Читать интересную книгу К строевой - годен! - Михаил Серегин

И тут баба Валя подняла хай:

– Куда ты, безмозглый ирод, черт тебя отдери, летел среди ночи на своей бандуре! Кто мне теперь сарай восстановит?

Вынимая кусочки разбитого стекла из резинового уплотнителя, комбат, не оборачиваясь, успокаивал потерпевшую:

– Это не вопрос. Будет лучше прежнего.

– А курям моим где теперь жить? В избе? Стой. Куда ты пошел? Как твоя фамилия, чтоб я могла в милицию сообщить.

– Милиции около твоего дома, мать, столько еще никогда не было. Одевайся, выходи на улицу и жалуйся.

Бабка лупала глазами. Лысый, довольный происшествием, фальшивил.

Выйдя из пролома, комбат застал Резинкина в обществе Мудрецкого. Оба сидели и курили на травке. У Витька нервы никак не могли вернуться в норму. Комбат сел рядом с рядовым на траву и похлопал его по спине.

– Все нормально, пацан. Сейчас в расположение и сутки отдыхать. И еще этому... Валетову то же самое. И три дня к отпуску за удачный угон. Лейтенант, запомнил?

Мудрецкий поднялся.

– Так точно.

– Что с «Ауди»? – Резинкина весьма интересовал этот вопрос.

Комбат ухмыльнулся:

– Все хорошо. Твои дела придется отмывать Сивому. Это я устрою. Вовремя ты отчудил.

Глаза Резинкина вспыхнули.

– Прокатило. Здорово, – потом ему взгрустнулось. – А знаете, товарищ подполковник, что самое сложное было сегодня?

– Ну?

– Тужиться, когда на тебя сквозь окна салона смотрят десантники через приборы ночного видения.

Глава 10

ЕВРОНУЖНИК

– Ты дневальный, – крепкий старший сержант Деев из третьей роты ткнул толстым пальцем в грудь Резинкину.

Витя вышел из кубрика впереди готовящегося принимать дежурство по роте сержанта Батракова.

Сегодня они на пару с Заботиным дневальные. Забота – вертлявый и хитрый парень. Язык у него подвешен, и отбрыкивается от тяжелой работы он просто мастерски. К тому же его давно перевели в слоны, что для Вити означало крепкую дружбу с туалетом и умывальником. Заботе же достанется длинный коридор, который надо помыть всего два раза за сутки – весна, грязи хоть отбавляй. Еще бы дождь, тогда и Забота будет вешаться.

У солдат есть дурная привычка плохо очищать сапоги перед казармой. В результате вся грязь на «взлетке» – длинном коридоре посреди казармы.

Хватает ее и в туалете. Если дождь, в наряде не разогнешься. Один стоит рядом с тумбочкой – на посту, как раз напротив входной двери, другой в это время вымывает принесенную с улицы товарищами по службе землю.

Резинкин знал, что ему после шести вечера первому придется заступить на пост, поэтому не видел ничего такого в том, что ответит старшему сержанту «да».

– Да, – ответил Резинкин.

– Слезай с тумбочки, – скомандовал Деев дородному, пока еще пузатому дневальному. Резинкин был уверен в том, что через полгода парнишку родные не узнают. Захудеет чуток, килограммов на пятнадцать.

– Э! – Начищенный и надраенный Батраков быстрыми шагами шел к посту. – Ты чего, я у тебя еще ничего не принял.

Конопатая толстая морда из третьей роты повелась было покинуть пост, но, услышав деда Женю, осталась на месте.

Деев был расстроен. Свалить дежурство по-тихому не удалось. Батраков зацепил его, процедура могла растянуться надолго.

– Уже шесть, – Деев кивнул в сторону электронных часов, висящих над дверью.

– Третьей ротой наряд не сдан, отдельным хим-взводом наряд не принят.

Заложив руки за спину, Батраков прямиком направился в сортир. Деев остался на месте.

– Там ништяк?

Дневальный утвердительно кивнул.

Подошел Забота.

– Ну как?

– Идет проверка, – постарался солиднее ответить Резинкин.

Услышав такое, Деев повернулся в сторону молодых.

– Молчать, сыны, – пробасил он.

В этот момент из двери, ведущей в туалет и умывальник, высунулся Батраков и заорал на всю казарму:

– Третья рота, у вас тут жопа!

Деев помрачнел и направился лично взглянуть на непорядок.

Дверь каптерки третьей роты открылась, и в коридоре появился бледный капитан Паркин.

– Кто это сейчас так орал, вашу мать! Тут товарища старшего прапорщика жена, а вы так выражаетесь!

Резинкину не нравилась толстая и грудастая жена прапорщика Евздрихина, но она была женщиной. Откуда Батраков мог знать, что она здесь?

Дед Женя не спешил признаваться и скрылся в сортире. Все, кто в этот момент находился в коридоре, начали быстренько тариться по щелям. Включился свет, и тараканы устремились в укрытия. Панорама стремительно пустела.

Резинкин с Заботой поспешили следом за Деевым в туалет – от капитана подальше.

Вскоре офицер остался наедине с дневальным.

– Обормотные бездари, – как всегда оригинально выругался Паркин, обводя взглядом стены и не надеясь привлечь виновного в ругательствах к ответственности, после чего скрылся в каптерке. Но тут же снова вышел. – Почему до сих пор не сменился?

Конопатый поворотил морду в его сторону и громко доложил:

– В туалете жопа, товарищ капитан!

Паркин из белого очень быстро превратился в красного. Стал прямо как рак вареный. Язык его безжизненно упал во рту на отвисшую нижнюю челюсть.

Солдат часто заморгал, не понимая, из-за чего товарищ капитан так резко переменился в лице.

– Фамилия?! – Ярость выплеснулась через край и обожгла рядового. Да так, что он, не переспрашивая, признался:

– Загибобколено.

– Что?! О еб! – Капитан схватился за голову. – Это, кажется, ты из Рязани?

– Такая деревня одна на всю область, – конопатый гордо улыбался. – У нас самая большая ботва у картошки, – и дневальный тут же показал, какая там у них ботва.

– Российской армии гвоздец, – мямлил капитан, медленно закрывая за собой дверь. – Никуда с поста не уходи, пехотинец! – добавил он напоследок.

Деев прошел через умывальник.

– Иди сюда, – поманил его из прохода в туалет Батраков. Зубоскальство сержанта не означало для Деева ничего хорошего. Витя с Заботой тоже пошли. Если там какая дрянь и Деев отбрыкается, то убирать им, точнее, Резинкину, но это мелочи.

На ближайшем к окну очке сидел второй дневальный третьей роты. Лысенький пацанчик восемнадцати лет застыл в позе курицы, несущей очередное яйцо.

– Пока он срет, я наряд не приму, – Батраков не скрывал удовлетворения от собственной выходки.

Оправляющийся стал лупать глазами, не понимая, в чем он мог провиниться.

– Какай, какай спокойно, деточка, – успокоил подчиненного Деев.

Фон под начавшими пробиваться после радикальной стрижки черными волосиками стал красным, и это случилось не из-за натуживания.

– У меня дневальные, когда я сдаю наряд, не срут.

Деев заржал.

– Ну ты и урод!

В этот момент сидящий на очке дневальный хорошенько поддал.

– А-а-а! Газы! – Батраков ломанулся из туалета и неожиданно для себя врезался в грудь здорового мужика. Подняв голову, сержант увидел перед собой комбата.

Если бы у Батракова была матка, она бы у него опустилась.

– Что, товарищи сержанты, молодым спокойно не даете избавляться от следов домашних пирожков?

Женя отступал до тех пор, пока не вдавил каблук в нос сапога Деева. Понятное дело, получил тычок по почке и остановился.

Доделавший дела, видимо, от неожиданного появления высокого начальства, дневальный хотел было подняться с занятого места, но Стойлохряков остановил его:

– Посиди еще немного, сынок, ноги крепче будут.

Резинкин пожалел, что не остался в коридоре.

– Чей дневальный на посту?

– Мой, – нехотя признался Деев.

– Только заступили?

– Нет, сдаю химикам, – Деев показал глазами на Батракова.

– Придется отстоять еще одно дежурство. Когда я вошел на этаж, команды «смирно!» подано не было.

Старший сержант стиснул зубы.

– А теперь, товарищи военнослужащие, займите свободные места по полной программе.

Комбат слыл большим юмористом, но никто не хотел становиться объектом его шуточек.

Пацаны оторопели.

– Быстрее! Снимаем штаны и размещаемся на гнездах!

Первым рванулся исполнять приказание Деев. Он быстрее солдат занял позицию рядом со своим дневальным и преданно уставился на Стойлохрякова.

Резинкин переглянулся с Гришей. В глазах было одно: «Залетели».

– Товарищ подполковник, – начал нудить Батраков, пытаясь выкрутиться.

– Не мычи, теленок, у меня сиськи нету. Снимай штаны и в позицию.

– Может...

– Отставить, вон смотри, сержант уже разместился.

Резинкин вместе с Заботой, скривив рты, нехотя сняли штаны и сели. Батраков повернулся к предназначенному ему очку.

– Ритм одна секунда, – скомандовал он, и Забота тут же начал хлопать в ладоши. Резинкин, желая избежать возможного базара посреди ночи, стал поддерживать сослуживца.

Встав сперва по стойке «смирно», через три такта Батраков двинулся к очку. Он старался выполнять все движения четко под счет. Сержант с отмашкой рук поднял согнутую в колене ногу над первой ступенькой и резко поставил ее на дешевенькую коричневого цвета плитку с такой силой, что она треснула.