– Вы американец?
– Моряк.
– Очень приятно. Поняли, что сказал капитан? Англичане там,– мужчина кивнул в сторону стены,– но их немного, и мы их выбьем. Нам нужно установить там новую батарею. Вам уже приходилось бывать в бою?
– Да.
– Тогда я останусь с вами.– Незнакомец улыбнулся.– Меня зовут Йене.
– Ричард.– Шарп достал из-за пояса пистолет и сделал вид, что проверяет оружие. Заряжать его он не собирался.– Чем занимаетесь?
Йене, молодой светловолосый и курносый парень с живыми глазами и приятным лицом, потряс старинным мушкетом с заржавевшим замком и треснувшим прикладом.
– Убиваю англичан.
– А когда не убиваете?
– Я… как это… Строю корабли.
– Корабельный плотник.
– Да, плотник,– согласился Йене.– Мы работали на новом корабле, но не закончили. Сначала надо отогнать англичан.
Капитан приник к воротам, затем, не оборачиваясь, махнул рукой, давая своим людям знак следовать за ним. Вместе с остальными Шарп оказался в широком, похожем на парк саду. Посыпанные гравием дорожки вели к рощам фруктовых деревьев, на небольшом холмике виднелся элегантный летний домик, состоявший, казалось, из одних только белых фронтонов, веранд и башенок. Сад напоминал смягченную, сглаженную версию лондонского Воксхолл-Гарденз. У домика притаилась кучка солдат регулярной датской армии, но британцев видно не было, и никто не стрелял. Не зная, что делать, капитан ополченцев побежал за советом к армейскому офицеру, а его подчиненные тем временем расположились на травке. Дальше к северу небо прочертили дымные дорожки. Снаряды, подумал Шарп. Вдалеке глухо бухнуло.
– Даже если они захватят это,– Йене махнул рукой, показывая, что имеет в виду пригороды,– им все равно не пробиться в город.
– А если будут бомбардировать?
Йене нахмурился.
– То есть стрелять из пушек? – Лицо его отразило высшую степень сомнения.– Нет, по городу они стрелять не станут! Здесь ведь женщины и дети.
Капитан вернулся с двумя конными сопровождающими, кавалерийским офицером и штатским. Присмотревшись, Шарп узнал в них Лависсера и Баркера. Они стояли совсем близко, и стрелок тут же отвернулся. Лависсер, судя по тону, обрушился с обвинениями на ополченцев.
– Требует, чтобы мы наступали,– перевел Йене.
Лависсер, обнажив саблю, занял место во главе ополченцев, Баркер расположился в арьергарде. Шарп, проклиная себя за то, что не позаботился зарядить пистолет, натянул шляпу на глаза. Возиться с оружием теперь было поздно – ополченцы уже бежали к деревьям. Причем бежали кучкой, так что если бы у британцев была пушка, крови пролилось бы немало.
– Будем атаковать сбоку,– сообщил Йене.
– То есть с фланга?
– Да, с фланга. Когда все кончится, вы сможете взять английский мушкет. Лучше, чем этот маленький пистолетик.
Лависсер повел батальон к роще. Вниз по склону вилась тропинка, и майор, уверовав, что противника вблизи нет, пришпорил коня и вырвался вперед. Севернее явно шел бой, потому что оттуда доносился частый треск мушкетов, но в этой части сада не происходило ничего, и ополченцы, полагая, что обходят южный фланг британцев, следовали за Лависсером вдоль мелкого ручейка, питавшего декоративный пруд. Майор прокричал какой-то приказ, требуя, наверное, перестроиться в шеренги. Моряки – все в соломенных шляпах и с косичками – показали, как это делается, перестроившись в четыре ряда, а два сержанта растащили кое-как остальных. Лависсер, возбужденно жестикулируя, лихо гарцевал впереди.
– Говорит, что британцев мало,– перевел Йене.
– А он-то откуда знает? – удивился Шарп.
– Он ведь офицер.
В сторону Шарпа майор не смотрел, а Баркер по-прежнему держался далеко позади. Ополченцы, все три сотни, поднимались теперь по западному склону. С трудом сколоченный строй рассыпался, как только они достигли деревьев. Справа от Шарпа время от времени били мушкеты. В какой-то момент у него даже мелькнула мысль, что неорганизованная толпа энтузиастов и впрямь сметет британский фланг. К счастью, он шел в задней шеренге и на левом фланге, далеко от Лависсера и звуков боя. Пытаясь зарядить пистолет на ходу, стрелок размышлял, нельзя ли как-нибудь схватить майора и перетащить его на британские позиции.
Впереди сухо треснул мушкетный выстрел. Датчане еще находились между деревьями, но впереди, примерно в сотне шагов, начиналась открытая местность. Над дальним краем полянки повис клуб дыма. Снова зазвучали мушкеты. Лависсер пришпорил коня, и неуправляемая людская масса задвигалась, побежала.
Шарп взял как можно левее. Он уже видел красномундирников, но их было мало. Скорее всего, на краю леса рассыпались британские стрелки, и это означало, что где-то неподалеку целый батальон. Датчане заволновались, и Шарп отчетливо увидел красномундирника – судя по эполетам, из легкой роты. Следовательно, остальные девять рот рядом и уже готовы открыть огонь. Датчане, не догадываясь о том, что их ожидает, видели только отступающих красномундирников и принимали это за победу. Лависсер, похоже, придерживался того же мнения, потому что завопил во все горло, как преследующий лису охотник, и вскинул саблю, готовясь рубить налево и направо.
Красномундирники, отстреливаясь, отходили. Пока один перезаряжал, другой опускался на колено и стрелял. Потом стрелял второй, прикрывая перезаряжающего на ходу товарища. Кто-то из датчан уже лежал неподвижно на траве, кто-то, спрятавшись за деревом, с недоумением и страхом смотрел на окровавленное бедро. Остальные стреляли из мушкетов на бегу, не целясь, и пули уходили по большей части вверх. Впереди прозвучал свисток – стрелков отзывали назад, к остальным девяти ротам батальона. Первым эти роты увидел, должно быть, Лависсер – предатель вдруг резко, так что из-под копыт его коня полетел мох, натянул поводья. Он еще успел что-то крикнуть, наверное, приказывая своим людям остановиться, но…
Наступающий батальон дал залп.
Британцы выждали, пока датчане выйдут из леса, и только тогда ударили по врагу. Пули расщепляли стволы, срезали ветки, ввинчивались в тела и ударяли по прикладам мушкетов. Удивительно, но ни одна не задела Лависсера.
– Огонь! – кричал он по-английски.– Огонь!
Большинство датчан не обращали на него ни малейшего внимания. Предвкушая победу, они выбежали на открытое пространство и оказались вдруг перед растянувшейся за канавой, шагах в пятидесяти, линией красномундирников. Блеснули на солнце и опустились шомпола. Пробежали по траве огоньки от упавших на землю пыжей. За выпрямившимися солдатами мелькнул офицер в надвинутой низко треуголке. Уткнулись в плечи приклады. Только теперь ополченцы осознали опасность, и те, кто уже зарядил мушкеты, навели их на британцев. Другие, пробежав вперед, поняли, что оторвались от своих, и остановились в нерешительности. Атакующие потеряли строй, а противник готовился дать второй залп.