Но я этого не чувствовала. Только разноцветные всполохи и сладкая истома по всему телу. Я не могла ни двигаться, ни говорить, ни даже думать. Просто прижималась к Матвею и тонула в этом наслаждении, понимая, что не смогу отпустить его никогда.
Сознание возвращалось медленно. Было страшно пошевелиться. Я боялась, что Матвей встанет и уйдет. К этому я была не готова. Поэтому теснее прижалась спиной к его груди, желая побыть с ним как можно дольше.
Но Соколов, к моему счастью, не торопился.
Его руки скользнули к моей груди, оставили горячий след на животе, а потом и вовсе прижали мои ягодицы к его снова возбужденному члену:
- Еще один раунд, Барби. А потом поговорим.
17
Матвей
- Я больше не могу, - обессиленно выдохнула Барби и, вцепившись в мою руку, засопела на моем плече.
Я и сам больше не мог. Но это и не удивительно. Вместо еще одного раунда мы прокувыркались с Катей всю ночь.
Начало пятого. За окном еще темно. Безумно хотелось поддаться расслабляющей неге и окунуться в сладкий сон рядом с этой девчонкой. Но мысль о том, что нас могут застукать, не давала мне этого сделать. Я не боялся Торопова-старшего и точно смог бы выпутаться из любой передряги. Мне не впервой. А вот Катя совсем не заслуживала этого унижения. Она и так с отцом не в самых лучших отношениях, да и нет у меня такого права и желания
- смешивать ее с грязью. Поэтому, как только ее дыхание выровнялось, я тихонько выбрался из ее теплых объятий и бесшумно сполз с огромной кровати. Мои шмотки валялись рядом, и я старясь вести себя, как мышь, быстро натянул их на себя.
Мне очень не хотелось уходить и оставлять Барби одну, но если не ушел бы, то утром все было бы очень плохо. Намного хуже, чем если она проснется и не обнаружит меня рядом с собой. А так я уверен, что и ее честь не будет запятнана, и я смогу объяснить ей, почему сбежал.
Я бесшумно вышел в коридор, хотя знал весь дом вдоль и поперек, в том числе, и где установлены камеры. И где находятся слепые зоны. Когда-то мы с Владом разрабатывали охранную сигнализацию, и я в свое время изучил план дома и разработал к нему самую мощную программу защиты и слежения. Как оказалось, я ничего не забыл. Если кто и мог проникнуть в дом без препятствий, то - это только я, ну, или Влад. Поэтому пройти в комнату Кати мне не составило большого труда.
А вот с побегом было посложнее. Нежелание уходить отсюда занимало все мои мысли, и чтобы выйти отсюда незамеченным, мне пришлось немного притормозить и выбираться из дома крадучись и постоянно озираясь по сторонам, словно я воришка, который сорвал свой куш в доме самого богатого человека в городе.
К моему счастью, все прошло благополучно и уже через несколько минут я сидел в своей машине, припаркованной немного дальше от дома Тороповых. Но выдохнуть я смог только в своей квартире, когда прямо в одежде завалился на диван и с глупой улыбкой уставился в потолок.
Моя душа и тело пели. Я был до чертиков счастлив и удовлетворен.
Целый гребаный месяц я сходил с ума и старался держать себя в руках. Я миллион раз пожалел, что пригласил Катю в свою квартиру, надеясь на свою выдержку. Ведь уже в первый вечер, когда припер ее книги и ноут к себе домой, готов был накинуться на нее. Если бы она не сбежала, то еще тогда бы оказалась в моей постели. Но тогда, наверное, на этом все бы и закончилось. А я этого не хотел с каждым днем все больше и больше. И именно поэтому миллион раз благодарил себя за то, что хватило ума и смелости пригласить Катю к себе.
Она просто невероятная.
Мне иногда даже не верилось, что эта та самая Катя Торопова, которая постоянно дерзила мне и при виде меня презрительно корчила свое красивое личико.
Она была совершенно другой.
Каждый раз, когда я возвращался домой и заставал ее у себя, мне безумно хотелось сесть напротив нее и открыто наблюдать за тем, как усердно она зубрит домашние задания. Но это точно бы ее смутило. Поэтому подглядыванием я занимался украдкой, и даже не заметил, как привык к ее присутствию рядом со мной, которое нисколько не мешало мне проводить тихие зимние вечера дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мне нравилось наблюдать за ней. Нравилось, как она грызет кончик карандаша или чешет им свою голову, полностью погрузившись в изучаемый материал. Нравилось, как она бубнит вслух непонятные мне медицинские термины, пытаясь заучить их наизусть. Или обложившись книгами и закрыв глаза, устало качает головой, снова витая в своих мыслях.
Но самыми интересными и бесценными были наши разговоры за ужином. Поглощая еду на вынос из разных ресторанов и кафе, Катя безостановочно рассказывала о том, как проходят ее дни в универе. Она даже не замечала, как тараторит все подряд, заглядывая в мои глаза. А я не мог ее остановить. Потому что знал, что ей это нужно. Что скорее всего она давно хотела поделиться с кем-то своими буднями. И в эти моменты она была такой искренней, настоящей, словно девчонка из соседнего двора, с которой я дружу уже много-много лет.
И все бы ничего, но Катя не только умная, добрая и общительная, она еще и чертовски красивая, и очень притягательная. Настолько, что мне с каждым днем становилось труднее контролировать себя. В один день я только подумал о том, что хочу прикоснуться к ее руке, а у меня кончики пальцев закололо, заставляя ткань треников в районе бедер неприлично натянуться. Вот так легко и просто. Только от одной совсем невинной мысли.
Я знаю, что это глупо, но я надеялся, что если Катя перестанет носить свои вызывающе короткие платьица, и перейдет на более консервативный стиль, то я сразу перестану обращать на нее внимание, но сильно ошибался. Джинсы в обтяг и майки оверсайз были не менее эротичны, чем все ее клубное тряпье. И почти каждую минуту я хотел прижать ее к стене и зацеловать до потери сознания, либо посадить на стол, стянуть с нее это голубое обтягивающее издевательство и трахать ее, пока она не попросит пощады. И понимая, что это мои самые скромные фантазии, я стал задерживаться на работе, спасая наши хрупкие, непонятные, немного дружеские отношения.
Я ишачил до изнеможения. И уже не только раздавал приказы и контролировал ремонт в детском центре, но и сам не гнушался помогать с разгрузкой инвентаря, ремонтом спортзала и постройкой бассейна. Брался за любую работу, лишь бы дать себе возможность ничего не испортить и наслаждаться общением с Катей, а по ночам спокойно и крепко спать, не мучаясь от жгучего желания.
Конечно, можно было найти более простое решение и выпустить пар с кем-то еще, тем более с желающими проблем вообще не было, но я точно знал, что хочу Катю и никто другой не поможет мне в этом. Ну, может на пару часов, не более.
Вот так мы с Барби и прожили целый месяц. Общались, узнавали друг друга, учились понимать и доверять. Всего лишь по два-три часа несколько раз в неделю, но за то каких. Я с нетерпением ждал этих встреч, и очень хотел продлить ее пребывание у себя, но, когда Катя, почему-то краснея и смущаясь сбегала, я не останавливал ее, утешая себя тем, что она уже совсем скоро снова вернется ко мне.
И так продолжалось бы еще долго, но вчера после изнурительного тяжелого дня, я вдруг понял, что мне до чертиков надоело сидеть дома. Желание прогуляться в свет было неуемным. Прогуляться с Катей. Ведь и Кате тоже не помешало бы проветриться. Она уже целый месяц безвылазно зубрила свои конспекты. И кроме учебы не видела света белого. Уверенный в том, что ничего страшного не случится, если мы сегодня с ней поужинаем вне дома, я не стал, как обычно покупать еду, довольный спешил домой, прилично задержавшись на работе. Поэтому и заказать столик где-нибудь в тихом, уютном местечке не успел. Но и здесь повезло. Мне позвонил Влад и пригласил в клуб. Я согласился. Потому что было без разницы куда идти, а Кате такой вариант бы понравился еще больше. Ведь не так давно она проводила в этом клубе довольно много времени и эта обстановка была для нее привычнее всего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})