провёл пальцем по её щеке.
Дыхание участилось. Но Ира, стараясь выглядеть раскрепощённой, пожала плечами:
— Да, нет.
— Так да, или нет? — его голос стал жестче.
И вся легкомысленность мигом слетела с неё.
— Я…, — начала, было, Ира.
Но Санёк свирепел на глазах.
— Это Рафик, сука? — сказал он, пройдясь языком по губам, и вдруг наклонился.
— Если дашь ему, то порву! Поняла? — услышала Ира, холодея от страха и невозможности сделать вдох.
— Я не…, — попыталась она оправдаться.
Но Санёк перебил:
— Вечером приду за тобой.
Он отступил, собираясь уйти. И в последней попытке отбиться, Ира воскликнула:
— Я не могу! У меня… месячные, — уточнила она, в ответ на его вопросительный взгляд. И надеясь на то, что мужчины боятся критических дней.
Но Санёк был не из таких.
— Ну, ничего, — сжалился он, — Ты же умеешь сосать?
Ира закрыла глаза, поняв, что сама загнала себя в угол. Он снова приблизился. Поддел её пальцами за подбородок.
— Умеешь, я знаю, — сказал нараспев, массируя нежные губы.
От этой близости веяло холодом. Он относился к ней, как клиент на панели относится к проститутке. Оскорблённый ребёнок внутри порывался заплакать. От обиды! От безысходности! Ира закрыла глаза, умоляя его подождать.
Тем временем палец пробрался к ней в рот.
— Я бы тогда пацанам сказал, что ты моя, — прошептал он ей на ухо.
В следующее мгновение Ирины зубы сомкнулись. И болезненный выкрик чуть не лишил её слуха.
— Ты чё целку-то корчишь? — прохрипел разозлённый Санёк, рука его теперь переместилась на горло, — Тебя при мне отымели во все твои щели!
Ира дрожала, надеясь, что это метафора.
— Слушай сюда, шлюха! Я тебе не сопляк какой-нибудь, чтоб меня отшивать, — продолжал «кавалер», — Понравилось мусоркой быть? Я устрою тебе карусель! Такую, что ты умолять меня будешь!
В этот момент в дверях показался «секьюрити». Он не потворствовал «барским утехам», но и не делал ничего, чтобы их осадить. Как пёс, функция которого — лаять и выполнять команды хозяина. Однако при виде его Санёк отступил.
Ира почти что бегом устремилась к двери, чувствуя сзади его прожигающий взгляд. И только оказавшись внутри, смогла перевести дыхание.
— Чё ты бледная, как моль? — уточнила Маринка, — Напугал он тебя?
— Ир? — позвала Ульяна.
Но Ира молчала, ощущая во рту металлический вкус. Угрозы, которые он произнёс, до сих пор хриплым эхом звучали в её голове.
— Чё он сказал тебе? — не отставала Маринка.
Очевидно, весь спектр эмоций теперь застыл у неё на лице.
— Ты бы дала ему, — бросила Машка, и тут же, поправилась, — Ну а чего?
Марина в долгу не осталась.
— Не все же такие шалавы, как ты! — произнесла она, не упуская возможности потешить своё красноречие.
Машка вздохнула, вновь уткнувшись в засаленный номер журнала. Найденный вместе с тетрадью, он непрерывно «ходил по рукам».
— Тогда готовься! Сегодня придёт за тобой, — предсказала она.
— Тебе-то почём знать? — удивилась Маринка, — Снова Богдаша стукач?
— Он не стукач! Он хороший! — взвилась Машка, — А Санёк этот мудазвон ещё тот. Он колено одному из своих прострелил. Просто так, чтобы выиграть спор.
Ира залезла с ногами на койку. Из окна падал солнечный луч, но кусочек луны уже проявился на фоне дневной бирюзы. И как бы ей ни хотелось замедлить время, но оно продолжало идти. С каждой новой секундой приближая наступление вечера…
Стук в дверь застал её за чтением. Тетрадь была изучена Ирой от корки до корки. Но при отсутствии других развлечений, она продолжала читать. И в этот раз детальной оценке подвергся раздел с пожеланиями. Все они оказались весьма примитивными! Но примечательным было то, что от четверостишия к четверостишию почерк менялся. Строчки то прыгали, задевая друг друга, то соблюдали пределы тетрадной разметки. Будь Ира графологом, наверняка усмотрела бы в этом различии суть.
«Что пожелать тебе, не знаю.
Ты только начинаешь жить.
От всей души тебе желаю
С хорошим мальчиком дружить», — про себя прочитала она и улыбнулась наивности юного автора.
Звук был не характерный. Обычно их дверь открывали с ноги! Но в этот раз визитёр отличался другими манерами. Когда он возник на пороге, все разом затихли.
Мужчина обвёл взглядом комнату и произнёс:
— Двадцать вторая.
Девчонки переглянулись, вопрошая друг друга. С недавних пор, вместо имён, у каждой из них были свои номера. Их разве что не заклеймили, поставив искомую цифру на заднице.
— Двадцать вторая! — повторил он чуть громче.
Совпадение цифр в этом случае едва ли могло бы считаться удачным. В такой лотерее, как эта, не было победителей.
— Да вон она, возле окна, — подсказал охранник.
Ира сложила тетрадь под подушку и села, никак не желая себя проявить.
— Собирайся, пойдёшь со мной, — велел визитёр.
Сказав это, он развернулся и вышел из комнаты. Как будто давая ей шанс передумать. Ира сидела, испуганно глядя на дверь. Вопрос «Куда?» так и застыл у неё на губах. Она обулась, поправила простынь и сделала вдох. Уже на пороге возникла идея проститься. Она обернулась к девчонкам. Те молча смотрели ей вслед.
— Ну, если я не вернусь до утра, — улыбнулась она через силу.
— Вот дура! — упрекнула Маринка.
— Не говори ерунды! — подхватила Ульяна.
Рита не стала её осуждать за подобные мысли. Вчерашняя встреча с парнями уничтожила в ней оптимизм. Лиля сгорбилась, уткнувшись носом в колени. Только глаза, огромные и влажные, как у оленёнка, смотрели с неподдельным испугом. А Машка вдруг слезла с постели и, подойдя, прошептала порывисто и горячо. То и дело кося глазами на дверь:
— Соглашайся! Скажи, передумала. Скажи, что дура была! Что не допёрла! Он же мужик, им только это и надо. Отсосешь хорошо, он тебя никому не отдаст.
Ладонь у неё была влажной. Ира пожала её благодарно и пошла в направлении двери. Навстречу растущей луне. Навстречу обещанной ей «карусели».
Глава 25
Ира шла, словно на эшафот. Шагами вбивая осиновый кол в своё сердце. По бокам от тропинки была темнота, густая и липкая. И было страшно в неё наступить! Позади ощущалась тяжёлая поступь охранника. А впереди, раздвигая пространство, шагал молчаливый седой человек. Туманный налёт серебрился в его волосах, придавая загадочность образу. Он не был старым, но возрастные отличия становились заметны вблизи. Кроме того, от знакомых уже обитателей «базы», его отличали манеры.
— Осторожно, ступени, — предостерёг он, подавая ей руку на одном из крутых поворотов.
Польщённая этой заботой, Ира чуть было не оступилась. Горячей ладонью он обхватил её талию и, приподняв, перенёс через яму. Отпущенная на землю, Ира с трудом обрела