Читать интересную книгу Огонь и ветер - Екатерина Белецкая

– С тобой свяжешься – чокнешься, – ворчал он. – Учти, это в последний раз. Слышал?! Я тебя спрашиваю, слышал?!

– Слышал, слышал, – безучастно отозвался Ит. – Хорошо. Последний так последний.

За городом машин почти не было, и они в результате добрались до места на полчаса раньше. Движок Скрипач глушить не стал, чтобы печка получше грела, и они сидели в кабине, поглядывая на мутную мглу за окнами.

– Спать хочется, – пожаловался Ри. – Что-то мне сегодня весь день хочется спать. На погоду, что ли?

– Наверное, – Скрипач зевнул. – Так, может, поспим? Полчаса же есть?

– Есть, – подтвердил Ит. Ему спать не хотелось совершенно, наоборот, в голове была какая-то стеклянная ясность, а мир выглядел ярче, гораздо ярче, чем он привык видеть. – Вы поспите, а я покараулю.

– Карауль, – милостиво разрешил Скрипач, натягивая капюшон куртки на голову. Он откинул сиденье, лег на бок, сунул под щёку ладонь. – Если что, разбудишь. А если ничего, то через час разбуди, и домой поедем.

Ри кое-как устроился на заднем сиденье: места там для него было маловато, и хуже всего дело обстояло с ногами – при его росте, почти метр девяносто, устроить ноги в тесном пространстве кабины было сложновато. Но он всё равно кое-как улёгся и через пять минут тоже спал.

Ит сидел неподвижно, глядя на своё отражение в стекле.

«Ничего не понимаю, – думал он. – Может быть, действительно зря? А что тогда не зря? Господи, придётся мне снова у тебя просить… наверное… только что-то я боюсь просить… после Фишки… боюсь и не хочу».

Он чувствовал себя, как щепка в водовороте, и, кажется, постепенно переставал понимать смысл всего, что происходило с ними.

Сначала щепка была частью дерева, большого, красивого, старого. Потом из дерева сделали, к примеру, шкаф – и щепка долго была частью этого шкафа. Частью некоего целого, к которому десятилетиями принадлежала.

А потом…

Потом пришёл кто-то, взял топор и разрубил этот шкаф на мелкие кусочки. На эти самые щепки.

Ну и смысл?

Да, вполне можно посокрушаться – и про могучее дерево, и про добротный старый шкаф. Например, про тот, что остался в высотке на Котельнической, дома. Красивый старый шкаф, с инкрустацией на дверках, полированный, дивного медового оттенка, пахнущий духами и лавандой; а на дверке-то было большое, с фаской, зеркало, и когда на праздники Берта доставала из шкафа какое-нибудь платье, она всегда вешала плечики с этим платьем на дверку, и от платья разливался во все стороны запах, от которого у него внутри словно бы становилось теплее… Её запах – запах родного тела; запах мыла, лаванды, духов, праздника…

А теперь очнись, старый идиот, одёрнул он себя.

Всё.

Этого всего больше нет. Берта, слава создателю, на Окисте, и у неё есть реальный шанс выжить. Не просто выжить, а полностью поправиться. Что станется с вами троими, ещё большой вопрос. И совсем уж непонятно, что будет с тобой самим. Потому что… да потому что ты, согласись, теряешь нить происходящего. Тебя несёт – ты плывешь. Ты ни за что не отвечаешь, правильно сказали тогда Мотыльки. У тебя нет вариантов, как не может щепка самостоятельно выбраться из водоворота. Только если случится чудо и кто-то вытащит. Впрочем, если мыслить так, как сейчас, – уже вытащили.

Точнее – перебросили из одного водоворота в другой.

Как же хорошо быть тупым и вообще ни про что не думать!

Как хорошо иногда просто плыть по течению и радоваться всякой фигне – новой куртке, пирожкам с капустой, повышению зарплаты, просто хорошей погоде!..

Насколько легче жить на свете идиотам, которые вообще не умеют задумываться дальше чем про завтрашний день и которые огорчаются раз десять за всю жизнь, да и то, огорчение это проходит столь же быстро, как и приходит.

Чем щепка в водовороте отличается от идиота?

Он беззвучно засмеялся и покрутил пальцем у виска.

А от сумасшедшего она чем отличается?..

За окном был снег, густой, плотный, стекло уже почти засыпало. Машина, наверное, со стороны выглядит как маленький сугроб… или не такой уж и маленький. Он включил «дворники» – на стекле образовались две полукруглые промоины, в которых ничего не было видно.

Видимо, они всё-таки зря поехали. Без пяти полночь, а ничего нет. Видимо, и не будет…

Если я ни за что не отвечаю, то для чего мне тогда оставлена эта способность – мыслить? Да, не отвечаю. Но ведь это не значит, что я не существую вовсе, это значит всего лишь, что я попал в безвыходные обстоятельства, которые…

…которые сам же и создал, надо сказать.

В темноте перед ветровым стеклом машины что-то мелькнуло. Ит дёрнулся, вгляделся. Да, определённо, там что-то только что пролетело, причём не над дорогой, а в поле, по крайней мере, с той стороны, в которой было поле.

Он толкнул Скрипача в бок.

– Чего тебе? – недовольно спросил тот.

– Там что-то есть.

– Что есть? – проворчал Ри с заднего сиденья.

– Рыжий, включи фары, – попросил Ит. – И разверни машину.

– Что ты видел?

– Не знаю я, что! Темное что-то. И довольно большое.

– И?..

– Ри, я не знаю! – взорвался Ит. – Рыжий, ты машину развернёшь сегодня или нет?!

Скрипач неохотно снял «ЗИЛ» с ручника и принялся осторожно маневрировать. Больше всего он боялся, что «Люся» улетит с дороги в кювет. Тогда – пиши, пропало, без трактора не вытащить.

– Блин, – севшим голосом произнёс Ри, когда свет фар вдруг мазнул по предмету, который находился в поле. – Вы это тоже видите?..

* * *

Таких катеров Сэфес они не встречали ни разу. Никогда. Обычно катера тёмно-серые, от шести до восемнадцати метров длиной, высотой метра три и выглядят весьма мирно.

Катер, который висел над землёй невдалеке от машины, был длиной метров сорок, не меньше, и высотой – почти пять, как определил на взгляд Ри. Угольно-чёрный, он выглядел сейчас как провал в пустоту в завихрениях снега, подсвеченного фарами, и производил впечатление, с одной стороны, зловещее, а с другой – настолько тяжёлое и гнетущее, что от него хотелось бежать сломя голову куда подальше.

И всё же это был именно катер Контролирующих Мадженты – все они столько лет проработали бок о бок с Контролем, что ошибиться не могли.

Хотя бы потому, что Сеть обманывать не умела.

– Это как? – растерянно произнёс Скрипач.

Ит подумал, что ему, наверное, надо бы возгордиться от ощущения собственной правоты, только вот гордости не было, а была лишь глухая тёмная тоска.

– Не знаю. Но они не соврали… эти… в ванне.

– Пошли, посмотрим? – первым предложил Ри.

– Не хочется, – Скрипача передёрнуло. – Но надо. Ит?

– А что – «Ит»?.. Глуши мотор. Фары только оставь, а то не найдём, куда потом обратно.

Снега было по пояс, он мгновенно набился везде, где только можно, – в ботинки, в рукава. До катера оказалось метров пятьдесят, и свет фар «ЗИЛа» тонул в метели, был едва виден. Так, еле различимое светлое пятнышко в пурге.

Дойдя до катера первым, Ри остановился и, секунду поколебавшись, положил руку на его бок, отдавая приказ открыть вход. На особый успех он не рассчитывал, но тому, что поверхность тут же потекла вниз, не удивился.

…Тот катер, который отобрала Официальная и после передала Контролю, тоже его слушался. Точнее, слушался их троих. А вот простые люди могли сколь угодно долго пробовать катеру что-то приказать. Безрезультатно. Видимо, потому что приказывающие к Контролю отношения не имели…

– Давайте сюда! – крикнул Ри. Снег глушил голос. – Я открыл!..

– Лучше бы ты этого не делал, – проворчал Скрипач.

Втроём они поднялись по образовавшемуся пологому пандусу и вошли внутрь катера.

– О, боже… – беззвучно проговорил Ит. – Я так и знал.

Первое тело лежало метрах в трёх от них, скорчившись, неловко подвернув под себя руки. Второе оказалось подальше, лежало оно на спине – и самое плохое, что лицо было видно. Растрескавшаяся серо-бурая кожа, открытый в беззвучном вопле рот, голубоватые острые зубы, провалившиеся глазницы…

– Что это за раса? – первым пришёл в себя Ри. – Кто это такие?

– Не знаю, но мы о таких даже не слышали, – потрясённо ответил Ит.

Гигантские, больше трёх метров ростом трупы имели по четыре руки; черепа у них оказались продолговатыми, вытянутыми, а кожа при жизни, по всей видимости, была или зеленоватой, или серой. Понять что-то ещё не представлялось возможным – да, тела не разложились, но они были мумифицированы, ссохлись…

Оба погибших Сэфес (если это вообще были Сэфес, а не что-то иное), по всей видимости, были мертвы уже очень давно, но Ри, Ит и Скрипач поняли, что смерть застигла их, по всей видимости, во время поспешного бегства. Перед тем трупом, что лежал дальше, висела выгнутая светящаяся пластина, усыпанная незнакомыми символами, а перед вторым, на полу, валялось что-то, отдалённо напоминающее распавшуюся на фрагменты головоломку.