Месяц назад я могла бы бросить ему вызов. Подошла бы прямо к пистолету и осмелилась бы сделать самое худшее. Теперь, когда все изменилось, я держала каждый мускул совершенно неподвижным.
— Что случилось? — Спросила мама тонким, испуганным голосом. — Зачем ты это делаешь, Стетсон?
Она не знала о склонностях его семьи. Я не была удивлена. Отец хотел бы защитить ее от беспокойства.
— Все в порядке, мама, — заверила я ее. — Просто оставайся там. Мы все уладим.
Стетсон помрачнел.
— Боюсь, что улаживать не чего, Роуэн. Что сделано, то сделано. Остается только наказание. Нельзя позволить тебе уйти без каких-либо последствий твоих действий. Не сейчас, когда ты так чертовски непредсказуема.
Он поднял пистолет, затем прицелился в мою мать. Выстрел взорвался в моих ушах в ту секунду, когда ствол направился в ее сторону.
Я закричала, бросившись к ней, как будто могла как-то отбить пулю.
Мамино тело содрогнулось, и она упала на пол. Он выстрелил ей в бок. На ее блузке расцвел багровый цвет, а лицо скривилось от боли.
Я опустилась рядом с ней на колени и прижала руку к ране.
— Не двигайся, мама. Не двигайся. Я позову тебя на помощь.
Мое сердце практически вибрировало в груди, так бешено оно билось.
Этого не может быть. Только не снова. Я не могу потерять и маму.
Паника и отчаяние воспламенились, как керосин, и моя ярость подожгла их. Но прежде, чем я успела отреагировать на эмоции, рука вцепилась в мои волосы, поднимая меня на ноги.
— Ты ничего не сделаешь, кроме как усвоишь свое место, — плюнул мне в лицо Стетсон. — Я слышал, что в некоторых странах американские киски стоят дорого, а у меня как раз есть знакомый в этом бизнесе. Пришло время заключить сделку.
Злобная ухмылка омрачила его лицо, прежде чем он потянул меня к входу.
Мои глаза напряглись, чтобы не потерять из виду лежащую на земле мать. Она истекала кровью в одиночестве, как и Айви, и все из-за меня.
Что-то в моем сознании щелкнуло. Цивилизованность. Человечность.
Все, что делало меня собой, исчезло, пока во мне не осталась только первобытная ярость.
Из моего горла вырвался крик, настолько дикий и безумный, что я даже не узнала свой собственный голос. Я развернулась всем телом и ударила обеими руками по его предплечью, выбив пистолет из рук. Он отлетел на несколько футов, но я не обратила на него внимания. Все мое внимание было приковано к Стетсону.
Он безрезультатно дергал меня за волосы. В своем животном состоянии я не чувствовала боли.
Оскалив зубы, я развернулась и со всей силы ударила его ногой в бок, затем дотянулась до стоящего рядом керамического подсвечника толщиной с мой кулак и снова замахнулась на его голову.
Наконец, он был вынужден отпустить меня, пытаясь защитить себя.
— Какого хрена? — Прорычал Стетсон сквозь стиснутые зубы.
Я не останавливалась, схватила настольную лампу и запустила ею в него, чтобы дать себе достаточно времени, чтобы нырнуть за пистолетом.
Но этого было недостаточно.
Он увернулся от лампы, но при этом бросился к брошенному оружию. Я добралась до него первой, но он был прямо за мной. Мои руки схватились за холодный металл, а его руки обхватили мои.
— Он, блять, не на предохранители, Роуэн. Ты собираешься пристрелить нас обоих.
— Хорошо, — прорычала я. — Пока ты, блять, умираешь, мне все равно, что будет со мной.
Мы напряглись, ворча и тяжело дыша, борясь за контроль над пистолетом. Несмотря на дополнительную силу, которую давала мне моя ярость, я не могла сравниться с ним в размерах, если бы наша борьба продолжалась дольше. Я должна была найти способ остановить его.
Давай, Ро! — Подбадривала меня Айви. — Ты должна драться грязно, иначе этот засранец победит.
Ни за что, мать твою.
Моя голова метнулась вперед, пока мои зубы не сомкнулись на его предплечье. Стетсон закричал, когда я вгрызлась в кожу и плоть, металлический привкус пропитал мой язык. Как только его хватка ослабла, я развернулась, молясь, чтобы этого было достаточно, и нажала на курок.
34
Я никогда в жизни не ездил так чертовски быстро. По дороге я трижды звонил Роуэн. Никакого ответа. Когда я подъехал к дому ее родителей, мое сердце готово было выскочить из груди.
Несмотря на мою панику, снаружи дом выглядел так же, как и в то утро, когда я подвозил ее, за исключением отсутствия охранника, которого Александер поставил у входа. Обычно люди оставались с ним, но в свете последних событий он приказал одному из них остаться и наблюдать за домом.
Поднявшись по ступенькам к входной двери, я обнаружил причину отсутствия охранника. Он неподвижно лежал внизу, в огороженном бетонном проеме для доступа в подвал.
Дерьмо. Я был прав, когда беспокоился.
С пистолетом в руке я распахнул дверь, благодаря Бога за то, что она была не заперта. Прижавшись спиной к каменной стене, я ждал, когда можно будет войти. Меня встретила бездонная яма тишины.
Страх, не похожий на тот, который я когда-либо знал, покрыл мои внутренности густой смолой.
Мой пульс гулко отдавался в ушах.
Сделав глубокий вдох, я повернулся через дверной проем в дом и был встречен сценой прямо из фильма Квентина Тарантино. Разбитые осколки фарфора и брызги крови усеивали пол, а у стены в дальней части входа сидел Стетсон, истекая кровью из левого плеча. Рана была не смертельной, но он не двигался, потому что Роуэн сидела в дюжине футов от него с пистолетом наперевес.
Ее глаза были невероятно широкими, лицо — призрачно-белым, но рука не дрогнула. Она еще не убила его, но убила бы в одно мгновение. Это было видно по каждому ее лицу.
Я был так рад, что она этого не сделала. Я не хотел, чтобы это воспоминание запятнало ее совесть.
— Роуэн, детка. Я здесь, — тихо сказал я, не желая пугать ее.
Она должна была услышать дверь, но, похоже, она была в каком-то трансе. Скорее всего, от шока. В то время как одна ее рука держала пистолет, другая была крепко прижата к середине тела матери, уже испачканного тревожным количеством крови.
Не сводя глаз со Стетсона, я достал телефон и набрал 911.
— В женщину стреляли, вторжение в дом. Ей срочно нужна скорая помощь. Дом 113, Восточная 90-я улица.
Я не стал задерживаться на линии. Они пришлют помощь, а у меня не было времени на глупые вопросы.
Глаза Роуэн наконец-то встретились с моими, что вызвало прерывистый глоток воздуха. Она опустила пистолет, ее рука вдруг задрожала. Она держала себя в руках, но только сейчас.
— Кейр, моя мама.
— Я знаю, маленькая овечка. Помощь придет, — заверил я ее, присев рядом с ней на корточки и поцеловав в макушку.
Она не сводила глаз со Стетсона.
— Я не ушла. Я бы не оставила ее.
Детская невинность в ее голосе разорвала мое сердце.
— Ты так хорошо справилась.
Стетсон застонал.
— Господи, вы двое чертовски отвратительны. Киска не такая уж и хорошая, чувак.
Я медленно встал и снова обратил свое внимание на мужчину, который был в центре всех наших проблем.
— У тебя есть яйца для человека, на которого направлена пушка.
— Копы уже в пути. Что ты собираешься делать? — Нахально бросил он, ожидая, что папа вытащит его из любой юридической передряги.
Только вот неприятности, которые он натворил, разозлив меня, не касались адвокатов.
Мерзкое удовлетворение изобразило на моем лице злобную ухмылку.
— К чему ты клонишь?
Я поднял пистолет и выстрелил ему прямо в пах. Это было самое малое из того, чего заслуживал такой человек, как он.
При звуке его болезненного вопля мое настроение озарилось проблеском удовлетворения. Эволюционный неудачник свернулся калачиком, пытаясь защитить то, что осталось от его причиндалов. Я сократил расстояние между нами и присел на корточки возле его искаженного лица.
— С огромной радостью сообщаю тебе, что ты очень неправильно оценил ситуацию, — тихо объяснил я, мой голос стал угрожающе мурлыкать. — Это только начало твоих страданий.