Феликс подумал, что где-то уже слышал этот тонкий приветливый голосок. Эта девочка когда-то была в его сне.
— Нет, — ответил он, — мне хорошо.
— Хорошо, — повторила за ним девочка, — хорошо, что тебе хорошо.
Задиристо хихикнув, она облегченно выдохнула: — Ух, — как делают это дети после долгих утомительных игр.
Её глаза оживились. Подпрыгнув, она склонила голову набок, улыбнулась и добавила почти смеясь:
— Если тебе хорошо, то и мне хорошо.
Затем протянула к нему одноглазую куклу, и серьёзно произнесла:
— Это Кэйли, но я зову её просто Кали. Так проще. Она тебя тоже любит.
Девочка развернула куклу лицом к себе и, заглянув в перламутровый глаз, строго спросила:
— Правда, Кали?
Феликсу на миг показалось, что безмолвная кукла утвердительно кивнула в ответ тряпичной головой.
— Видишь, — сказала девочка, — значит, ты сегодня не умрешь.
«Вот и хорошо», — почему-то подумал Феликс.
— И больше никогда не уйдёшь от нас с Кали.
— Что?
— Теперь ты не сможешь уйти, — но тут её внимание что-то привлекло в его виде. — Ты умеешь прыгать на одной ноге?
— Нет.
— Тебе надо научиться. Это просто, смотри, — хихикнула девочка и, поджав одну ногу, проворно поскакала прочь на другой, весело крича: — Догоняй!
«Надо отдохнуть, — подумал полковник. — Эти видения изматывают вконец».
— Разряд! — послышалось вдалеке.
Залитая пеной, искорёженная «Тесла» дымилась в кювете. Неподалёку, мигая проблесковыми огнями, краснела пожарная машина. Рядом в свете прожектора полицейского геликоптера виднелся наспех припаркованный реанимобиль. Бригада службы спасения, вызванная сигналом автопилота, склонилась над бездыханным человеком в забрызганном грязью и кровью сером плаще.
— Ещё разряд! — кричал старший врач группы.
Получасовой массаж сердца, наконец, дал результат, но из-за потерянного времени ритм был крайне нестабильным. После того, как пожарные обесточили электромагистраль и срезали сбитый электрокаром столб, им удалось убрать стойку опоры с размозженных ног пострадавшего, и перед ними открылась жуткая картина. Белые раздробленные кости торчали из кровавых ошмёток брюк и две мёртвые оторванные конечности носками ботинок таращились в охваченное пунцовой зарёю небо.
* * *
— По-видимому, этот Губер имеет что-то такое, что очень ей нужно, — прокурор Новак опасливо огляделся вокруг.
— Угу, и что же это такое? — сухо спросил блондин.
— Я думал, вы знаете? Ну, мало ли… — пожимая плечами, прокурор развёл в стороны свои маленькие пухленькие ручки, — последние годы я ничему не удивляюсь. Кто знает, что у них на уме. Неужели очередная диверсия? Как бы ни было, на него объявлена настоящая охота уровня «А».
— Странно, что до сих пор не нашли. Не похоже на работу служб.
— Как сквозь землю…
Они встретились на окраине, на последней станции скоростных вагонов, в самый час пик. Было восемь вечера, и горожане спешили по домам. На станцию приходили вагоны с людьми, «выплевывали» на перрон усталых пассажиров и мчались за новой порцией. Не спешили только Алекс Деев и Георгий Новак. Сидя на лавочке, рядом с большим сверкающим расписанием скоростных вагонов, оба делали вид, что ожидают свой поезд.
— Пожалуйста, не звоните мне больше, — как можно деликатнее попросил прокурор. — Госпожа Грейс уже догадывается, что вы будете искать со мной встречи.
— Вот как? В интуиции ей не откажешь.
— Я, разумеется, ничего не сказал. Ни про ваш звонок, ни про… Вы же знаете, все разговоры прослушиваются…
— Ваши нет, — перебил блондин.
— Это правда, моя спец-связь вне прослушки… была до последнего времени. Я вас крайне прошу, пожалуйста, не звоните мне больше. Я очень боюсь.
— Так и быть, более не побеспокою, если сейчас расскажете всё, что знаете.
— Я готов, но… я действительно не догадываюсь, чем могу быть вам полезен, — прокурор нервно заёрзал по скамье.
— Всё вы знаете, — жестко возразил Алекс. — Не юлите, дорогой Георгий, со мной не стоит играть в кошки-мышки.
— Да, естественно я боюсь. А как иначе? И вас боюсь, и её… У меня жена, дочь. Я не имею права не бояться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот и дайте такую информацию, которой хватит на все наши впредь несостоявшиеся встречи. Сделайте это именно ради вашей семьи.
Прокурор сжался и побледнел.
— Да-да… ради семьи, — пробубнил дрожащим голосом.
Шумел бесконечный человеческий поток. Вагон сменялся вагоном. Двери открывались, и людские потоки стремительными ручьями растекались по перрону. Вначале насыщенные они быстро редели, но не успевал перрон полностью опустеть, как приходил следующий вагон, из которого выплёскивалась очередная спешащая волна.
Прокурор огляделся и воровато вынул из кармана маленький предмет — флешку в виде брелока. По шпионски отвернув лицо в сторону, он положил сжатый кулак рядом с рукой блондина и легонько коснулся её.
— Держите, — шепнул не оборачиваясь.
Алекс ладонью накрыл прокурорский кулак, Новак разжал пальцы, и влажная от пота флешка оказалась в руке у блондина.
— Здесь запись разговора комиссара Витте с ефрейтором полиции Розой Норман…
— С Розой Норман?
— …в машине, — прокурор осёкся. — Вы её знаете?
— По слухам. Так, и что тут интересного?
— Надеюсь, информация окажется для вас настолько полезной, что вы больше никогда не побеспокоите меня.
— Может быть и так…
— Это запись разговора, в котором Роза Норман рассказывает об инспекторе Побединского отделения Марке Кариди … и о его знакомом, некоем пришельце, умеющем управлять нереальной силой. Всё бы ничего, мало ли вокруг сумасшедших, но дело в том, что зовут этого пришельца Эрик Губер.
Алекс очнулся от забытья. За эти дни он совершенно вымотался. Ныла рана, хотелось есть. Он разжал ладонь. Белая металлическая флешка блестела в тусклом свете тоннельных фонарей. Он посмотрел на часы. Там, наверху ночь подходила к концу, а здесь в транспортном тоннеле, через полчаса прибывал первый утренний скоростной вагон.
Перрон быстро заполнялся пассажирами. Их становилось всё больше. Люди торопились на работу — в офис, на производство, на службу. Каждый спешил, гонимый заботами, проблемами, обстоятельствами, долгом. За десять минут до прихода вагона вспыхнули большие голографические телемониторы, расположенные высоко над головами на сферических стенах станции, и диктор профессиональным, хорошо поставленным голосом произнёс заученную фразу:
«С добрым утром, дорогие жители Мегаполис-Ф5899. Счастливого дня».
Никто не поднял головы, не посмотрел на экраны. Вглядываясь пустыми глазами в черный проём, в ожидании первого утреннего вагона, который вот-вот должен появиться в пасти тоннеля, каждый думал о своём. Никто не сомневался, что поезд придёт по расписанию. Опоздания быть не могло. Зелёные огоньки циферблата показали пять двадцать три по среднеевропейскому времени, и в чреве шахты раздался глухой протяжный гудок. Люди на перроне оживились и, подхватывая стоящие у ног сумки, принялись готовиться к посадке. Вскоре под нарастающий колёсный стук, сверкая вымытыми глянцевыми боками, на станции появился первый скоростной вагон.
Занятые посадкой и своими мыслями люди не замечали молодого блондина, неподвижно сидящего на лавочке рядом с расписанием поездов. Со стороны было трудно различить, спит он или же умер.
Глава 24
Сбившаяся бесформенным белым комком простыня, целый день неспешно сползавшая с кровати, наконец упала на притихшую на полу подушку, усталую от бесконечных полетов над кроватью. День подходил к концу, но никто этого даже не заметил.
Они проговорили весь день. Говорили обо всем и ни о чем. Роза лежала в кровати, а Марк сидел рядом на краешке, и увлеченно взмахивая руками, рассказывал историю за историей. Их крохотное убежище заливало апрельское солнце, и то ли от его теплых лучей, то ли от того, что они были рядом, но им обоим было хорошо и спокойно. Хотелось, чтобы день не заканчивался, и чтобы такое долгожданное после дождливых недель весеннее солнце никогда не заходило за крыши соседних домов.