Даже советский историк Е.В. Тарле, много писавший о партизанской войне 1812 года, вынужден был признать, что «были преувеличения» и «умел при случае прихвастнуть» даже сам Денис Васильевич Давыдов.
Французы – голодные крысы – в команде у старостихи Василисы (пропагандистская гравюра А. Венецианова, 1812 год)
Кстати сказать, этот видный ученый, работавший в известное время и под влиянием известной политической конъюнктуры, описывая народную войну, предельно честно констатировал:
«В России крестьяне никогда не составляли целых больших отрядов, как это было в Испании, где случалось так, что крестьяне без помощи испанской армии сами окружали и принуждали к сдаче французские батальоны <…>
Французы видели, что если в России против них не ведется та самая народная борьба, как в Испании, то это прежде всего потому, что испанская армия была вконец уничтожена Наполеоном и были долгие месяцы, когда только крестьяне-добровольцы и могли сражаться. А в России ни одного дня не было такого, когда была бы совсем уничтожена русская армия. И народное чувство ненависти к завоевателю и желание выгнать его из России могли проявляться организованнее всего в рядах регулярной армии».
* * *
Е. Гречена в своей книге «Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах» пишет:
«На самом деле сейчас гораздо честнее было бы сказать, что Наполеону нанесли поражение главным образом три русских «партизана»: Мороз, Дороги и Тиф.
В самом деле, ни регулярные войска, ни тем более партизаны так и не смогли что-то противопоставить гению Наполеона, а вот его Великая армия словно бы сама собой растворилась в бескрайних российских заснеженных просторах».
Конечно, многие сейчас скептически усмехнулись, однако им было бы неплохо вдуматься в следующие слова А.П. Никонова, автора книги «Наполеон: попытка № 2»:
«Обыватели часто не верят, что какой-то там мороз может убить закаленную в боях армию, полагая это дешевой отмазкой проигравших. Просто привыкли люди, что армии уничтожаются другими армиями. Для тех, кто сомневается в том, что именно мороз уничтожил наполеоновскую армию, рекомендую зимой максимально возможно утеплиться, в двадцатиградусный мороз выйти из дома и пройти пешком хотя бы сто километров <…>
Если мне не изменяет память, полярный исследователь Амундсен говорил: «Ко всему можно привыкнуть. Только к холоду привыкнуть нельзя». Холод деморализует и убивает быстрее, чем голод. А иногда и быстрее, чем пуля… Представьте такую фантастическую картину: температура вдруг упала до абсолютного нуля, то есть до минус 273 градусов по Цельсию. За сколько времени умрет армия? Численность армии в данном случае неважна: какова бы она ни была – хоть миллион, весь этот миллион народу перестанет существовать через считаные мгновения.
Разумеется, до абсолютного нуля градусов температура не падала, но зависимость смертности от температуры ясна – каждый следующий градус падения ускоряет смертность нелинейно, лавинообразно <…>
Можно быть большим храбрецом и героем в бою. Но я хочу, чтобы вы поняли, как убивает холод. И во что он превращает героев».
* * *
А существовали ли вообще в начале XIX века классические крестьяне-партизаны? Да, существовали. В Испании и Португалии, и задолго до войны 1812 года. Там наполеоновские армии воевали с 1807 года. Там серьезной ошибкой Наполеона стал коварный арест в Байонне испанского короля Карла IV и его наследника Фердинанда, а также назначение на их место в Мадриде своего не самого талантливого брата Жозефа. Это возмутило испанцев и подтолкнуло их к вооруженному сопротивлению, успехи которого не могли не сказаться и на обстановке в соседней Португалии. По словам историка Огюста Бушо, «бывшие еще совсем недавно врагами, португальцы и испанцы теперь объединились под воздействием общей ненависти». В результате Наполеон добился лишь того, что против французов в конечном итоге восстал весь Пиренейский полуостров.
Причин неудач Наполеона в Испании и Португалии можно назвать много, но при этом одной из главнейших была так называемая «тактика выжженной земли», практиковавшаяся местным населением. С этим, кстати говоря, французам впервые пришлось столкнуться именно в Португалии. Они практически без единого выстрела проходили по огромным территориям, на которых не оставалось ни жителей, ни съестных припасов. Именно в Португалии с самых первых дней первого похода (а всего их было три и все – неудачные) французская армия начала испытывать недостаток продовольствия и фуража. Люди и лошади гибли от истощения, остро ощущалась нехватка боеприпасов и обмундирования. Типичная картина – измученная французская армия движется вперед по разоренной и пустынной стране, оставленной местным населением. И это было за несколько лет до того, что принято называть «скифской войной» в России 1812 года!
В отечественной историографии всегда было очень модным представление о наполеоновском походе в Россию в 1812 году как о величайшей странице в истории национально-освободительных войн, как о беспримерной Отечественной войне, в которой не только регулярная армия, но и весь народ Российской империи в едином порыве, отстаивая свою национальную независимость, не только победил Наполеона, но и положил начало освобождению всей Европы от наполеоновской тирании.
Все это, может быть, и так, но не следует забывать о том, что все это имело место и в той же Португалии, причем задолго до 1812 года. И если наша война для наших историков – Отечественная, то та же португальская война, следуя этой логике, была, по меньшей мере, Великой Отечественной, так как длилась она не шесть месяцев, а почти в семь раз дольше, и жертв она потребовала несравненно больше.
Конечно же, многочисленное португальское ополчение, «орденанса», которое историк Чарльз Оман называет «абсолютно лишенным дисциплины» (totally undisciplined), равно как и несчетное множество просто банд, состоявших как из крестьян (в Португалии разбой и контрабанда всегда были традиционным элементом сельской экономики), так и из беглых солдат различных национальностей, явно не ставивших перед собой никаких других патриотических целей, кроме собственного обогащения, хотя и явилось усилением регулярной армии, но никак не превратилось в решающий фактор победы над французами.
Но ответим себе, а стало ли таковым фактором российское ополчение и партизанское движение в 1812 году? И что бы было с этой так называемой «дубиной народной войны», если бы не огромные российские просторы и суровые климатические условия? Безусловно, португальские ополченцы и партизаны, если их можно так называть, были в несравненно менее выгодных условиях.
Приходится констатировать, что чрезмерно преувеличивать значение народной войны, несмотря на весь ее драматизм, не стоит ни в Португалии, ни в Испании, ни в других странах. Вряд ли все эти нападения на обозы, на раненых и отставших имели какое-то решающее военное значение. Десятки тысяч ополченцев легко рассеивались небольшими отрядами французской пехоты с парой-тройкой пушек. Например, крупнейшим «специалистом» по португальской народной войне был генерал Луазон.
В июне 1808 года он совершил решительный марш-бросок из Лиссабона и вступил в Альмейду. У него было всего 1800 человек, но он смело атаковал португальцев у деревни Пезу да Регуа. Ему противостояли португальские войска и многотысячная толпа вооруженных крестьян и ополченцев. Бой длился весь день, генерал Луазон был ранен, численность португальцев в десять раз превосходила численность его отряда, но Луазон победил. Как пишет в своих воспоминаниях генерал Фуа, «было безумием пытаться с двумя батальонами противостоять многочисленному и разъяренному местному населению».
Потом португальцев поддержали полки Опорту, Вианы, Браги и Шавиша, находившиеся в стадии спешного формирования, а также испанцы, пришедшие из Вила-Реала. Луазон вынужден был начать отступление. Отбиваясь от яростных атак португальцев, он укрылся за стенами Альмейды. По дороге он приказал сжигать любой населенный пункт, где только будут замечены признаки восстания. Затем, оставив в Альмейде небольшой гарнизон, а также раненых и больных, генерал Луазон двинулся на юг, буквально штыками прокладывая себе дорогу через провинцию Алта-Бейра, также охваченную восстанием.
5 июля 1808 года в деревушке Аталайя небольшой отряд Луазона разгромил португальцев, руководимых местным кюре. 9 июля отряд Луазона уже был в Абрантише, а 11-го – в Сантареме. В районе Алкобаса он буквально в пух и прах разнес 15-тысячную армию восставших.
29 июля Луазон подошел к Эворе и там разбил испанско-португальский отряд, которым командовал генерал Лейте, взяв в плен около 4000 человек.