наперебой причитая и едва не падая в обморок.
— Барона отравили! — заголосила леди Мирцана, но её чудовищное заявление тут же опроверг Этьен:
— Ну что вы, леди, барон всего лишь подавился! — При этом эльф покосился в сторону Нэйдж. Под его взглядом стало как-то резко неуютно, отчего она нервно поправила сползший рукав. Это удивительным образом совпало с окончанием приступа кашля Витора. Похоже, барона успели напоить вином, и ему, наконец, полегчало.
— Вам стоит быть осторожней, здешние повара любят изысканные пряности, — насмешливо посоветовал Этьен, за что получил полный ненависти взгляд.
— Разберусь! — буркнул раскрасневшийся и ещё более подурневший Витор, отталкивая от себя окруживших его леди. Те послушно разбежались по своим местам, и только леди Мирцана ещё несколько минут продолжала сетовать по поводу жизни и здоровья барона, припоминая нелепые смерти родственников. Кажется, её дядюшка скончался из-за грибного супа, а какой-то племянник не смог проглотить свиное сердце и задохнулся прямо за столом. Однако эту тему не поддержали, и вскоре разговор и вовсе ушёл к восхвалению Витора. Нэйдж оставалось только поражаться, как бэрлокские дамы умудрялись находить в столь сомнительном человеке какое-то благородство. Леди весьма темпераментно принялись перечислять все заслуги барона, которые начинались от блестящих умений дрессировать собак, которыми Витор прославился ещё в раннем детстве, и заканчивая созданием собственной армия, ставшей едва ли не самой лучшей на Бэрлоке. Увлекшись этим представлением, Нэйдж всё чаще поглядывала в сторону раздувающегося от гордости Витора, который даже и не подозревал, что льющая непрерывным потоком лесть проявляла его истинную сущность: жестокого, амбициозного, не гнушавшегося нарушать законы негодяя. Бэрлокские дамы оказались настолько глупы, что, распаляясь, выдавали всё больше опасных подробностей:
— Жаль, что вам так долго мешали показать себя в бою! — притворно вздыхала леди Яруна. — Как хорошо, что этот проклятый змеиный танец потерял свои силы! Теперь-то вы проявите себя, как истинный полководец!
— Без сомнений, благодаря вам наше королевство станет настоящей Империей! — выдала леди Гизелла.
— Уверена, вы сможете бросить вызов даже эльфам! — расчувствовалась леди Морана.
Этьен негромко кашлянул, но его попытка тактично остудить бэрлокский пыл осталась незамеченной. К счастью, подали десерт, и королеве удалось-таки перевести внимание гостей на угощение.
Время тянулось невероятно медленно: Нэйдж давно потеряла всякий интерес к подаваемым блюдам и угощеньям. Слушать бестолковую болтовню светских дам было выше всяких сил, но вновь развлекаться и дразнить барона она не стала. Продолжив осторожно наблюдать за ним, Нэйдж приходила к весьма печальным выводам. Бедняжке Торине вовсе не показалось, и Витор вёл себя не просто хамски, а на грани дозволенного. Он столь бесстыдно продолжал пожирать взглядом её скромное декольте, что не оставалось никаких сомнений в его намерениях. Нэйдж мучили недобрые подозрения на этот счёт, и она уже подумывала, как намекнуть отцу и Этьену, что к ней не помешало бы приставить несколько стражников, но ни эльф, ни король не были расположены к беседам после торжественного обеда.
Едва за окном начали сгущаться сумерки, а подача блюд закончилась, Зарина и королева-мать отправились сопровождать гостей. Витор не стал дожидаться своего кудахчущего общества и, спешно откланявшись, умчался. Этьен почти тут же ускользнул за ним следом, так что Нэйдж успела увидеть только его исчезающую за дверью спину.
— О Вир! Какие же они шумные, — чуть слышно простонал король, поднимаясь.
— Ваше Величество, — подскочила к нему Нэйдж, рассчитывая замолвить словечко об охране, но Бродерин совсем не был расположен к беседе:
— Даже не представляю, как к такому можно будет привыкнуть, — посетовал он.
— Мне бы пару стражников… — начала она, но её снова прервали:
— Ох, моё милое дитя, боюсь, у нас от этого обеда нещадно разболелась голова! — Бродерин устало потёр виски, явно пытаясь вернуть сознанию ясность, но, судя по затуманенному взору, не преуспел. — Мы можем отложить наш разговор до завтра?
Нэйдж заставила себя натужно улыбнуться и нервно огляделась в поисках кого-нибудь из прислуги, но обращаться к суетящимся лакеям не рискнула. С беспокойством она направилась в свои покои, невольно подмечая, как мало стражи во дворце. Двое стояло у входа в столовую, ещё несколько — совсем юнцов — крутилось возле лестницы, но стоило подняться, как Нэйдж оказалась в полном одиночестве. Беспокойно оборачиваясь, она вышла в просторную полутёмную галерею, мысленно проклиная нерасторопную прислугу, которая не удосужилась зажечь хотя бы пару фонарей. Тени плотным занавесом клубились по углам, а тусклый свет едва освещал каменный пол. Нэйдж, ощущая нарастающую тревогу, прибавила шаг.
«Не будет же он в самом деле караулить принцессу в коридоре! Это же несерьёзно! Тут и стража не так далеко…» — нервно рассуждала она, но взбудораженное чутьё безжалостно разбивало эти доводы. От Витора не следовало ждать хитроумных планов: всё лежало на поверхности, и, самое печальное, тому решительно ничего не мешало! И стоило только ей зайти за колонну и на мгновение оказаться в полной темноте, как она тут же врезалась в чью-то грудь. Резко отшатнувшись, Нэйдж с досадой подняла глаза на преградившего ей путь. Увы, то был не случайный стражник или слуга: перед ней оказался Витор и, судя по расплывающейся недоброй улыбке и опасному блеску глаз, заметным даже в темноте, он её явно ожидал.
— Принцесса Торина, куда же вы так спешите? — выходя из-за колонны на сумеречный свет, начал он с фальшивой любезностью.
— Извините, — неохотно промямлила Нэйдж, снова отступая назад. Голова стремительно просчитывала варианты: сбежать сразу или же посмотреть, как далеко готов зайти нахальный барон?
— Хм, извинений мне явно будет маловато, — манерно растягивая гласные, заметил он.
Нэйдж скривилась, хамство барона откровенно поражало. Витор и не думал церемониться, ни в речах, ни в поступках. Продолжая щериться в коварной улыбке, он неотвратимо надвигался. Всё так же отступая, Нэйдж невольно заметила, что барон всё больше забирает вправо, тесня её не обратно к выходу в коридор и на лестничный марш, а к стене. Каждый вынужденный шаг отрезал пути к отступлению.
— И даже не надейся сбежать! — предупредил он. — Тут повсюду мои люди! Можешь поблагодарить своего непутёвого папашу, что так и не удосужился нанять во дворец нормальной стражи!
Неуважение к королю неприятно царапнули сознание, но Нэйдж с отвращением признавала, что Витор прав. Бродерин, принимая опасных гостей с распростёртыми объятьями, оказался слишком наивен и небрежен. Понимал ли он, что его дочь могла поплатиться честью из-за его ошибки и попустительства? Нэйдж оставалось только негодовать и недоумевать. Однако слова Витора её не на шутку озадачили. В самом ли деле он не один, и, значит, ей придётся выкарабкиваться ещё из лап жутких головорезов? Ситуация нравилась Нэйдж всё меньше: в таком переплёте роль наивной дурочки