Читать интересную книгу Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков

– Не надо,– сказал Мазур.

Эти штучки он прекрасно знал, самого учили пользоваться подобной аппаратурой. Записанное на магнитофон сообщение, иногда довольно длинное, с помощью соответствующего передатчика выбрасывается в эфир всплеском, передача занимает считанные секунды, перехватить ее, конечно, можно, но вот запеленговать – простите-с... Нереально. Лучшая техника попросту не успевает. Между прочим, аппаратура может быть предельно компактной, ее нетрудно распихать по карманам, скрыть под одеждой, иные передатчики, предназначенные для короткого условного сигнала, вовсе уж миниатюрных размеров: взял предмет, по внешнему виду неотличимый от авторучки, прижал колпачок – и рванулся в эфир сигнал, а через пару секунд хитрая электроника самоуничтожилась, пахнуло горелым – и никаких конкретных улик...

– Мадлен? – отчего-то сразу пришло ему в голову.

– Версия, что скрывать, соблазнительная,– сказал Лаврик.– Но представляется ошибочной. Поскольку я уверен, что ты будешь молчать, как рыба, могу сказать правду: это вторая передача. Первая имела место неделю назад, когда на «Сириусе» Мадлен не было, вообще никого постороннего не имелось...

– Подожди,– сказал Мазур, сразу забыв о своих мелких обидах.– Выходит, он среди...

– Вот именно,– сказал Лаврик.– Среди здесь. Среди тех, кто поименно обозначен в судовой роли. Из Союза плывет, сволочь. И решил, что пришла пора сообщать о достижениях.

– Докладывает о...

– Хрен его знает, товарищ старший лейтенант...– с застывшим, злым лицом протянул Лаврик.– Решительно неизвестно, что это – то ли примитивный, заранее оговоренный кодовый сигнал, то ли развернутый рапорт о нашей жизни и работе...

– Прекрасно,– сказал Мазур.– И вы моментально ломанулись ко мне? Учитывая мой запятнанный послужной список? Нашли подходящего кандидата, а?

– Ну, не преувеличивай,– с некоторым смущением сказал Лаврик.– Тут, видишь ли, имело место неуклюжее стечение обстоятельств – нашелся человек, который видел, что именно из твоего иллюминатора свисало нечто вроде тоненькой незакрепленной антенны... Ясно? Ну, мы сгоряча и... Если тебе это облегчит самочувствие, считай меня сволочью, перетерплю. Но я лелею надежду, что ты все же поймешь мое положение. На корабле «подснежник», сука, «крот», а я могу лишь уныло констатировать факт. Чтобы провести на судне вроде «Сириуса» толковый, всеобъемлющий обыск, понадобится не менее роты спецов. Взять мне эту роту неоткуда, да и потом нас интересует даже не техника. Мне нужен человек. Но ущучить его при моих нынешних возможностях – нереально. Если у него еще что-то осталось,– а я уверен, осталось,– при малейшем признаке опасности выбросит все за борт и затаится. Изволь подкарауливать его до второго пришествия... Ну как, сильно обиделся?

– Да ладно,– сделав над собой усилие, сказал Мазур.– Перетерплю. Значит, «крот»...

– Ага. Внимание к нам приковано. И, как легко понять, механизм совершенно неизвестен: то ли знают уже что-то конкретное, то ли рутинно решили присмотреться. Два часа назад – коли уж пошла такая откровенность – акустик отметил в непосредственной близости от судна подвижный объект, по характеристикам вполне способный оказаться изучавшим подводную часть корабля медленно двигавшимся аквалангистом... Чертовски хочется списать это на очередного любопытного дельфина, но я предпочитаю сразу рассчитывать на худшее. Будь это дома или хотя бы в открытом море, я без всяких колебаний приказал бы забросать акваторию гранатами «Нептун», но в чужом порту приходится соблюдать приличия...

– Черт,– сказал Мазур.– Все ведь проверены на сто кругов, и даже те, что декорацией нам служат...

– Голубь мой, среди проверенных тоже попадаются... типусы. Хватало примеров. Если...

В дверь отчаянно заколотили – такое впечатление, кулаком. Не раздумывая, инстинктивно Лаврик схватился за карман с пистолетом – и это сказало Мазуру о многом: главный здешний охотник за шпионами пребывал в нешуточном нервном напряжении... Впрочем, Лаврик оправился моментально. Бросился к двери, повернул рубчатую головку замка. Послышался громкий шепот.

– Час от часу не легче,– сказал Самарин, вернувшись.– В городе что-то непонятное творится. Я тебя подожду, если в темпе...

Мазур торопливо впрыгнул в штаны, а рубаху застегивал уже на бегу, не озаботившись обувью. Они выскочили на верхнюю палубу, где уже толпилось человек десять, вперемешку – аквалангисты и совершенно мирные члены экипажа.

Внезапно Мазур ослеп. Словно пыльным мешком накрыли. Лишь через пару-тройку бесконечно долгих, жутких секунд он сообразил, что с глазами все в порядке, просто на судне по чьему-то приказу вырубили все освещение. Понемногу он почувствовал себя нормально, рассмотрел вдали светлое сияние над городом, освещенное окно будочки сторожей у ворот, до которых было метров пятьдесят.

И расслышал далекие, знакомые звуки, казавшиеся здесь, на Райском острове, совершенно неуместными.

В городе шла ожесточенная перестрелка. Для неопытного уха все это выглядело беспорядочной пальбой наобум, но Мазур без особого труда расшифровывал происходившее где-то в километре от него: судя по далекой трескотне автоматов и временами вплетавшемуся в их работу солидному баску парочки пулеметов, ночной бой разгорелся возле какого-то конкретного пункта и носил определенно позиционный характер. Одни атаковали, не жалея патронов, другие, столь же азартно расходуя боеприпасы, защищались. Пока что невозможно было определить, чья берет.

Мазура кто-то крепко схватил за локоть. Подскочив, как ужаленный, он обнаружил рядом Мадлен в распахнутом халатике. Она прямо-таки подпрыгивала на месте:

– Дернул же меня черт здесь застрять! Там что-то происходит!

– Ценное замечание,– сказал Самарин.– Я тоже подозреваю, что дело нечисто...

– Да подите вы! Такой репортаж пропал! Или «синие акулы», или переворот! Машину взять неоткуда, а пешком я туда могу не успеть...

Над далеким сиянием мелькнула тень вертолета, автоматные очереди по-прежнему стучали в ночи, ожесточенно и звонко, словно в городе вдруг взбесились все швейные машинки, обернувшись некими монстрами. На фоне освещенного окна сторожки маячили несколько фигур – полицейская стража порта оживленно обсуждала события, махая руками и суетясь, но благоразумно не высовываясь за ворота.

– Внимание! – жестяным басом загремел над головой динамик судовой трансляции.– Говорит капитан! Всем спуститься в каюты, держаться подальше от иллюминаторов! Все с палубы! Сохранять спокойствие! Пожарной команде занять места согласно расписанию, лазарет открыть! Остальные – с палубы! Моментально!

Первыми, как и следовало ожидать, подчинились те, что больше привыкли к военной форме, чем к цивильным костюмам.

Глава шестая

Кадриль моя подводная...

Поправив очки солидным жестом, Мазур указал на следующую лебедку:

– Это – придонная драга. С ее помощью, как вы, быть может, поняли из названия, берут образцы донной живности. Все, что не успело улепетнуть, попадает прямиком туда...

Лейтенант Ожье встрепенулся, по-настоящему оживился:

– А вот это совсем понятно, месье... Полицейская облава, а? Классический «невод». Все, что не успело улепетнуть, попадает в «салатницу»...

– Вот именно,– сказал Мазур.– Вы очень быстро все схватываете. Потом, с помощью скучнейшей математики, вычисляется количество биомассы на определенной площади, а это, в свою очередь, оказывает неоценимую помощь при расчетах популяции промысловых рыб...

– Невероятно интересно,– с тоскливой покорностью в голосе сказал лейтенант, скучнея на глазах.

Мазур ухмыльнулся про себя – все-таки его неплохо поднатаскали, вдолбив в голову тот необходимый минимум, который позволял успешно разыгрывать из себя ученого мужа. Правда, исключительно перед теми, кто вовсе уж ничего не смыслил в науке. Но все равно знания небесполезные. Лейтенант, сразу видно, преисполнился почтения к непонятным ему премудростям, а в глубине души мечтает оказаться подальше отсюда, где-нибудь в баре...

Что поделать, именно Мазуру выпал жребий развлекать гостя и служить ему экскурсоводом. Лейтенант Ожье вкупе с двумя своими подчиненными заявился на судно утром с оформленным по всем правилам предписанием от властей, гласившим, что на некий, определяемый высшими государственными соображениями срок эта троица обязана неотлучно пребывать на судне. В целях защиты мирной научной экспедиции и в связи с объявленным чрезвычайным положением. Протестовать было не только бессмысленно, но и опасно – мирная научная экспедиция, поголовно состоящая из ученых очкариков, должна была лишь обрадоваться присутствию вооруженной силы, представляющей верховную власть. Начав протестовать, неминуемо выпадешь из образа...

Как оказалось, ночью в столице имела место попытка государственного переворота. Десятка полтора крепких ребят, прилетевших незадолго до того под видом выбравшейся на тренировку баскетбольной команды с Маврикия, несколько дней и в самом деле изображали упорные тренировки. А потом эти милые молодые люди, распотрошив двойное дно спортивных сумок, извлекли массу огнестрельных причиндалов и ночкой темною атаковали президентский дворец. Охрана, натасканная еще британцами, оказалась на высоте: после яростного двухчасового боя с помощью единственного в республике броневика и подоспевших с Баэ полицейских оттеснила нападавших, прижала к океану и захватила уцелевших в плен. Одновременно, прямо-таки синхронно, другая группа пыталась захватить в Виктории аэропорт, но встретила отпор и, погрузившись в частный самолетик, смылась в неизвестном направлении, что прошло успешно благодаря полному отсутствию у республики ВВС. Ахатинское радио пока что не бралось определить национальную принадлежность диверсантов, но западные станции, оперативно разнеся сенсацию по всему свету, уверяли, что речь идет о юаровских командос со знаменитым Майком Хором во главе. Самарин мимоходом, в отсутствие чужих ушей, сказал Мазуру, что лично он этой информации верит – поскольку, между нами, мужиками, говоря, империалистические голоса тоже иногда выдают в эфир чистейшую правду. Разумеется, делают они это, как должно быть ясно любому советскому человеку, с самыми что ни на есть коварными целями, демонстрируя в идеологической войне и оболванивании слушателей из «третьего мира» мнимую псевдообъективность. Мазур громко согласился с этой идеологически выдержанной формулировкой – поглядывая, нет ли поблизости вездесущего товарища Панкратова.