Подлеченный Совенок ничего не ел. Лишь молча, ковырялся ложкой в тарелке.
– Хватит уже, – не выдержала Трица. – Рассказывай все.
Мальчишка посмотрел на наемницу своими большими глазами и не ответил.
– Мы до Тильбона тебе добраться помогли, со столба сняли. – поддержал свою наставницу Аргилай. – Может, и сейчас чем-то помочь сможем.
– Моя невеста, – разомкнув потрескавшиеся, кровоточащие губы, тихо ответил Совенок. – Роксана. Она пропала.
– Продолжай. – кивнула женщина.
– Отец Роксаны, он купец. В нашей деревне у него большой дом был. Отара овец, пастухи. Он шерстью торговал. В столицу возил осенью, и по весне. Семья хорошо жила, покуда мать у Роксаны не почила. На том мы с ней и сошлись. Я тоже мать потерял. Роксана хорошая, красивая… – губы парнишки задрожали, он всхлипнул, а глаза наполнили, так долго сдерживаемые, слезы.
Трица сунула ему в руки кружку с компотом и тоном, не требующим возражений, приказала:
– Пей. Успокоит.
Мальчик надолго приложился к компоту. Это действительно помогло успокоиться, немного взять себя в руки и продолжить рассказ.
– А тут давеча Пучка – отец Роксаны удумал в столицу перебраться. Дом свой в Жадино продал, овец продал и уехал. Роксана обещала – возвернутся они через несколько дней. Найдут дом в Тильбоне и вернутся в Жадино вещи забрать. Но не приехали. Не вернулись. Понимаете, не вернулись, как обещали. У них ведь деньги с собой были, большие.
– Без охраны поехали? – внимательно слушающая женщина, с пониманием кивнула.
– Да куда там, – обреченно отмахнулся Совенок. – Пучка мужик упрямый.
– Страже ты чем не угодил? – задал свой вопрос Аргилай. – За что к столбу тебя?
– Тут как, – мальчишка взял со стола деревянную ложку и принялся нервно теребить предмет в руках. – Роксана мне рассказала: купчую на дом оформляют у нотариуса Мануса в Тильбоне на Поземельном рынке. Я имя хорошо запомнил, Роксана тогда смеялась, оно ведь созвучно с… Сами понимаете.
– Манус-анус, ага. – ухмыльнулся Аргилай. – А дальше?
– Я нашел Поземельный рынок. Нашел этого нотариуса. Его помощнику сказал, что пришел от купца Пучка по поводу дома. Тот кивнул, мол, знает такого купца. Пустил меня к нотариусу. Но когда я Мануса спросил, где Пучка и его дочь, так мне взашей погнали и с лестницы спустили. Я назад полез, кричал, ругался. Ведь если он меня выгнал, значит знает, где они. Скрывает гад. Рожа у него хитрая, сразу видно – негодяй.
– И он в ответ стражу вызвал? – догадалась арт-три.
– Да. – вздохнул Совенок.
– Наломал ты дров… – протянула Трица, задумчиво барабаня пальцами по столу.
– Этот Манус точно знает где моя Роксана. Я уверен! Может, она жива еще. Я должен ее отыскать! Понимаете?
– Будем надеяться – жива. – без особой надежды в голосе ответила женщина. – А с Анусом этим, то есть Манусом… Спросить бы с него, как следует. Но на Поземельный рынок нас едва ли пустят.
– Меня пустили! – заспорил Совенок.
– Ты за посыльного сошел. А нас с порога погонят. – она задумчиво осмотрела модный наряд Аргилая. – Разве, что Лаи. Там статус нужен особый.
– Статус?! – успевший слегка загрустить юноша встрепенулся. – Знаю я одного Статуса.
– О чем ты? – нахмурилась рыжая арт-три.
– О том, что у меня есть хорошие друзья в Тильбоне! Не будем терять времени – пошли к ним.
И только выйдя на улицу из таверны, воодушевленный своей идеей Аргилай, внезапно сообразил, что хорошие друзья у него, конечно, имеются, а вот где живут эти друзья – юноша понятия не имеет. Не прочесывать же теперь весь Тильбон в поисках приметной кареты. Но мысль о Красной коробочке сразу навела Лаи на воспоминание о том, что Вини являлся подмастерьем у отца в каретной мастерской. А много ли каретных мастерских в городе, учитывая, что кареты доступны лишь узкому кругу состоятельных граждан?
И к середине дня, хоть и со второй попытки, они отыскали нужную каретную мастерскую.
– Лаи? – удивленно пробасил Вини, выходя из-под высокого навеса, где несколько работников различными инструментами обрабатывали деревянные детали. От здоровяка приятно пахло свежими опилками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Привет Вини! – поприветствовал своего друга Аргилай и пожал его большую крепкую лапу.
– Ого! – Вини с немалым интересом и хитрой улыбкой уставился с высоты своего роста на Трицу. Внимательный взгляд подмастерья сразу оценил копье с наконечником замотанным тряпкой и кинжал в ножнах на поясе у женщины. – Лаи, скажи честно – вы разбойники?
– Нет, мы с Заокраинья. – многозначительно подняв брови, ответил юноша, а затем добавил более серьезным голосом. – Беда случилась. Помощь нам нужна. Твоя и всех Баламутов.
– Понял. – кивнул здоровяк, перестав улыбаться. – Чарли и Борзого наверняка дома застанем. Погодите, я у отца отпрошусь и лошадей запрягу в коробочку.
Эгей по прозвищу Борзый проживал со всей своей многочисленной родней в двухэтажном каменном доме, расположенном в хорошем районе Нового города. На веранде дома в кресле-качалке под деревянным навесом с резными накладками, сидела самая старшая представительница семейства – совершенно седая и высушенная, как сухофрукты бабуля Эгея. Под внимательным взором ее прищуренных по-старчески блеклых глаз во дворе дома по стойке смирно застыли: Аргилай, Трицитиана, Совенок и Вини.
– Младшенький мой – Эгеюшка, мальчик хороший, добрый. Весь в мать пошел. – с важным видом, сообщила старушка. – Когда маленький был, за котенком в речку прыгнул. Вот какой мой Эгеюшка! А вы, значит, хотите его в неприятности втянуть?
– Ни в коем случае. – отрицательно покачал головой Вини. – Мы погулять Эгея позвать хотели.
– Загулять? – переспросила бабуля. – Вот вам бы только загулять. Эх, молодежь пошла, ни стыда не совести.
– Ничего лишнего. – кивнул Вини и тут же прикусил язык.
Но старушка, вероятно, не услышала дерзкий комментарий и продолжила свой монолог.
– Я в ваши годы даже думать о загулах не думала. Но у нынешней молодежи на уме одни гулянки. Но мой Эгеюшка не такой, он работящий парень. А вот приятели у него лоботрясы и бездельники! Тянут мальчика моего на дно. Чарли и этот, пухлый, как его… Вини, сын каретника. Что отец его безрукий всегда был, что сын. Среди вас ведь нет этих плохих ребят? – поджав морщинистые тонкие губы, спросила она.
– Таких тут нет! – не моргнув глазом, соврала Трицитиана и потом добавила более мягким тоном. – Вы бабушка арбалет то опустите.
– Алюшка? – удивилась старушка, тщетно силясь рассмотреть, заговорившую с ней наемницу. – Ты внученька зачем постриглась то? Тебе так совсем не идет. И вырядилась, как прошмандовка бесстыжая. Что за штаны такие на тебе?
Дверь дома приоткрылась и на веранду вышла высокая девушка в фартуке, забрызганном кровью. В руке она несла большой мясницкий тесак, а ее длинные, густые рыжие волосы придерживал на голове белый платок.
– Звала бабуль? – спросила девушка и только потом обратила внимание на гостей. – Вы за братом?! – догадалась она. – Он тренируется. Сейчас позову.
– Арбалет! – обратился, Вини к рыжей девушке, но та уже скрылась в доме и не услышала его.
Эгей явился быстро. Парень был одет в штаны, а рубашку нес в руке. Обнаженный мускулистый торс, покрытый татуировками, блестел от пота.
– Здорова! – поприветствовал он друзей. – Это кто с вами?
– Арбалет. – предупредила Вини, кивая подбородком на вооруженную старушку в кресле-качалке.
Борзый мельком глянул на свою бабушку и безразлично махнул рукой.
– Ба слепая, а спусковой механизм я подпилил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Гости, стоящие во дворе с облегчением, выдохнули и расслабились.
– Как слепая? – нахмурившись, спросила Трица. – Она меня описала.
– Может, притворяется. – Эгей безразлично пожал плечами, посматривая на свою родственницу, затем повернулся в сторону визитеров. – Че пришли?
– Беда у нас, помощь нужна. – пояснил Аргилай.