– Соскучилась, – кротко пояснила я соседке.
Честное слово, мне показалось, что выражение лица деревянной красавицы еще больше изменилось в лучшую сторону. Оно подобрело, что ли. Скорее всего, игра света. Я присела на корточки и осторожно погладила скульптуру по голове, отмечая, что деревянная прическа «под горшок» сделана на века – не оторвешь. Проблемы с выпадением волос Горицвете не грозили. Впрочем, какие у нее вообще могут быть проблемы! Ни одной, даже малюсенькой прорези или щелочки, куда можно было бы пропихнуть хотя бы копейку. Меч из ножен не вынимался, руки-ноги, включая сапожки, – все целиковое. Отдельно от тела не вырезались. Нет, это точно не копилка и не сейф.
– Я с девочки дважды в день пыль сметаю. Вот этой метелочкой. Попробуй, какая мягонькая, – немного обиженно прогудела Анастас Иванович, мазнув меня по руке чем-то зеленым и пушистым. – А Степушка с Настенькой так душевно разговаривает, прямо как с ребенком.
Я моментально вскочила. Соседка решила, что я заявилась с инспекторской санитарной проверкой.
– Да мы и не сомневались, что девушке у вас будет лучше. Вручили в надежные руки. Я, собственно, просто так забежала, напомнить ей, что мы ее не забыли.
С Наташкой едва не столкнулись в дверях ее квартиры. В долю секунды я успела посторониться. Опыт, постепенно трансформировавшийся в прочный инстинкт самосохранения. Подруга имеет обыкновение распахивать дверь столь решительно, что удержать ее одними руками просто не удается. А задействовать в качестве стопора лоб – себе дороже.
– О! Ты ко мне? А меня уже нет дома. Разворачивайся. Ир, мне тут в голову пришла умная мысль – хорошо, что у нас в соседях только Воронины. Шляемся без конца туда-сюда. Люди подумают, нам делать нечего. Вот тебе есть чем дома заняться? Есть! Ты палас почистила?
– Ну да… Локально.
– Надо же… А я тащу тебе средство для чистки ковров. Судя по аннотации – убойной силы, оно запросто и веснушки сведет.
– У меня палас без веснушек.
– Ты хочешь сказать, что домой не собираешься? Тогда заходи.
– Можно подумать, мне дома делать нечего, – сориентировалась я. – Мне просто нужна твоя наглядная консультация.
С практическими советами подруга не задержалась. Преодолев барьер легкого изумления, отметила замечательный результат локальной чистки паласа и заявила, что теперь осталось сделать только капитальную. Но не надрываясь. В конце концов должна же быть какая-то польза от молодого поколения Ефимовых. А заодно и моющего пылесоса.
Мое предложение съездить в Грачики Наташка встретила в штыки:
– Нечего раздваиваться! Давай сначала разберемся с «Астером». Дело принципа. Астраханцев своими подозрениями в меркантильности меня оскорбил. А в моем лице – префекта и его жену. Допустим, сам Астраханцев на Динаре и Илье не наживался. Но есть ведь еще и Ермилов. Не вижу препятствий, мешающих ему быть мошенником и вором. Предлагаю завтра скатать на фирму и выяснить личность этого Ермилова. Примем «болезненно измененное состояние»…
– То есть?
– Тупишь, дорогая. Задекорируемся! Сменим прическу и макияж. Я тут весьма кстати обнаружила свою любимую лет пятнадцать назад курточку. Тебе приятно, когда ты сама не своя? Ну, не в своей тарелке.
Я неопределенно пожала плечами.
– Вот! Чего ж тут приятного. Болезненное дело. Как следствие, налицо «болезненно измененное» состояние. Смотаемся в «Астер», а там видно будет. Только прошу учесть – за вредность я получаю только… очередную вредность. Дважды в день влезать в чужие шкуры – это не палас чистить. Тебе-то намного легче.
– Не жалуйся. Нам с тобой одинаково.
Наташка возмущенно хохотнула:
– Хреново, что ли? А что это ты так сквасилась? И вообще, сравнила! Завтра я все-таки попробую побыть женой префекта. А в Грачиках мне придется снова менять имидж. Забыла, что Татьяна приняла меня за любовницу Каретникова? Что ж получается? С глаз долой – из сердца вон? Нет, я человек порядочный.
Подруга горячилась вполне искренне. Мне даже пришлось придержать подбородок, чтобы не нарваться на очередное замечание: «Закрой рот!» В то же время хотелось проявить себя как главную думающую силу нашего с ней общества. Именно поэтому я все-таки выдала очень разумное предложение:
– В фирму «Астер» мы не поедем. А «болезненно измененное» состояние пригодиться нам по месту нахождения освобожденного «Горицветом» помещения. Думаю, что оно не просто закрыто. При сложившихся обстоятельствах логично оставить там охрану. Астраханцев, пребывая в заблуждении по поводу намерений госпожи Сабитовой, вправе ожидать от нее любых пакостей. Можешь разыграть перед охраной возмущение обманутой клиентки. Почему бы не поднять людям настроение?
4
В одиннадцать утра мы тарабанили в знакомые двери, не так давно закрывшиеся в последний раз за сотрудниками «Горицвета». Нас, очевидно, ждали, посему и не открывали. Чего хорошего можно ждать от предполагаемых террористок? То, что помещение обитаемо, сомнения не вызывало. Вызывало сомнение наличие в нем здоровых людей. Не глухонемых. Должны же они слышать и понимать человеческую речь.
Через пару минут в окно выглянул мужчина. Но сделал вид, что нас в упор не видит. И тут я заметила на двери кнопку переговорного устройства. Пришлось осадить Наташку, намеревавшуюся протарабанить дверь до дырки. И срочно сменить гнев на милость. Ответили нам до того, как я попыталась эту милость проявить – вежливо представиться.
– «Фирмы „Горицвет“ больше здесь нет. Помещение закрыто», – рявкнули так громко, что я невольно попятилась назад. На Наташку это заявление оказало обратное действие. Она шагнула вперед, приклеилась к кнопке звонка и не оторвалась от нее даже тогда, когда распахнулась дверь. Перед нами оказалась улучшенная копия гориллы. Вместо шерстяного покрытия на ней была форма охранника. Я попятилась дальше, Наташка ломанулась вперед – на шею гориллы.
– Помогите… – услышала я сдавленный голос подруги. И испугалась, не зная, как себя вести дальше. Оказалось, что никак не надо. Мой испуг как раз к месту. В качестве дополнения следует просто молчать.
Под напором Наташки охранник вынужден был втащиться с ней внутрь. На помощь ему спешила вторая штатная единица. Средней степени хилости. Я сразу решила: следовать Наташкиному примеру не буду. Смету беднягу и, не дай бог, что-нибудь ему переломаю. Так и торчала на улице с печатью страха на лице. Хилый напарник гориллы схватился за кобуру. Как потом выяснилось – пустую. Высунувшись в дверь, оглянулся по сторонам и протянул мне руку. Я свою сразу отдернула. Неадекватная реакция, но вполне соответствующая моей натуре. Мимо на большой скорости проехала легковая машина. Почему бы ей не нарушить скоростной режим, когда переулок пуст! Марку я не видела. Да и зачем она мне.
– Закиньте ее сюда!!! – отчаянно завизжала из фойе Наташка. – Видели психа за рулем?!
– Не успели, – выдала я уже на ходу, втаскиваемая за шкирку хилым охранником. Дверь за нами гулко хлопнула.
– С-спасибо… – Наташка отцепилась от охранника и спрятала лицо в ладони. Со стороны казалось, что плачет. А я была уверена – подруга обдумывает дальнейший тактический ход. Чтобы не приставали с вопросами ко мне, я мягко осела на пол. Охранники помогли подняться и усадили на стул. Оба терпеливо ждали от нас разъяснений. Наташка с ними явно задерживалась. Нет, ручную ширму от лица она отняла, но тут же вытащила из сумочки зеркало, предусмотрительно отвернувшись в мою сторону. Я подругу не признала. Даже в том «болезненно измененном состоянии», в которое она впала с утра благодаря нетрадиционному макияжу и парику цвета спелой пшеничной соломы. Больше всего привлекали внимание разводы и пятна туши на физиономии. Зря она удлиняла с утра ресницы сверх рекомендуемой природой длины. Против нее, матушки, не попрешь. Все равно они пообтрепались и укоротились. Подруге было мучительно больно, она плакала. Скорее всего, от избытка залежей туши внутри синих очей.