производстве которого используются переработанные полимерные материалы. (Кстати, предусмотрено, что в дальнейшем они также могут быть переработаны, что добавляет к их достоинствам еще одно немаловажное). И, конечно же, очень важны огнестойкость и долговечность эксплуатации в довольно суровых физических условиях. По утверждениям производителей этих материалов уже сейчас они полностью удовлетворяют противопожарным требованиям, а срок службы лучших образцов приближается к 50 годам.
Похоже на то, что тканевые фасады уже переходят из области соляристских мутаций в сферу реальной архитектуры. Доказательство тому – павильон Эстонии на всемирной выставке EXPO 2010 в Шанхае. Еще более убедительный пример фасада-одежды демонстрирует история другого павильона на той же выставке – мадридского. Поначалу его фасады были покрыты бамбуковыми жалюзи на складных стальных рамах. За два с лишним года эксплуатации эта архитектурная одежда «поизносилась» и ее решили заменить на новую, другого «фасона» (Рис. 14–17).
Разработанная дизайнерами новая одежда павильона будет более устойчивой к воздействию окружающей среды. Она будет сделана из специальных раскрывающихся зонтиков, выполненных из перфорированной стали. Аналогия с одеждой человека налицо.
Кроме применения одежды, надеваемой на здание, есть еще один метод существенного видоизменения внешнего облика архитектуры. И огромный вклад в развитие этого метода внёс австрийский художник-архитектор Ф. Хундервассер. Сам он неоднократно заявлял, что считает себя архитектурным врачом, занимающимся «вылечиванием» существующих, безобразных, зданий. Эту формулировку я бы уточнил. Он занимался не лечением больной архитектуры, а преображением её внешнего облика. Это аналогично тому, что делают пластические хирурги. По сути дела Хундертвассер – самый настоящий архитектурный пластический хирург.
Самый центр Вены явно портил вид (да и воздух) завод по сжиганию мусора (Рис. 14–18).
Будучи яростным защитником природы Хундервассер поначалу отказался работать над этим объектом, считая, что сначала надо максимально использовать все возможности повторной переработки мусора, а не сжигать его, отравляя воздух. Лишь получив обещание выполнить все его требования, он принялся за проектирование. В результате заурядное промышленное сооружение превратилось в достопримечательность столицы Австрии.
По его проектам улучшен общий вид большого количества архитектурных объектов в разных странах. Но будучи специалистом экстра класса Хундертвассер своими работами выходил на самый высокий профессиональный уровень – философский, мировоззренческий. И в этом отношении особенно показателен его проект преобразования церкви Св. Варвары (Рис. 14–19).
Построенное в тяжелых экономических условиях (в послевоенные 1948-49 годы) это архитектурное произведение поневоле выглядело более чем скромно. И Хундертвассер постарался его облик решительно улучшить. Впрочем, не только облик. Он дополнительно сделал на прилегающей территория 12 арок, соответствующих 12 мировым религиям. Кроме этого он предусмотрел еще одну арку для тех, кто не относит себя к какой-либо религии. Эти арки символизируют уважение и терпимость к любым религиям и культурам. В результате он разработал не просто более красивый костюм для старой архитектуры. Хундервассер создал нечто большее – архитектурное пространство Единого Человечества. Единого и неделимого. Чуждого ужасному понятию «иноверцы».
«Мы живем в Раю, но мы уничтожили его. Здесь, на земле, есть всё, чтобы быть счастливым. У нас есть снег, и каждый день новое утро. У нас есть деревья и дождь, надежды и слёзы. У нас есть гумус и кислород, животные и все цвета, далекие страны и велосипеды. У нас есть солнце и тень, мы богаты».
Фриденсрайх Хундертвассер
14-1. Т. Пашинцева. Материализация и де материализация архитектуры. Электронный ресурс. https://archi.ru/tech/news_44322.html
Размышление Пятнадцатое
Преодолевая шаблоны мышления
Сегодня в наших архитектурных и дизайнерских ВУЗах широко используется такая разновидность учебного процесса, как клаузура. Распространена точка зрения, что определяющим ее свойством является кратковременность выполнения, а основным предназначением – развитие творческого потенциала. Например: «Клаузура служит для развития воображения, фантазии»[15-1]. Или: «Клаузура имеет целью концентрировать творческую энергию студента, побудить его к интенсивной работе фантазии»[15-2]. Однако более внимательный анализ заставляет усомниться в корректности подобных трактовок явления, обозначаемого нами термином «клаузура».
Вспомним историю. Понятие «клаузура» возникло приблизительно в 16 веке. Означало оно разновидность экзамена. Учащихся закрывали каждого в отдельную комнату, чтобы они не помогали друг другу. (Отсюда clausura на латыни – запор, замо́к). Затем выставляли «оценки» – кого оставить, а кого «отчислить». Таким образом, клаузура преследовала цель не научить чему-либо, а проверить, чему ученик уже научился. А близкое по написанию слово clausula означает заключение, окончание, но отнюдь не начало, и тем более не предварительную часть чего-либо. Так что в качестве заключительного контрольного теста клаузура вполне правомерна. Но в отличие от этого в нашей современной практике дизайнерского и архитектурного образования клаузуру часто рассматривают как первые шаги процесса проектирования, как первые эскизы будущего проекта, хотя оценку почему-то все же выставляют.
Но экзаменационный тест и процесс обучения творчеству – далеко не одно и то же. У этих двух процессов разные не только задачи, но и методические приемы. Если клаузуру использовать не как экзамен, а как один из приемов повышения творческого потенциала студентов, то напрашивается аналогия с известным методом «мозгового штурма». Что в принципе мешает проводить архитектурный или дизайнерский мозговой штурм?
Язык архитектора и дизайнера состоит из двух основных составляющих – визуальной и вербальной. Поэтому вполне естественной формой высказывания участника такого штурма становится клаузура, облаченная как в визуальную, так и словесную форму. Но подобная разновидность педагогической деятельности в области архитектуры и дизайна не совсем соответствует существующим представлениям о клаузуре. Может быть в данном случае вообще нужен другой термин. Но за неимением такового буду в данном тексте использовать два разных словосочетания – «клаузура контролирующая» и «клаузура развивающая». Обе эти формы работы имеют право на существование, но у них разные цели и соответственно разные методы проведения.
Метод «мозгового штурма» во многом несовершенен и его эффективность не очень высокая. Особенно если сравнить с работами Г. С. Альтшуллера ТРИЗ (Теорией Решения Изобретательских Задач) и ЖСТЛ (Жизненной Стратегией Творческой Личности)[15-3],[15-4]. Однако при всех недостатках и примитивности метода «мозгового штурма» в нем все же есть некоторые разумные детали, которые целесообразно иметь в виду при проведении клаузур творческих.
Во-первых, это действие коллективное. Значит и цель у всех участников общая. Поэтому при проведении творческой клаузуры студентов не только не нужно изолировать друг от друга, но наоборот, максимально содействовать их общению и творческой взаимопомощи. (Что прямо противоположно процессу выполнения клаузуры контрольной). Во-вторых, при проведении любого «мозгового штурма» запрещается критиковать