— Дардалион рассказал мне, что они замышляют. Каэм пообещал Дегасу не причинять зла защитникам, но это была гнусная ложь. Ничего иного и ожидать было нельзя от Каэма. Просто Дегас слишком устал, чтобы понимать это.
— Кстати об усталости: я сам немного притомился после того, как мы десять часов подряд пробивались сквозь эту скалу.
Карнак огрел Геллана по спине.
— Ваши ребята потрудились на славу, Геллан! Одним богам известно, что было бы, приди мы на час позже. Отрадно думать, что удача на нашей стороне, верно?
— Удача, генерал? Мы с великим трудом пробились в осажденную крепость и разозлили самого могущественного на свете полководца. Хороша удача!
— Был могущественный, да вышел весь, — хмыкнул Карнак. — Сегодня он подвергся унижению, которое проделает небольшую прореху в плаще его славы.
Йонат расхаживал перед своей полусотней, честя солдат на чем свет стоит. Нынче утром они позорно ударились в бегство, когда вагрийцы ворвались на стену около надвратной башни. Йонат бросился в брешь с десятком воинов и каким-то чудом остался невредим, хотя шестеро его товарищей пали рядом с ним. Карнак, заметив опасность, поспешил на подмогу во главе сотни бойцов, размахивая своим огромным топором. У башни произошло короткое, но кровопролитное сражение, к концу которого люди Йоната вернулись обратно. Теперь, на закате солнца, Йонат дал волю своему языку. Впрочем, несмотря на свой гнев, он знал причину их бегства и даже понимал их. Половину его отряда составляли легионеры, а другую половину — добровольцы из крестьян и ремесленников. Солдаты не доверяли боевым качествам новобранцев, а те совсем растерялись среди звона мечей и яростных криков. Хуже всего было то, что первыми побежали как раз легионеры.
— Поглядите вокруг! — кричал Йонат, хорошо сознавая, что за этой сценой наблюдают и другие солдаты. — Что вы видите? Каменную крепость? Ошибаетесь — это замок из песка, и вагрийцы накатывают на него, как бурное море. Крепость стоит, пока песок не рассыплется. Дошло до вас, остолопы? Сегодня вы бежали, не помня себя, и вагрийцы прорвались. Если бы не быстро принятые меры, они хлынули бы во двор, к воротам, и крепость обратилась бы в одну громадную могилу. Можете вы вбить себе в башку, что бежать нам некуда? Либо мы будем сражаться, либо умрем. Рядом со мной сегодня погибли шестеро воинов. Они были хорошие люди — лучше вас. Вспомните о них завтра, когда вам придет охота бежать.
Один из солдат, молодой торговец, смачно сплюнул и заявил:
— Я сюда не просился.
— Ты что-то сказал, дорогуша? — прошипел Йонат.
— Ты слышал, что я сказал.
— Верно, слышал. А утром я тебя видел: ты так припустил от стены, точно тебя сзади поджаривали.
— Старался не отстать от твоих легионеров, — огрызнулся тот. — Они бежали впереди. — В ответ на его слова раздался сердитый ропот, но тут на стене появился высокий офицер. Он с извиняющейся улыбкой положил руку на плечо Йонату.
— Можно я скажу, Йонат?
— Разумеется, командир.
Офицер присел на корточки среди солдат и снял шлем. После шести дней и ночей изнурительной битвы в его голубовато-серых глазах поселилась усталость. Он вытер их и взглянул на молодого солдата.
— Как тебя зовут, приятель?
— Андрик, — с подозрением ответил тот.
— А меня Геллан. То, что сказал Йонат о замке из песка, — чистая правда, и он нашел очень верные слова. Каждый из вас значит очень много. Паника подобна чуме и способна решить исход боя — но то же относится и к мужеству. Когда Йонат, рискуя жизнью, бросился в бой с десятком солдат, вы все вернулись. Думаю, после этого случая вы стали сильнее, чем были. За этими стенами стоит жестокий враг — он прошел по дренайской земле, убивая без разбору мужчин, женщин и детей. Он точно бешеный зверь. Но здесь он остановился, ибо Дрос-Пурдол — это удавка на шее бешеного пса, а Эгель будет копьем, которое прикончит его. Я не мастер говорить — Йонат свидетель, — но я хочу, чтобы все мы здесь были как братья: ведь все мы здесь дренаи, и в нас, по правде говоря, заключена последняя надежда дренайского народа. Если мы не выстоим здесь, то и в живых оставаться не имеем права. Теперь посмотрите вокруг — и если увидите незнакомое лицо, спросите, как зовут этого человека. У вас есть несколько часов перед следующей атакой — используйте их, чтобы получше познакомиться со своими братьями.
Геллан встал, надел шлем и пошел прочь в густеющих сумерках, прихватив с собой Йоната.
— Благородного человека сразу видно, — сказал Ванек, садясь и расстегивая ремешок шлема.
Он был в числе тех десяти, что последовали за Йонатом, и тоже вышел из боя без единой царапины — только шлем получил вмятины в двух местах и теперь сидел на голове неуклюже. — Зарубите себе на носу все, что он сказал, — это на камне следовало бы высечь. Для тех “братцев”, которые меня еще не знают, — я Ванек. Уведомляю также, что я счастливчик, — тем, кто хочет пожить подольше, советую держаться ко мне поближе. Все, кому завтра захочется улепетнуть, бегите ко мне — двух таких речей, как давешние, я уж больше не вынесу.
— Ты правда думаешь, что мы можем удержать это место, Ванек? — спросил Андрик, садясь рядом с ним. — Вагрийские корабли с пополнением подходят постоянно, а теперь вот они строят осадную башню.
— Пусть их — все занятие. А что до пополнения, то как ты думаешь, откуда оно берется? Чем больше их тут, тем меньше их в других местах. Они накапливаются здесь, у нас, братец Андрик, точно гной в чирье. Думаешь, Карнак пришел бы сюда, не будь он уверен в победе? Это тонкая бестия, и Пурдол для него — ступенька к славе.
— Не слишком-то это лестно для него, — сказал солдат с длинной челюстью и глубоко посаженными глазами.
— Может, и так, братец Дагон, но я говорю то, что думаю. Пойми меня правильно: я его уважаю и даже выбрал бы его в правители. Но он нам не чета: на нем лежит печать величия — он сам себя ею отметил, если ты понимаешь, о чем я.
— Нет, не понимаю, — покачал головой Дагон. — Я вижу одно: он великий воин и сражается за дренаев так же, как и я.
— На этом и покончим, — улыбнулся Ванек. — Оба мы согласны, что он великий воин, а братьям ссориться не пристало.
Наверху, в башне, Карнак, Дундас и Геллан сидели под только что вышедшими звездами и слушали эту беседу. Карнак с широкой ухмылкой поманил Геллана в другую сторону стены, где их самих никто не мог услышать.
— Умный, однако, мужик этот Ванек, — сказал генерал, пристально глядя на Геллана.
— Это правда, — усмехнулся Геллан, — вот только с женщинами дурак дураком.
— Не родился еще такой мужчина, который вел бы себя умно с женщинами. Уж мне ли этого не знать? Я был женат трижды, но так ничему и не научился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});