Читать интересную книгу Ремарк и оригами - Андрей Бондаренко

— До свидания, сеньор Ремарк. Счастливой вам дороги…

В деревенский вояж они отправились втроём — Роберт, Танго и Рой: у Инни начинались театральные репетиции, а псу, просто-напросто, было полезно немного встряхнуться.

Предстояло преодолеть порядка пятисот километров: казалось бы, ерундовое расстояние, но это — как посмотреть. В Австралии, конечно, хватает качественных асфальтовых дорог. Вот только, зачастую, магистральные шоссе и автобаны соединяются между собой извилистыми просёлочными дорогами, не отличающимися ровностью и гладкостью дорожного полотна.

— А нам сегодня целых три раза предстоит переезжать с одного шоссе на другое, — вещала Танго. — Это уже не говоря об отворотке, ведущей к самой деревне. То бишь, внедорожник в этой поездке — в любом раскладе — лишним не будет…

Время летело незаметно. В двенадцать двадцать, переправившись на допотопном пароме через полноводную реку Дарлинг, они оказались на очередном асфальтовом шоссе. «Тойота», проехав порядка трёх с половиной километров, сбавила скорость.

— Заблудились? — предположил Роберт. — Сбились с маршрута?

— Пока ещё нет, — легкомысленно передёрнула точёными плечами Танго. — С правой стороны должна отыскаться боковая отворотка. Вот, её я и высматриваю.

— Вон же — неприметная узкая дорожка. Отходит, как раз, направо.

— Это, скорее всего, не та. Рядом с нужной нам размещён соответствующий дорожный знак. Только он, э-э-э, как меня предупредили по телефону, установлен по-хитрому. То есть, слегка замаскирован, чтобы не бросался — всем подряд — в глаза. Ага, мелькнуло что-то похожее…

Машина, резко затормозив, остановилась. На коротеньком столбике, притаившемся между двумя чахлыми кустами акации, была закреплена прямоугольная серо-белая табличка с надписью, выполненной тёмно-синими буквами — «Alekseevka — 2,5», («2,5» — в данном случае — обозначало мили).

Вновь сыто взревел автомобильный двигатель, и «Тойота» повернула направо.

— Ну, и дорожка, так её и растак, — ловко управляясь с автомобильной баранкой, ворчала под нос Танго. — Сплошные колдобины, ямины и прочие гадкие рытвины. Да и петляет — из стороны в сторону — словно лесной трусливый кролик, спасающийся от стаи оголодавших динго. А придорожная обочина, и вовсе, заросла густой травой и кустарником… Ты как там, Рой? Жив?

— Гав! — жалобно откликнулся с заднего сиденья пёс, мол: — «Пока ещё жив. Но, честно говоря, хотелось бы, чтобы это безобразие завершилось побыстрее…».

— Понятное дело. Всем хотелось бы…

Дорога, от души попетляв между горбатыми лесистыми холмами, упёрлась в солидные двустворчатые ворота, оббитые иссиня-чёрными металлическими листами. От ворот — в обе стороны — отходила крепкая деревянная изгородь средней высоты, украшенная плотными рядами новёхонькой колючей проволоки.

Машина остановилась.

— Это не просто деревня, а самое натуральное землевладение, — выбираясь из «Тойоты», прокомментировал Роберт. — Сколько, интересно, акров входит в него? Триста? Четыреста?

— Гав, — заинтересованно принюхиваясь, предположил Рой.

— Считаешь, что более пятисот? Ну-ну, приятель, может, ты и прав…

Вокруг безраздельно властвовала чуткая утренняя тишина, только высоко в небе мелодично чирикали крохотные птички, да тихонько шелестела — рядом с изгородью — густая трава.

— Какие красивые бабочки перепархивают над забором! — восторженно ахнула Танго. — Упасть и не встать. Никогда не видела таких…

— Гав! — поддержал её той-терьер.

— Лунные бабочки, — сообщил Роберт. — Эти австралийские насекомые, действительно, очень красивые. Их крылья, на первый взгляд, кажутся бархатисто-чёрными — с выразительным контрастным узором из белых и жемчужных спиралей. Но при попадании — под определённым углом — солнечных лучей, чёрная часть крыльев этих бабочек вспыхивает ярким и насыщенным сине-голубым цветом. Согласен, очень необычное и эстетичное зрелище.

— А, вот, эта высоченная сосна, растущая на пригорке…. У нас в России, конечно, тоже повсюду растут сосны. Только не такие…м-м-м, кряжистые, величественные и могучие.

— Это — хуонская сосна, очень редкий и ценный вид австралийских деревьев. А их солидный и почтенный вид обусловлен тем обстоятельством, что отдельные хуонские сосны доживают до десятитысячного возраста.

— Спасибо, Ремарк, за познавательную информацию…

Танго подошла к воротам и несколько раз уверенно надавила подушечкой указательного пальца на ярко-красную приметную кнопку, вмонтированную в левый воротный столб.

Чуть ниже красной кнопки располагалась продолговатая алюминиевая коробочка, снабжённая — в центральной части — несколькими отверстиями малого диаметра.

— Кто такие? Откуда? — лениво поинтересовался «из отверстий» глухой мужской голос. — Что надо?

— Мы прибыли из Сиднея, — сообщила Танго. — Старший инспектор Ремарк и аналитик Кузнецова. Поговорить надо. Я вчера вечером звонила старцу Амвросию.

— Ждите, путники — благостно зевнув, посоветовал голос. — К вам выйдут…

Вскоре раздался громкий щелчок, створки ворот — плавно и совершенно бесшумно — разошлись в разные стороны, и в образовавшемся проёме появился-показался высокий старик: белоснежно-седые волосы, неотягощённые каким-либо головным убором, аккуратно подстриженная пегая борода, слегка рыжеватые усищи, чёрная балахонистая ряса чуть ли не до земли, из-под которой высовывались-выглядывали босые ноги. Поверх рясы наблюдалась ярко-красная лента-кольцо, переброшенная через шею, с массивным крестом белого металла.

«Старец?», — мысленно хмыкнул Роберт. — «Ну-ну. Плечи широченные. Обувь носит (если, конечно, носит), размера, наверное, сорок пятого. Глаза лучистые и живые, с явственной чертовщинкой. А разный цвет волос, бороды и усов, как всем известно, говорит об ярко выраженных авантюрных наклонностях их обладателя. Тот ещё деятель, короче говоря…».

— Долгих вам лет, отче, — вежливо поздоровалась Танго.

— Здравствуйте, — поддержал её Роберт.

— Гав! — сдублировал Рой.

— И вам, путники, не хворать, — улыбнувшись в густые усы, приветливо пророкотал старик. — Значит, сотрудники Прокуратуры штата Новый Южный Уэльс? Ясненько. Давненько я с вашей братией не общался. Давненько…. Кстати, из нашего вчерашнего телефонного разговора я так толком и не понял — что вам надо. Может, объясните более подробно?

— Ничего, господин старший инспектор, если я немного поговорю с уважаемым старцем на русском языке? — спросила Танго. — Так сказать, для пользы общего дела?

— Поговори, конечно, — разрешил Роберт. — Почему бы, собственно говоря, и нет? Если оно для пользы…

Разговор, откровенно затягиваясь, длился и длился.

«Сперва общение протекало достаточно вяло», — отметил Роберт. — «Видимо, старикан относился к своей собеседнице с разумным недоверием и поэтому осторожничал. А потом значимо оживилось…. Почему? Похоже, что Танго передала Амвросию приветы от каких-то общих знакомых. По крайней мере, пару раз был упомянут некий «генерал Громов». Ну-ну. Непроста наша барышня-аналитик. Совсем непроста. Шпионка патентованная…. Впрочем, её заморочки. Лишь бы польза была — для нашего общего дела…».

Наконец, беседа завершилась.

— Попробую, служивые, помочь вам, — вновь перейдя на английский язык, пообещал старец. — Познакомлю, так и быть, с одной…э-э-э, с одной бабушкой. Она и расскажет кое-что. В том смысле — что знает, то и расскажет. А дальше уже вам решать, мол, полезная информация, или же так себе. Идите, путники, за мной…. Стоп, — неодобрительно уставился на Роя. — С вами же собачка. Плохо это, дамы и господа. У меня по деревне кобели бегают — здоровущие и лютые. Порвут — на раз…

— Гав! Гав! Гав! — словно бы подтверждая слова Амвросия, раздалось из-за забора. — Ры-ы-ы! Ры-ы-ы!

— Запрыгивай, Рой, в машину, — приоткрыв автомобильную дверку, велел Роберт. — Иначе, извини, нельзя.

— Запрыгивай, — поддержала Танго. — Заодно и мой портфель с ноутбуком поохраняешь. Мы по-быстрому, даже соскучиться не успеешь. А на обратном пути в Сидней обязательно остановимся в каком-нибудь симпатичном местечке и погуляем пол часика. Обещаю…

Они прошли — через ворота — на деревенскую территорию и зашагали вслед за старцем.

Вдоль гравийной дороги — по обеим её сторонам — выстроились крепкие деревенские дома, от которых на вновь прибывших равнодушно поглядывали, чутко втягивая чёрными носами воздух, лохматые серые псы самой зверской наружности.

«Экзотичное местечко, ничего не скажешь», — мысленно восхитился Роберт. — «Самой настоящей стариной веет. Без дураков. Рубленые избы с квадратными окнами. Причём, рубленые из толстенных стволов местных эвкалиптов. Резные наличники и ставни. На коньках крыш — гнёзда аистов. Скворечники на длинных шестах, вкопанных в землю. Колодцы-журавли. Чёрные треугольники погребов…. А это, надо понимать, тщательно огороженный по периметру скотный двор. Стайка пёстрых куриц, возглавляемая рослым красавцем-петухом. Какой шикарный хвост! Прямо как у павлина — рыже-зелёный. Голенастые дурашливые телята. Разномастные бараны и овцы. Упитанные и бокастые хрюшки. Белоснежные рогатые козы. Гуси и утки беззаботно плещутся в прямоугольном пруду…. Высоченный сарай непонятного назначения. Второй, третий. Длинный-предлинный бревенчатый барак. Умиротворённое сытое мычанье. Коровник, надо понимать…. Ага, деревянная церквушка, возведённая на солидном и высоком фундаменте, сложенном из красно-белых гранитных валунов. Красивая, симпатичная и элегантная, как и положено. А ещё и украшенная — везде и всюду — искусной резьбой…».