Вот это он? Он вот это?
Неудивительно, что бедолага прохожий обознался. Оказывается, за какие-то пару дней волосы успели заметно посеребриться, а желтое одутловатое лицо с глазами-щелками никак не могло принадлежать не только дипломату, но даже второсортному уличному циркачу. Типичная рожа какого-нибудь местного эмигранта Сунь-Нос-Вчая из дальнего квартала. Или Дай-Вглаз-Сразу. Или Мой-Уши-Смылом. Или, что наиболее вероятно, Сыпь-Соль-Врану…
Занавеска дрогнула, и оттуда высунулась любопытная мордашка Лейлы.
— Дядя, — промурлыкала она. — Вы ходили гулять? Так поздно?
— Почему не спишь? — рявкнул Оскар, отворачиваясь от девушки и закрывая рукавом собственное отражение.
— Мечтаю, — призналась Лейла. — А ваш племянник скоро приедет?
— Да скоро, скоро! — сжимая кулаки от клокочущей внутри злости, проскрипел Оскар.
— Я так хочу его увидеть, — стыдливо призналась Лейла, присаживаясь на ступеньку и преграждая будущему свекру путь наверх. — У него на самом деле глаза как звезды, а дыхание пахнет цветами?
— Розами! — скрипнув зубами, согласился Оскар. — Тебе не пора спать, милая?
— Может, мне встретить суженого на пороге, когда он утром постучит в наш дом? — вопросила красавица, мечтательно поднимая глаза в потолок.
Не выдержав, Оскар позволил себе злобно-скептическую ухмылку.
— Насколько я знаю своего племянника, дорогая Лейла, он вообще не станет стучать, тем более рано утром. Хендрик любит сюрпризы! У него настоящий талант, не побоюсь этого слова, ПОТРЯСАТЬ близких людей! До дрожи! Не удивляйся, если сегодня или завтра увидишь его стоящим у своей кровати с самым невинным видом.
— Правда? — Эта мысль ужасно удивила красавицу. — Ну хорошо, тогда я пойду?
— Да иди уже! Иди!
Убрав с дороги неугомонную Лейлу, Оскар нырнул в комнату и задернул за собой ковер. От разочарования и злости его трясло.
Убедившись, что за окном не летают странные звери, дипломат приоткрыл кривую створку, рухнул на стул и отхлебнул из пиалы остывшего чаю. Итак, второй день в новом городе оказался ничем не лучше первого. Кошелек пуст, живот, наоборот, наполнен отвратительными помоями, в груди тупая боль, на сердце обида. Надо успокоиться и подумать о чем-нибудь хорошем. Отвлечься.
Тоскливо перебирая события последнего года жизни и не находя в них ничего хорошего, Оскар совсем сник, но тут сама судьба пришла ему на выручку. Порыв свежего сквознячка игриво протащил по столу мятую газету и пощекотал судорожно сжатый кулак неудачливого дипломата. Рассеянно переведя взгляд на газету и раздавленного вчера таракана, все еще валяющегося у тарелки, Оскар вздрогнул: тушка мелко шевелилась.
— Э! Да ты живой! — невольно изумился он. — Вот чудеса!
Тонкие изломанные ножки задергались в воздухе, и таракан, пьяно шатаясь, встал.
Не к чести человеческого рода надо сказать, что безответные животные часто становятся объектами для того, чтобы безнаказанно «отвести душу». Не исключение и дипломатические персоны: они отводят свою душу чуть реже, но гораздо изощреннее.
— Ух, какая у тебя хитрая мордочка! — полным коварства голосом мягко сказал таракану дипломат. — Знаешь что — я назову тебя Хендрик. Иди ко мне, Хендрик. Вот так, правильно: шажок, еще шажок. Хочешь хлебную крошку? На. Неужели еще хочешь? Вот обжора! На еще. Ешь, ешь, маленький. Жуй. А теперь, Хендрик… — Над столом угрожающе нависла ладонь с безукоризненно прямыми длинными пальцами и овальными ногтями. — … Получи! Получи! Получи! Получи!
Раздавленное во второй, третий, четвертый и пятый раз тело таракана слабо дрыгнуло ножкой и затихло.
Удовлетворенно вздохнув, Оскар упал на низкий топчан и зарылся горячим лицом в подушки. Остаток ночи он проспал без сновидений.
Черная Башня. Утро
— Раз-два! Раз-два! А ну, ребята, бодрее! Я сказал, бодрее! Я из вас сделаю настоящих бойцовых магов! Раз-два! Раз-два! Кто там у нас стучит коленками? Курсист Филипп? Ну, ты оригина-ал, Филипп… Углы не срезаем! За спинами товарищей не прячемся!
— Я больше не могу! — пожаловался слуга Хендрику на очередном повороте. — Сейчас упаду и не встану до ужина!
— Терпи, а то затопчут! — подхватил его под локоть Хендрик.
— Пусть лучше затопчут, чем так!
— Раз-два! Раз-два! Кто там у нас мантию двумя пальчиками держит? Ты что, баба? А ну, брось и беги, как мужик! Помогай телу руками! Что значит, она в ногах путается? Где ваша сила воли? Настоящий боец даже в юбке до полу пробежит, как ветер по полю! Вот смотрите на этого курсиста — дыхание ровное, ноги работают ритмично, руки им помогают… хм. А почему у него глаза закрыты?
— Это курсист Фузик, сэр! Он спит!
— Молодец, Фузик! Вот это самообладание! Если бы все мы могли бегать даже во сне, как он… ох! Ох, мама моя. Кто-нибудь! Поднимите курсиста Фузика и проверьте, все ли у него цело. Жив? Вот и славно. Продолжим! Раз-два! Раз-два!
— Сколько еще? — простонал слуга, задирая подол мантии и запихивая его за веревку, заменяющую ему пояс.
— Два круга осталось, — шепнул Хендрик. — Дыши размеренней!
— Раз-два! Раз-два! Кто там у нас на бегу болтает? Опять Филипп? Ну, ты прямо талант, Филипп! Все успеваешь! Чей ты сын? Плотника? Ну что ж, похож, похож. Есть в тебе, Филипп, что-то такое… твердое, негнущееся… деревянное. Так, плавненько снижаем скорость, переходим на шаг… Что там за грохот на лестнице? Что-то подсказывает мне, что это снова проявил себя курсист Филипп, я прав? Жив, малыш? Генералом будешь!
— Ох, до чего я армейский юмор уважаю, — не утерпев, тихо съязвил Казик. — И не умно, и не смешно.
— А потому, что это не юмор вовсе, — спокойно отозвался Наставник по военной подготовке, на ходу разводя руки на ширину плеч. — Ты говори громче, не стесняйся, я все равно услышу. В армии, сынок, нет юмора, а есть армейский фольклор! Ты вот, например, сказки народные уважаешь? Уважаешь. А теперь объясни мне, что умного, когда злая лесная колдунья живет в сладком домике! Там же все прилипает! А если дождь? Тьфу! А ведь считается классика, даже в школе проходят. Так, не ложимся на пол, не ложимся! Руки в стороны — вперед! В стороны — вперед! Родина надеется на вас, ребята! У нас мало времени!
— В каком смысле? — спросил Хендрик, радостно обнаруживая, что если стать аккурат за спиной шкафоподобного Казика, то Наставнику его не видно. — Мы же только начали занятия, полгода впереди. И вообще — разве магам нужно бегать?
Наставник по военной подготовке поддернул мантию, чтобы выровнять погоны на плечах, и помахал в воздухе бумагой, нижний угол которой украшала сургучная печать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});