные разрушения, пожары, которые никто не тушил, даже частных домов, не говоря уже о каких-то промышленных зданиях. В небо поднимался черный дым от горящих нефтяных скважин. Грозный словно вымер, на улицах ни человека, только собаки, сбившись в стаи, шарят в поисках пропитания. Мрачная картина. Комбат перевел бинокль на ближайшие подступы. Частный сектор, дачный поселок, аул. Там та же картина. Никого, разве что дома и дачи не горят. Неожиданно что-то подсказало Голубятникову – долго он смотрит с одной позиции. Пригнулся – и тут же со стороны ближних домов аула раздался выстрел. В стенку бруствера окопа ударила пуля. Она шла точно в голову, и, не пригнись командир батальона, его труп сегодня же отправили бы в Рязань. Охрана комбата и снайпер одной из рот открыли ответный огонь. Со стороны аула щелкнул еще один выстрел. Этот достиг цели: на дно окопа с пробитым горлом опустился солдат. К нему бросились солдаты охранения, но помочь уже ничем не могли.

– Лепшин! Заметил, откуда стреляли? – крикнул снайперу комбат.

– Из второго или третьего дома, что на ближней к нам окраине.

– А точнее?

– Не засек.

– А дух засек! Так какого хрена ты шарахаешься по траншее? Сколько духов снял?

– Пока ни одного.

– Ни одного?! Ищи цель! Уйти стрелок не мог.

Снайпер выставил над окопом триплекс, снятый с боевой машины. Он позволял вести наблюдение без угрозы поражения противником наблюдающего, так как тот находился в укрытии. Вскоре, отложив триплекс, Лепшин схватил винтовку, вскинул ее и, выдержав паузу в доли секунды, прицелившись, выстрелил. После выстрела опустился на дно окопа, проговорив:

– Ни хрена себе!

– В чем дело, рядовой? – спросил Голубятников.

– Баба!

– Что за баба? – удивился Комбат.

Снайпер указал рукой на бруствер:

– Там была баба. Красивая, белокурая, волосы черной лентой перевязаны. Молодая, лет двадцать пять, не больше.

– Да что за баба? Что произошло? Доложил! Быстро!

– Так это, стреляла по нам баба-снайпер. И не чеченка, блондинка.

– Точно?

– Да я ж ее завалил. Поймал в прицел и всадил пулю прямо в черную ленту. Мне показалось, она в последнюю минуту увидела меня.

– Не чеченка, говоришь?

– Никак нет! Или русская, или хохлушка, а там черт ее знает, кто она… была.

Комбат принял решение быстро. Вызвал командира роты и приказал под прикрытием взвода охранения пешим порядком зачистить окраину аула с задачей обнаружения трупа женщины-снайпера во втором, по уточнению рядового Лепшина, с краю аула дома. Одновременно прочесать окраины с задачей поиска, обнаружения и уничтожения других снайперов. Голубятников понимал, что разведчики вряд ли возьмут кого-то еще, кроме убитой женщины. Вражеские стрелки, заметив угрозу, скорее отойдут в глубь селения или в дачный поселок, но уже это будет неплохо. На какое-то время обстрел позиций батальона прекратится.

Разведчики ушли. Вернулись к 11.10. Двое бойцов втащили на рубеж обороны запеленутое тело. Развернули брезент. Святослав увидел труп действительно очень красивой молодой женщины, лицо которой обезобразила аккуратная дырка во лбу. Старший лейтенант Телинский передал Голубятникову паспорт:

– Это все, что у нее обнаружили в камуфляже. Кстати, камуфляж натовский.

Комбат взял паспорт гражданки Эстонии Мури Лепке, уроженки Таллина, 1968 года рождения. В паспорт была вложена фотография. На ней была запечатлена Лепке, обнимающая на фоне моря мальчика лет пяти. На фотографии женщина улыбалась. Она была счастлива. Ребенок походил на нее. Наверное, сын. Как оказалась в Чечне эта Мури? Почему? Ответ мог быть один: подалась на заработки. Наемникам-снайперам платили неплохо за каждого убитого солдата и тем более офицера. И можно было понять наемника-мужика. По всему миру полно искателей приключений, на жизнях людей делающих деньги. Но женщина, хладнокровно убивавшая молодых парней? Это выходило за рамки понимания боевого подполковника. Один из бойцов положил рядом с трупом винтовку, советскую СВД. На прикладе зарубки, шесть штук. Значит, эта Мури Лепке убила шесть человек. Седьмую зарубку, убитого солдата, что лежал недалеко от убийцы, нанести не успела. А восьмым мог стать он, подполковник Голубятников… Сделав черное дело, Лепке вернулась бы к своим работодателям, получила бы приличную сумму, а потом, где-нибудь в норе укрытия, перед тем как уснуть, достала бы фотографию, поцеловала ребенка, запечатленного на снимке…

Комбат тряхнул головой. К черту эти мысли. Убийца получила то, что должна была получить.

Он приказал подошедшему начальнику штаба сообщить Семенову и об эстонском наемнике – точнее, наемнице. Сам вернулся на командный пункт. Там втайне ото всех достал сережки жены. Поцеловал их. Проговорил тихо:

– Вот и спас меня твой талисман, Галина! Спасибо тебе, родная.

И, спрятав сережки, занялся текущими делами.

Из штаба полка пришла машина, забрала трупы украинцев и эстонки, их документы. День прошел более-менее спокойно, а как стемнело, по позициям рот вновь ударили снайперы; сделал несколько выстрелов и вражеский гранатометчик. В результате обстрела был ранен один солдат. Боевое охранение накрыло ответным огнем весь аул, на охоту вышли ночные снайперы батальона.

И так продолжалось до 31 декабря 1994 года. За сутки до этого комбату было официально объявлено, что задача подразделения в части, касающейся участия батальона в наведении порядка в Чечне, выполнена. В дальнейшем батальон будет находиться на занятом рубеже, обеспечивая взятие Грозного войсками так называемого второго эшелона. Из вышестоящего штаба даже с десяток медалей «За отличие в воинской службе» прислали, которыми наградили сержантский и рядовой состав. После обеда 31 декабря из штаба привезли подарочные спецпайки: колбасу, фрукты – и выдали на батальон аж 10 бутылок водки, офицерам, встретить наступающий 1995 год.