Максименкова, Анна
Обычно именуемая Анкой. Проживала на КПД на Севастопольской улице, некоторое время училась в университете, основным занятием имела служить местной роковой женщиной, разбивательницей здешних сердец.
Довольно преуспевая в этом: последовательно и целенаправленно разбив их:
Струкову А. (1982-84);
Немирову М. (1983-87);
Шаповалову Ю. (1985-90);
и даже немного и Неумоеву Р. (1986-87);
превратив себя в своего рода переходящий приз самому на данный момент крутому.
Самым крутым в итоге оказался Михайлов А., который и увозит М. в 1989 году в Москву, где она до сих пор и осуществляет постоянное проживание в качестве Анны Михайловой.
На этом, в общем, пока что всё — 6 мая 1996 года.
Также см. статьи Алкогольный клуб, КПД, Шаповалов Ю., Халикова, Широтная ул., Михайлов А.
Мало? Да удивительно, что хоть столько высочинил:
Организм то в жар, то в холод погружён,
сердце стукает, как не положено, —
это ох, алкоголизм.
Это ох, ужасный он.
Нужно всё же с пьянкой ох, поосторожней!
Для тех, кто не имел случая наблюдать Максименкову А. в ее естественной среде, сообщаю: ее легко вообразить, вспомнив небезызвестную Наталью Медведеву, жену (бывшую) писателя Лимонова, а также певицу и писательницу, которую всякий мог не раз видеть по телевизору. Нужно вспомнить ее голосистость, хохотливость, вслплескивание руками, делание страшных глаз — и вы легко сможете представить себе Максименкову А., обладающую чрезвычайно похожими ухватками.
май 1996
2.
Для тех, кто справедливо требует большего количества фактов, вот они.
Родилась: июнь 1963 или 1964 в семье папы-геолога и мамы-геофизика.
С 1965 (?) или 1966 (?) или 1967 (?) — проживает в Тюмени на Севастопольской улице, что имеет место и по сей день. С детского сада ит школы дружит с Лашмановой Н., Яковлевой Т., Беловой Е., Лыжиным Р., и прочими обитателями местности под названием КПД.
1980: заканчивает тюменскую ср. шк. номер 7.
1981-82 (?): пребывает в замужнем состоянии за мужем, о котором истории известно лишь что он, вроде бы, начальник автоколонны; вместе с ним проживает где-то на Северах в вахтовом поселке.
1982: возвращается в Тюмень в разведенном виде;
1982: поддавшись увещеваниям подруги Н.Лашмановой поступает учиться на филфак университета;
1983, сентябрь-октябрь: на дому у М. происходит зарождение Алкогольного клуба — см.
1983, ноябрь — 1984, декабрь: имеет в качестве, как это нынче называется, бойфренда М. Немирова, который в это время обитает на Широтной ул.
1985, лето — 1987, весна: находится в состоянии романа с Шаповаловым Ю.; страсти кипят в городе Тюмени такой силы, что наблюдаются даже факты хождения М.Немирова ночью под окнами Ю.Шаповалова, при котором голова упомянутого М.Немирова занята составлением планов, каким наилучшим способом ее паскуду — убить. Не с целью мести — а с целью ликвидировать вредное создание, чтобы не мешало оно людям нормально сосуществовать.
1987, июнь: а вот история, как М. впервые была увидена Михайловым А., добровольно и в письменном виде сообщенная им самим.
«Была у меня длительная полоса правильнейшей жизни, сообщает А. Михайлов. Полгода я ел только захудалые финики да гречку с горькой морской солью, и даже голодал пять дней. К тому же сделался антисемит (о молодость!) и националист, каковым и остаюсь. Слыл фашистом — ввиду личного знакомства с пресловутым Жим Димычем Васильевым из общества «Память». Стал отцом-основателем объединения «Отечество» — первой в стране патриотической организации с юридическим лицом. Практически не пил в знак протеста против еврейской программы спаивания русского народа. И т. д.
Такая была полоса, м-да… И вот как-то еду я по Севастопольской улице на машине (за рулем), смотрю — возле дома 28 голосуют двое — долговязая девушка и олдовый такой хип с хайром до задницы. А был я тогда, что уже отмечалось, как-то особенно человеколюбив. И затормозил. Девушка спрашивает:
— Шеф, до танцзала подбросишь?
— Да, — говорю.
— А започем?
— Да даром.
Девушка просияла от такого поворота дел, и я их повез.
— А что там в танцзале? — интересуюсь.
— А-а, концерт. «Инструкция по выживанию».
— Кто ж такие?
Девушка с минуту смотрит на меня, словно на больного, потом бросает:
— Это социально музыкальный формэйшн, — и, потеряв ко мне интерес, продолжает щебетать со своим хиппиком.
— Блин, — думаю, — экая манерная фифа. Нет, чтобы по-русски сказать: так мол и так, — формация, так нет же — формэйшен! Тьфу.
И едем.
Высадил я их на Герцена и тоже решил заглянуть, посмотреть.
К сожалению, подробности концерта у меня в памяти не отложились — я пробыл там минут десять. Смутно помню какие-то нелепые пляски, слаборифмованные выкрики, грохот, мат и вывод, который я, как патриот и стопроцентный ариец, для себя сделал: «Дегенераты, вырожденцы и, по-видимому, жиды».
Через неделю в газете «Тюменский комсомолец» появилась статья под заголовком «Инструкция по выживанию из ума», где, вероятно, этот свой вывод я развил и подкрепил. Не помню. Я тогда пописывал статейки не из концептуальных соображений, а исключительно чтобы оправдать лежавшую тогда в «ТАК КАК» мою трудовую книжку.
Так пишет Михайлов А.
От себя добавлю — манерная фифа — се и была описываемая Максименкова А., олдовый хип — Шаповалов Ю.
И для сравнения вот описание того же периода времени, тогда же в стихотворном виде осуществленное видным тюменским мастером стихотворного слова М.Немировым:
Помпезный месяц май — жара и лень —
уходит в июнь, как поезд в тоннель;
выходишь на улицу — там так
солнце хуярит, что аж в глазах — темнота.
Выходишь на улицы скорбеть по ушедшей весне.
Осуществлять деяния, которое делать нудно,
ибо являют собою сплошное одно только «не»:
не говорить — не встречать — не вспоминать — не думать.
Выходишь на улицу думать о том и о сём.
Стих сочинять дабы миру хоть как отомстить.
Модная тема — изобличать ментов.
Но мне никогда не мешали особенно жить менты.
Мне никогда не мешали особенно жить менты.
Мне никогда не мешало особенно жить кэгэбэ.
Мне если чего и мешало, так это одна только — ты:
во всех падежах:
— тебя (р.)
— тебе (д.)
— тобой (т.);
и (п).: о тебе.
Выходишь по улицам, бродить по руинам весны.
Заходить в заведенье пить кофе, глазеть на девчонок,
которые свитер — надели, но раз — и забыли штаны.
и так теперь из них растут очень ноги.
и проч., и проч; Стихотворение не из лучших, но являет собой документ: такое вот примерно тогда и происходило в голове автора в описываемый период времен; такая вот манера написания стихов тогда и представлялось тюменским людям правильной.
1987, лето — 1988, осень: становится Анной Шаповаловой и является ей.
1988, май: второй случай наблюдения А.Михайловым А.Максименковой, опять же описанный им самим. Дело происходит в разгар Первого фестиваля радикальной музыки (см.), на который А.Михайлов оказался случайным образом занесен, пришел в полный восторг, стал ярым поклонником творчества Егора Летова и первым другом и учителем тюменских деятелей указанной музыки.
На третий день фестиваля я покуривал в перерыве на ступеньках запасного выхода ДК «Нефтяник». Тут же валялись несколько ирокезов из ГО-фанов (где эта приезжая толпа ночевала — Бог весть!) Смотрю, движется со стороны Водопроводной загорелая дива в короткой джинсовой юбке. Подходит к крыльцу, осматривается вокруг, и лицо ее приобретает умиленное материнское выражение. Она садится на серую ступеньку и начинает гладить мелких этих панкеров по спине, точно котят. Они урчат. Тут подползает и укуренный солит казанской «Тины» — волосы зеленые, дохлый, размалеванный под «Къюэ» ублюдочный тип — так и ему удалось получить свою. порцию тепла и ласки. Вот какая она была махатма — Аня Максименкова, — завершает свое сообщение А.Михайлов.
И результат: не проходит и полугода, как А. Шаповалова становится А.Михайловой.
1989, весна: вместе с Михайловым переселяется на постоянное место жительство в Москву и живет здесь все последующие годы.
На этом пока все — август 1997.
В завершение — вот еще одно стихотворение упоминавшегося тюменского автора:
……………………………
……………………………
……………………………
……………………………
……. весна, когда город насквозь
весной из будущего весь просвечен, как рентгеном.
И ты, в него вколоченный, как гвоздь,
стоишь, являясь вдруг осознающим следующее явленье:
— А что до того, как вернее всего тебе отомстить,
это — не делать этого вовсе никак:
быть всячески милым, при встрече дарить цветки —
зачислить, короче, в различные прочие, много которых, которые так…